– Марга?
«Катрин? Кэт?»
Я наклоняюсь вперед и накрываю левой ладонью наши соединенные руки.
– Я здесь, Марга! Я здесь.
«Я так рада тебя видеть, – голос Маргерит наполнен облегчением. – Вернее, слышать. Я ничего не вижу».
– Прости, что не пришла раньше.
«Важно лишь то, что теперь ты здесь».
– Очень хорошо, – хвалит Афина. – Спроси, болит ли у нее что-нибудь.
«Кто это?»
– Целительница, ухаживающая за тобой, – объясняю я.
«Селенаэ?»
Наша связь наполняется страхом. Несомненно, это результат влияния сестры Берты.
Но я не собираюсь лгать, даже если Маргерит никогда не узнает об этом.
– Да. Она прилагает все силы, чтобы тебе помочь.
«Раз ты доверяешь ей, то и я буду. – Маргерит замолкает. – У меня болит спина. Но не сильно. Скорее давит».
Я повторяю ее слова Афине.
– Это оттого, что ты лежишь неподвижно. Но, раз ты чувствуешь боль, твой мозг не так сильно пострадал, – кивнув, говорит она.
– Ты помнишь что-нибудь о прошлой ночи? – спрашиваю я у Маргерит. – Видела человека, который причинил тебе боль?
Она замолкает, словно обдумывает, что сказать.
«Матушка предупредила меня, что ожидает позднего посетителя. Я услышала, как она открыла двери, а затем раздался грохот, словно она упала. Поэтому я вышла из комнаты и позвала ее. – Беспокойство Маргерит нарастает. – Из гостиной матушки вышел мужчина. Я закричала и развернулась, чтобы убежать, а он налетел на меня и швырнул об стену».
– Ты узнала его?
«Нет, разглядела только темную фигуру. В плаще. Прости».
Ее слова звучат все тише – от горя.
– Не переживай из-за этого, – успокаиваю я.
– Достаточно, – встревает в наш разговор Афина. – Если ты не поможешь ей прийти в сознание, мы потеряем ее навсегда.
Я крепче сжимаю руку Маргерит, словно это поможет ей очнуться.
– Как это сделать?
– Разум подобен лесу со множеством извилистых тропинок, – объясняет кузина. – И она заблудилась в буреломе. Ты должна войти в этот лес и вывести ее на тропу.
Ее сравнение вызывает беспокойство.
– А я могу… заблудиться в этом лесу?
Афина качает головой:
– Ты будешь ходить в своем собственном лесу, но ваши разумы соприкасаются там, где хранятся общие воспоминания. Если ты сможешь достаточно долго направлять ее на верный путь, то, надеюсь, у нее получится продолжить его самой.
Я ослабляю хватку, переживая, что невольно причинила Маргерит боль.
– Ты слышала, Марга? Понимаешь, что мы должны сделать?
«Да. Понимаю. Но здесь так темно», – ее голос звучит вяло, словно она начала дремать.
– Напомни ей о том, что вы делали вместе, – подсказывает Афина. – Случай, который она не раз вспоминала за эти годы. Хорошо протоптанные тропинки легче найти.
Я закрываю глаза и возрождаю в памяти дни, когда мы жили в одной комнате.
– Помнишь, как мы шили одежду куклам? – спрашиваю я. – Таскали обрезки ткани из ткацкой?
Я всегда одевала своих кукол, как сестер Света.
– Да, – соглашаюсь я. – А для моих мы шили яркие наряды.
«Я помню. – На мгновение она замолкает, а затем ее голос звучит сильнее. Возмущеннее. – Ты надевала яркие трусики на моих кукол».
Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться.
– Целый год, пока ты не заметила!
Сейчас она возмущена этим не меньше, чем тогда.
«Конечно, не замечала! Зачем мне заглядывать им под одежду?»
Через какое-то время я замечаю, что ответы Маргерит звучат увереннее, если я вспоминаю о чем-то и позволяю продолжить ей. Мы болтаем о том, как пололи сорняки, лущили горох и путали нитки на первом уроке ткачества.
Внезапно над самым ухом раздается тихий голос Афины:
– Задай ей простой вопрос, а потом быстро отпусти руку.
Я тут же говорю первое, что приходит на ум:
– Какое у меня любимое печенье?
Наши руки разъединяются, но я все равно слышу ответ Маргерит, потому что он слетает с ее уст:
– Имбирное.
Глава 43
Маргерит не спит, хотя ее взгляд устремлен в пустоту. Оттолкнув меня в сторону, Афина приподнимает ей веки и подносит ближе маленький светящий камень, чтобы рассмотреть зрачки.
– Очень хорошо, – бормочет она. – Мозг пострадал не так сильно, как я опасалась.
– Она в порядке? – выдыхаю я. – Теперь поправится?
Афина выпрямляется.
– Я не могу этого обещать, – предупреждает она. – Но надеюсь на лучшее. – Она кивает мне и встает, а ее взгляд устремляется к Грегору, застывшему в дверном проеме. – Ты хорошо справилась, Кэт. Особенно учитывая то, что тебя никто этому не обучал.
Голубые глаза Маргерит бегают из стороны в сторону, а взгляд так и остается отрешенным.
– Здесь так темно.
Свет Солнца, да она ослепла!
– Я рядом с тобой, Марга.
Как только я наклоняюсь над ней, она улыбается:
– Вот ты где.
– Ты меня видишь?
– Немного, когда на тебя попадает свет из двери.
Я хмурюсь, не понимая, почему она так говорит.
– Но ведь комната освещена.
– Она не видит этот свет, – объясняет Грегор.
Я поворачиваю голову и смотрю на него через плечо.
– Адриане не могут использовать магию луны. – Он заходит в комнату и кладет руку на одну из каменных сфер, стоящих на подсвечнике. – Это лунный камень, – говорит он. – Он поглощает лунный свет, а затем отдает обратно. Но с каждым днем становится все тусклее. На самом деле ими можно пользоваться всего несколько недель.
– То, что ты видишь их свет, означает, что ты прошла начальное испытание селенаэ, – добавляет Афина.
– Но есть и другие, – хмыкнув, говорит Грегор.
На лице лекарки появляется улыбка, в которой читается триумф и уныние одновременно.
– Она пройдет все.
Металлический камень все еще у меня в руке, поэтому я протягиваю его кузине. Он не светится, как лунные, но я слышу тихий гул невидимой энергии.
– А это что?
– Мы называем его камнем крови, потому что он проводит магию так же хорошо, как кровь. – Как только она касается его, мои пальцы начинает покалывать, словно я ударилась локтем. – Такие камни поглощают и хранят магию, как лунный камень, но отдают ее незаметным глазу способом. Если приложить камень крови к ране, она заживет быстрее, хотя на селенаэ он действует лучше, чем на адриан.
Оказывается, слухи о том, что селенаэ лечат не только естественными методами, небезосновательны. Я встряхиваю рукой, чтобы сбросить оцепенение.
– Ты используешь их, чтобы помочь Маргерит?
– Нужно дождаться, пока спадет опухоль, – говорит Афина, – а затем вернуть кость на место. Думаю, через несколько дней.
– Я не хочу, чтобы меня лечили с помощью магии, – хнычет Маргерит.
Афина закатывает глаза с серебристой радужкой, а я спешу успокоить подругу.
– Марга, ты считаешь меня хорошим человеком? Доверяешь мне?
– Да, – не задумываясь, отвечает она. – Но Луна похищает свет Солнца. И все, что она дает, грешно.
– Луна не воровка, – возмущается Грегор. – Она благословлена тем же Светом, что и все остальное. Но при этом еще и одаряет других тем, что получает.
Маргерит съеживается от его сердитого голоса. Бросив хмурый взгляд на дядю, я беру подругу за руку:
– Если лунная магия грешна, то и я грешна, Марга. Потому что я – селенаэ, ну, по крайней мере, наполовину. Эти люди – моя семья.
– Ты владеешь их магией? – шепчет она.
– Да. И мать Агнес знала это.
Несколько секунд Маргерит молчит, а слезы из ее глаз пропитывают повязки.
– Я доверюсь им ради тебя, – наконец шепчет она.
– Спасибо. Обещаю, все будет хорошо.
Афина берет мой локоть и тянет вверх, вынуждая меня встать.
– Моя помощница принесет тебе бульон, сестра, – говорит она. – Не засыпай.
– Скоро увидимся, – обещаю я, когда кузина выводит меня из комнаты.
Грегора рядом нет – судя по шагам, он отправился на второй этаж. Афина подталкивает меня к кухне.
– Сними плащ, – просит она. – Погости у нас чуть-чуть.
Я расстегиваю плащ и вешаю его на спинку стула у камина, а затем осматриваюсь по сторонам. У разделочного стола девушка нарезает овощи. Ее лицо скрыто темными волнистыми волосами, спадающими на плечи.
– Сестра-адрианка проснулась, Хира, – говорит ей Афина. – Прошу, отнеси ей немного бульона.
Не говоря ни слова, Хира наливает в миску дымящийся бульон из котелка, стоящего на огне.
– Это твоя дочь? – спрашиваю я, как только девушка уходит.
– Вполне могла бы быть. – Афина завязывает фартук вокруг талии и принимается за работу, которую оставила Хира. – Она одна из многих, кто стал сиротами из-за беспорядков, вызванных твоим рождением. Хире едва исполнилось три, когда ее родителей убили прямо на ее глазах. С тех пор она не произнесла ни слова.
Меня шокирует, что Афина говорит о погромах так, словно в них виновата я, но в ее голосе нет возмущения. Вот только… если в ее словах есть доля правды, вряд ли другие селенаэ столь же великодушны. Возможно, они изгнали меня.
– Мама забрала ее к нам, – продолжает Афина, – считала, что сможет помочь ей заговорить вновь, но ей так и не удалось. Хире недоступна магия крови, поэтому мы не смогли научить ее целительству, но она прекрасная помощница, хоть и немая.
Хира не взяла с собой фонарь, так что, видимо, способна видеть свет лунных камней. Значит, магия крови отличается от той, что дарует луна. И Грегор ею не владеет.
– Врач, о котором говорил Грегор, мой отец? – спрашиваю я.
Она кивает:
– Они были близнецами. В ту ночь адриане спутали Грегора с твоим отцом. Впрочем, они нападали на всех без разбора и избили так много наших людей, что у нас не хватало камней крови на несмертельные раны. К тому же шрамы Грегора оказались полезны – больше никто не путал его с братом.
– Отец умер той ночью?
– Да. – Она косится на дверь, проверяя, не вернулся ли Грегор. – Ты действительно не знаешь, что произошло?