Перед лицом пронёсся увесистый кулак ещё одного соперника, который решил прийти на помощь тому, кто бил Максима сзади.
— Ааа, мразь! Сейчас я тебя!
Соперник размахнулся и нанёс ещё один прямой удар, который должен был увенчаться разбитым носом Спартака. Но Сомов решил, что в данной ситуации получать по своему «аватару» будет совсем лишним. Правда и сил на нормальное парирование — не было.
Поэтому парень не нашёл ничего лучше, чем просто с силой отпрянуть назад. В этом некотролируемом рывке он споткнулся о шконку и упал кувырком назад, неловко сверзившись с неё уже на противоположной стороне прохода.
Новый соперник разъярённо взревел как бык и направился вслед за своей жертвой. Внешне он был похож на небольшую обритую гориллу — квадратная челюсть, маленькие глазки, покатый лоб и длинные руки, как плети висящие на массивном плечевом поясе, испещрённом наколками. «Неандерталец» схватился одной рукой за край шконки и нырнул между ярусами, собираясь приземлиться рядом с поднимающимся Сомовым.
Тут-то на него и набросился усатый карлик, вылетевший откуда-то слева, как снаряд из пушки. Он всей своей пусть небольшой, но достаточной для такой манипуляции массой — сбил «гориллу» с траектории движения. Учитывая, что одна нога блатного была занесена в воздух для короткого прыжка — коротышка впечатал свою цель в стену.
После этого громила сверзился на мелкую тумбочку и попытался развернуться в сторону нового врага. Маленький усач с силой ухватился за подбородок блатного и потянул его голову к себе, запрокидывая назад. При этом в его руке блеснуло короткое и острое подобие отвёртки.
Заточка — понял Максим.
Раз, два, три, четыре, пять … — очень короткие замахи с мерзким хлюпающим звуком. В горле и шее громилы появилось несколько глубоких ран, брызнувший алой кровью на пол. Тонкие струи оросили всё вокруг и мгновенно окрасили серые грязные шконки в брызги бордового цвета.
Умирающий выкатил глаза и, булькая кровавыми пузырями, схватился из последних сил за шею, пытаясь остановить бьющие фонтанчики. Второй рукой он опёрся на тумбочку, стараясь удержаться на ногах и цепляясь за виртуальную жизнь.
«Неандерталец» обернулся к коротышке, но тот только и ждал этого, нанеся ещё несколько колотых ран по телу противника. Блатной начал оседать по стенке, закатывая глаза. Усатый спаситель повернулся к Сомову и буквально прорычал совсем не характерным для его габаритов голосом:
— Тебе сказали — сидеть тихо!
Погрозив заточкой, он тут же отпрыгнул в сторону — на койку рухнула ещё одна пара сцепившихся драчунов. Карлик упал со шконки и выронил заточку. Максим смотрел на всё происходящее широко открытыми глазами. Получалось, что даже здесь, в бараке с простыми рабами на ферме какой-то группировки можно вот так запросто откинуть копыта. Это он конечно «удачно» в игру попал…
А тем временем перед глазами разыгрывалась ещё одна схватка. Двое, сцепившись вместе, и схватив друг друга за глотки, пытались выжать максимум из своих усилий по взаимному желанию снизить здоровье врагу. Судя по тому, что все блатные в пределах барака ходили в майках — под низом был именно представитель команды Мотора. Но он был крепче и здоровее своего оппонента, которому не помогало даже то, что он давил на соперника всем весом. «Уголовник» медленно отгибал вверх подбородок своего противника.
Бешеные глаза «законника» встретились с глазами оторопевшего и застывшего на полу Сомова. Максим сидел, прислонившись спиной к койке и пытаясь прийти в себя. Взор «союзника» скользнул по полу и остановился на окровавленной заточке. Зрачки расширились, и он с удвоенными силами начал давить на горло здоровяку, который тянул одну из рук душившего его мужика в сторону. «Законник» процедил, прыснув слюной в сторону Спартака:
— Ну же!
Сомова било крупной дрожью. Одно дело морды бить друг-другу. Другое — рубиться насмерть. Он посмотрел налево. Там карлика топтали двое обладателей квадратных челюстей и жесточайших глаз. За ними о стойку койки разбивали голову наоборот — блатному.
Долговязый негр, весь в окровавленной робе ревел в гуще потасовке в проходе между рядами шконок, страхуя Бена, крепко сцепившегося с Мотором. Длинные руки, как цепы, так и ходили по челюстям блатных, выбивая лишние, по мнению худого бойца, зубы.
Спартак стиснул зубы и поднял заточку, крепко сжав её в руках. Он ринулся к борющимся перед ним на шконке. Не размахиваясь и не поднимаясь на ноги — Максим на карачках преодолел в один рывок расстояние до нижнего яруса койки. Затем буквально навалился на блатного, крепко зажмурив глаза.
Острие самодельного оружия вошло в плечо здоровяка, уперевшись в кость — плохой удар. Спартак оскалился от напряжения и сделал короткий замах, хватая руку противника. Ещё один удар в область шеи был уже более действенен. По кисти, сжимающей орудие убийства, потекло что-то горячее.
Губы и голова дрожали. Теперь глаза на автомате открылись так широко, насколько это было возможно. Рука двигалась отдельно от пытающихся остановить её подавленных импульсов мозга. Словно стала чем-то отдельным от остального тела, вонзая раз за разом острие старой отвёртки в тело блатного. Тот ревел от боли и барахтался, пытаясь сбросить с себя обоих соперников, но лишь усугублял своё положение. Спартак рычал от напряжения и адреналинового взрыва.
Искин снова известил о том, что получены очередные 500 очков за убийство противника и пора бы распределить их. Но сейчас было совсем не до этого…
Сомов бросил рукоять заточки и отпрянул назад, смотря ничего не видящими глазами на ужас, творившийся вокруг. Некоторые из тихо сидящих до этого рабов, явно симпатизирующих Бену — всё-таки не выдержали. Да и понимали, что сейчас устанавливается новый передел власти — кто одержит верх, тот и будет диктовать свои условия в бараке.
Некоторые бросились на помощь редеющим законникам. Им тоже доставалось конкретно, но на другом «фланге». Максим увидел, как парень, которому он только что помог — снёс всей массой одного из «уголовников» которые били карлика.
Маленький усач вдруг неожиданно разогнулся на полу и ухватился за ногу оставшегося одинокого обидчика. Сделав ловкую подсечку, он отправив того на пол. Рука карлика метнулась за всё той же заточкой, которую выронил Сомов.
У некоторых древних народов есть поверья об оружии, которое постоянно требует крови и пьёт её в неограниченных количествах. Вот сегодня этот заострённый кусочек металла мог претендовать на роль одного из таких страшных средств лишения жизни. Зажатая в кулаке отвёртка опустилась на темя блатного.
Находящаяся рядом шконка внезапно рухнула на стоящего рядом с ней в борцовской стойке подельника Мотора, не ожидающего такой подлости от тех, кто решил помочь Бену и его команде.
Верхним ярусом блатного прижало к полу, чем тут же воспользовались трое подоспевших рабов из «сочувствующих». Они принялись с остервенением топтать бритого «маечника», ревущего под ударами. В глазах их Спартак видел только страх. Каждый из прыгающих на противнике убийц боялись его. Понимали, что опыт его несказанно больше, и что если тот встанет на ноги — победа в этой маленькой схватке среди большой потасовки будет уже не такой реальной.
Страх подгоняет и всегда ожесточает людей, отчаянных и поставивших на карту свою жизнь. Если конечно не парализует их по рукам и ногам.
Как бы то ни было, все происходившее вокруг уложилось в какие-нибудь полторы-две минуты. Время боя всегда только кажется вечностью. На деле всё по-другому.
Двери барака распахнулись настежь, и громкий ор в мегафон противно и оглушающе хлестанул по ушам:
— Все на пол!!! Живо, уроды!!!
И тут раздался треск очереди из автомата…
Глава 11. "Похоронная команда"
Максим лишь успел разглядеть стоящего в дверях Плюща с рупором в руках и автоматом Калашникова за спиной. За ним чуть сбоку стоял низкий длинный пикап, над кабиной которого торчал на станке пулемет, хищно уставившийся прямо в сторону Спартака. Его затвор с самым меланхоличным и будничным видом передергивал какой-то оборванец с острейшим ирокезом на лысой голове. С боку стоял еще один стрелок — он и долбанул очередью поверх голов.
Свет фар ударил внутрь барака и все мгновенно попадали на пол, накрывая руками головы. Максим только успел кинуться в проход между койками, уткнувшись щекой в холодный и склизкий бетон, как пулемёт дал очередь внутрь строения над головами лежачих. Послышался глухой стук падающего тела.
Кранк, который так и сидел, никого не трогая, уставившись в стену и бормоча что-то под нос — упал с койки замертво. Пули прошили его тело в нескольких местах. Не успел…
Следом раздался ленивый голос отморозка с рупором:
— Ты идиот? Это же «овощ».
— Ты сам сказал — кто не лёг — тому свинца придарить.
— Но головой же надо думать иногда! А не только жрать в неё. Смотри — куда лупишь!
— Думать — не моя задача. Мне приказали — я делаю…
Сомов поразился этому безразличию и поднял глаза на пулемётчика. Он встретил на удивление цепкий и неглупый взгляд. Прикидывается что ли? — подумал Максим. По его спине пробежал холодок. Да тут же настоящий рай для скрытых маньяков. Можешь творить всё, что тебе вздумается, прикидываясь просто исполнителем чьих-то приказов, или прикрываясь пониженным уровнем психосостояния.
Рядом с Сомовым, под стеллажом, стонал тот блатной, на которого уронили шконку. Именно его минуту назад нещадно топтали рабы, сочувствующие Бену и его компании.
Спартак перевёл взгляд на какое-то движение справа. Рядом лежал долговязый и карлик. У длинного заплыло всё лицо, и было порезано плечо той руки, которой он накрывал голову. Малорослик протянул вперёд руку и легонько толкнул долговязому заточку. Тот скосил взгляд и, убедившись, что его не видят из-за стоящей между ним и Плющами койки, протянул руку за смертоносным жалом. Затем аккуратно поднёс её к шее стонущего под упавшей шконкой напарника Мотора. Приставил острие.