– В каком возрасте селенаэ впервые знакомятся с лунной магией? – спрашиваю я.
– В дни, когда после их четырнадцатого дня рождения на небе появляется молодая луна, – отвечает он. – Лунный свет ошеломляет, поэтому мы выводим их, когда его энергия не так сильна, постепенно приучая их к большему и дольшему воздействию луны по мере ее возрастания. А затем празднуем их полнолуние.
– Инициацию подростка обычно проводят лунный отец или лунная мать, – помолчав несколько секунд, продолжает он. – Чтобы пробудить магию внутри, нужно выставить кровь на лунный свет, поэтому во время ритуала кожу на ладони разрезают. Остается вот такой шрам.
Грегор поднимает руку и раскрывает ее. В центре его ладони видна фиолетовая отметина в форме полумесяца, размером с горошину.
– Достаточно и капли, – объясняет он. – Как только лунный свет касается крови, магия наполняет все тело.
Я хмурюсь:
– Но со мной никогда такого не делали.
– Иногда это происходит случайно. – Дядя берет мою левую руку и, подняв ее, указывает на средний палец и фиолетовое пятно, выглядывающее из-под ногтя. Я тогда посадила занозу, взбираясь на леса святилища в ночь убийства Перреты. – Я увидел это с улицы, когда ты стояла у статуи, – говорит он. – И сразу же понял, что ты не только владеешь лунной магией: она полностью пробуждена.
Я смотрю на палец и вспоминаю, каким резким мне показался привкус крови. Вспоминаю, как услышала крик Перреты с невообразимо далекого расстояния. Как упала, а луна на мгновение ослепила меня, на ужасное мгновение соединив мою жизнь с Перретой… а потом – и с Николь.
Грегор отпускает мою руку.
– Воздействие луны нередко непредсказуемо. Я часто наблюдал за тобой издалека, но в тот вечер казалось, что мне жизненно необходимо тебя найти. Я могу лишь догадываться, что вызывало у меня тогда желание быть рядом с тобой.
Я улыбаюсь, несмотря на ужасные воспоминания о той ночи.
– Не уверена, что стала бы слушать тебя, попытайся ты заговорить со мной.
Его покрытые шрамами губы изгибаются в улыбке, но в сияющих глазах видна печаль.
– Возможно, нет. Но ты и сама смогла многое открыть, без чьих-либо подсказок.
Я бросаю взгляд на площадь, и меня захлестывает желание присоединиться к расположившимся на ней селенаэ.
– И вот я здесь.
Грегор прочищает горло:
– Да, Катрин, это так. И, хотя твоя магия уже проснулась, а на небе уже не молодая луна, мне бы хотелось провести ритуал как положено. Как я сделал бы, если бы ты выросла среди нас.
Он намеренно использует мое адрианское имя, намекая, что я могу сделать это на своих условиях.
– Хорошо.
Он снимает через голову серебряную цепочку с шеи и сжимает в руке светящийся кулон-слезинку.
– Мы используем лунный камень еще и для того, чтобы проверить, может ли испытуемый слышать чужие мысли, как это делают с помощью магии крови.
– Ты уже знаешь, что я могу.
– Да, но мне бы все равно хотелось тебе кое-что сказать.
Грегор вновь берет меня за руку, зажимая лунный камень между своей ладонью и тыльной стороной моей, а затем протягивает их к лунному свету, словно пытается поймать капли дождя.
В тот же миг мир становится четче, словно я вынырнула из-под воды и могу вздохнуть полной грудью и открыть глаза или проснулась от глубокого сна. Или вернулась домой после долгого путешествия.
Дядя ничего не говорит, но я слышу его голос в своей голове, который доносится от камня, прижимающегося к моей руке: «Ночь приветствует тебя».
Глава 45
Возбуждение от соприкосновения с магией сменяется знакомым переизбытком чувств. Раньше я всегда выбирала тихое место, где ничто не привлекало взгляд или слух, – и даже тогда лунный свет ошеломлял. А сейчас меня окружают десятки болтающих селенаэ, не говоря о еде и цветах, многие из которых кажутся незнакомыми. Даже шаги по вымощенной камнями площади отвлекают. Я закрываю глаза, убираю руку с ладони Грегора и затыкаю уши. Но, не желая казаться слабой, даю себе всего несколько секунд, чтобы привыкнуть.
Вновь открыв глаза, я вижу, как Грегор смотрит на меня. Он вновь надел серебряную цепочку, и кулон снова свисает с его шеи, светясь ярче свечи на груди.
– Ты выглядишь ошеломленной, – не без самодовольства говорит он.
– Здесь очень многое привлекает внимание и раздражает слух. – Я перевожу взгляд на камни под ногами – даже они кажутся великолепными из-за четкости, с которой они видны сейчас. – Но можно перетерпеть, если сосредоточиться на одном чувстве зараз.
Спесь мгновенно исчезает:
– Тебе удается? Но как?
Я пожимаю плечами:
– Не знаю. Простая концентрация. Но иногда все равно отвлекаюсь.
Грегор хмурится:
– Обсудим это позже. А пока можешь контролировать свои чувства другим способом. – Он переворачивает кожаный мешочек, из которого на раскрытую ладонь падает блестящий черный камень. – С помощью этого.
В отличие от лунных камней, которые излучали приятное сияние, или камня крови, отдающего свою энергию скрытно, этот, кажется, поглощает свет и энергию, словно дыра в воздухе. И мне совсем не хочется к нему прикасаться.
– Мы называем это камнями пустоты, – демонстрируя его, объясняет Грегор. – Их находят глубоко под землей, куда не попадает свет. И они способны поглощать магию.
Дядя протягивает мне камень, но я инстинктивно отшатываюсь.
– Он не повредит твою кожу, – настаивает он. – И возьмет лишь то, что ты отдашь сама.
Я осторожно беру камень:
– С чего бы мне отказываться от своей магии?
– Представь себе комнату, освещенную свечами. – Грегор жестом указывает на женщин, работающих за ткацким станком. – Ткачихам нужны зрение и осязание для работы, но другие чувства лишь помешают, поэтому они их гасят.
Я кручу камень пустоты в пальцах, ощущая скошенные края, которых, как ни странно, не вижу. Он напоминает стекло, но я никогда не видела такого темного и непрозрачного.
– И, если вернуться к аналогии со свечами, – продолжаю я, – они гасят то, что не нужно.
– Верно, – удивившись моей догадливости, улыбается он. – Ну, если не считать того, что лишь адриане освещают с их помощью свои жилища.
Я не обращаю внимание на презрение в его голосе.
– А можно ли перенести свечу из одной комнаты в другую? Или нужно сначала вновь зажечь все свечи, чтобы сменить чувства, которые не нужны?
Мои метафоры запутанны, но Грегор понимает.
– Последнее. – Он указывает на небо. – Но, чтобы вернуть их, тебе достаточно просто взглянуть на небо. Твои глаза подобны стеклам, которые пропускают свет, наполняющий тебя магией.
Мимо нас проходит парочка, хихикая и держась за руки. Добравшись до дверей дома, оба останавливаются, чтобы поцеловаться. Я краснею, когда девушка открывает двери и тянет молодого человека за собой.
– Полагаю, они заглушили все, кроме осязания, – смущая меня еще больше, добавляет Грегор.
Интересно, как бы ощущался поцелуй Симона? Я перевожу взгляд на бассейн, не сомневаясь, что сейчас даже адрианин увидел бы, как у меня покраснели щеки.
– Разве эта магия не стихает, когда на них не попадает лунный свет?
Грегор постукивает по лунному камню у себя под горлом:
– Пока ты носишь камень, тебе не нужен лунный свет. – Он прячет кулон под рубашку. – Но, если ты хочешь использовать его не только для освещения, нужно, чтобы он прикасался к коже, как лунный луч. Серебро проводит магию так же хорошо, как кровь, поэтому многие селенаэ носят камни как украшения.
Это объясняет, почему Грегор видел меня в кромешной темноте переулка. Мысль, что мне больше не страшна темнота, несказанно радует.
– Значит, с ним твои чувства усиливаются так же, как при лунном свете?
– Чуть слабее, но этого достаточно. Правда, сила камня со временем ослабевает.
Я опускаю взгляд на камень в своей руке и спрашиваю:
– А если прикоснуться лунным камнем к камню пустоты?
– Думаю, ты и сама догадалась. Из лунного камня полностью пропадет вся магия. Вот почему мы не носим их вместе. – Дядя задирает рукав, чтобы показать камень пустоты размером с ноготь большого пальца, вставленный в браслет. – Некоторые уверяют – если полностью опустошать лунный камень перед его наполнением, то он прослужит дольше.
– Я проводила эксперименты, – говорит Афина, подойдя к нам сзади. – Но они показались неубедительными. – Она кивает мне: – Твоя подруга уснула.
– Спасибо. Я прослежу, чтобы вам заплатили, как обещал архитектор.
– Не стоит, – она отмахивается от меня. – Мы в долгу перед ним за то, что он заботился о тебе последние несколько лет.
– Лунный камень, – нетерпеливо произносит Грегор, и я поворачиваюсь к нему.
– Ох, простите. Вы говорили, его можно наполнить магией. Как вы это делаете? Помещаете камни под лунный свет?
Дядя кивает:
– Можно и так. Но, если опустить их в бассейн, они наполнятся магией быстрее.
– Свет, попадая в воду, преломляется и окружает камень со всех сторон, – объясняет Афина. Она явно старается понять, как и почему работает магия. – Камни крови по большей части наполняются магией так же, и, хотя железные жилы удерживают магию внутри, они дают возможность пользоваться ею на расстоянии вытянутой руки. – Она поворачивается к Грегору и поднимает брови. – Она прошла все твои испытания?
Он качает головой:
– Я еще не проверял, насколько хорошо ей удается контролировать магию.
– Хм, – хмыкает Афина. – Но она должна как-то ее контролировать. Обычно те, кто недавно прошел инициацию, не выдерживают на свету больше минуты. Некоторых даже рвет.
– Кэт утверждает, что может сосредоточиться на чем-то одном, – добавляет Грегор. – Так что, может, она не так восприимчива к лунному свету, как ты думаешь.
Афина закатывает глаза:
– Или у нее просто врожденные умения. Древние использовали камни пустоты как оружие, а не как инструмент подавления чувств. К тому же сейчас не полнолуние.
– Ты видишь в ней то, что тебе хочется видеть, – ворчит Грегор.