Мое сердце сжимается от боли за тех, кому приходится наблюдать, как она сходит с ума.
– Твой отец вел себя так же?
Симон устало кивает:
– Много лет подряд. И у Жулианы все еще не так плохо. – Он потирает лицо и поднимается с корточек. – Дядя узнал, что мы успокаивали ее сконией, и сильно разозлился. Он ведь градоначальник и все такое. Даже Удэн никогда не приносил эту дрянь домой.
– Жаль.
Он пожимает плечами:
– Мне кажется, скония уже приносит больше вреда, чем пользы. Да и дозы стали опасно большими. – Симон косится на пустой котелок, и теперь я понимаю, почему он так поспешно выплеснул его содержимое. – Последние несколько часов она спит. С ней мадам Дениз.
Я встаю, морщась от всех синяков и царапин, которые напоминают о произошедшем со мной.
– Я могу чем-то помочь?
Симон качает головой:
– Монкюиры хотят сохранить состояние Жулианы в тайне, как сделали это с ее матерью. Не выносить из семьи.
– А как же расследование? – спрашиваю я, а голос перехватывает от вспыхнувшей надежды. – Если Жулиана больше не может тебе помогать, тебе понадобится моя…
– Кэт, – мягко, но уверенно перебивает меня Симон. – Магистр слишком близок тебе, и ты не сможешь быть объективной. Но ужасно еще и то, что ты… близка мне.
Я подхожу к нему.
– Я… близка тебе? – Я вновь кладу забинтованную руку ему на грудь. – Я прощена?
Губы Симона растягиваются в улыбке, из пореза снова выступает кровь.
– Ты поступила неправильно, скрыв от меня правду, но я понимаю – так ты защищала магистра. – Он наклоняется вперед, пока не упирается носом в мой нос. – А что до первого вопроса… Кажется, я ответил на него еще пару минут назад, – шепчет он. – Ты нужна мне больше, чем когда-либо.
Я обнимаю его за шею здоровой рукой, а когда он обхватывает меня и притягивает ближе – забываю о синяках, порезах, усталости и страхе, растворяясь в поцелуе.
Станешь ли ты защищать меня так же, как защищала его?
– Да, – шепчу я ему в губы. – Стану.
И на минуту мир прекращает существовать для нас. На минуту кажется, что все идеально.
А потом раздаются крики.
Глава 51
Сначала они звучат приглушенно. Отдаленно.
Симон разрывает поцелуй и, продолжая прижимать меня к себе, смотрит на потолок, словно может видеть сквозь него. Дверь наверху с грохотом распахивается, и крики становятся громче.
– Это Жулиана? – спрашиваю я. – Она проснулась?
Его глаза широко распахнуты, когда он качает головой:
– Нет, это мадам Дениз.
Старая гувернантка Жулианы колотит во все двери – и наконец нам удается разобрать ее слова.
– Она мертва! Леди Жулиана мертва!
Симон выпускает меня из рук и отшатывается, а его взгляд падает на котелок, в котором находился отвар со сконией.
– Благословенный Свет, что я наделал?
Я шагаю к нему:
– Симон…
– Кэт, ты должна уйти, сейчас же. – Симон разворачивает меня и подталкивает к двери. – Никто не должен знать, что ты приходила сюда. – Распахнув дверь, он выпроваживает меня на улицу. – Уходи! Немедленно! Туда, где тебе не будет ничего угрожать!
– Симон!
Дверь захлопывается у меня перед носом. Мгновение я просто пялюсь на нее.
Жулиана умерла? Я отступаю назад и случайно наступаю в лужу. Резкий запах валерианы поднимается от разлитой жидкости. Отвара, который выплеснул Симон.
Он считает себя виновным в ее смерти.
Но я не уйду. Несмотря на усталость, раны и длинную юбку, мне удается перебраться через стену, окружающую сад за домом. Я крадусь на цыпочках вдоль стены и мимо окон, пока не оказываюсь под комнатой Жулианы. Порывшись в кармане, достаю лунный камень и сжимаю в здоровой руке. Благодаря магии все вокруг становится видно намного лучше, поэтому приходится закрыть глаза, чтобы не отвлекаться.
Эффект от камня не очень сильный, а я слишком устала, чтобы отсечь все отвлекающие факторы, поэтому вынуждена переложить камень в правую руку, а левой роюсь в боковом кармане, чтобы достать камень пустоты.
Немного повозившись, я запихиваю в черный как смоль, камень все чувства, кроме слуха, и прячу его.
– Жулиана! Проснись! – Раздается скрип кровати, когда Удэн, рыдая, то ли падает на нее, то ли прижимается к сестре. – Это все скония. Мы убили ее.
– Мы дали ту же дозу, что всегда, – настаивает Симон.
– Но отец все равно обвинит тебя, – говорит Ламберт.
Раздаются тяжелые шаги, когда он заходит в комнату, хотя по звуку я бы сказала, что он босиком.
– Может, он и прав, – еле слышно отвечает Симон.
Его голос практически заглушают рыдания Удэна. Не ожидала от него таких чувств к сестре.
– Нет, – возражает Ламберт, а затем замолкает на мгновение. – Где отец? Разве он не спал?
– Он ушел во Дворец Правосудия около полуночи. Ты забыл? – напоминает Симон.
– Мне показалось – вернулся пару часов назад, – задумчиво произносит Ламберт.
– Наверное, вы слышали меня. – Голос мадам Дениз звучит приглушенно, словно она прижимает передник к лицу. – Я спускалась вниз на несколько минут.
– Что? – вскрикивает Ламберт. – Вы оставили ее одну?
Женщина начинает плакать.
– Она спала. А мне захотелось в нужник и размять ноги. Я отлучилась всего на четверть часа, – всхлипывает она. – Когда вернулась, не сразу поняла, что она не двигается. Наверное, умерла, пока меня не было.
– Кто-то должен позвать отца. – Удэн шмыгает носом.
Я не могу предупредить их, что граф уже пришел, что слуги уже рассказывают ему о случившемся прямо у порога. Спустя несколько минут он начинает подниматься по лестнице, а затем врывается в комнату с криком:
– Где она?
Пока он осматривает комнату, повисает тишина: никто не спешит отвечать.
– Ты убил ее, маленький ублюдок, – сотрясает стены крик графа.
– Отец, нет! – Ламберт кряхтит, словно пытается сдержать своего отца. – Ты же видел, в каком состоянии она была сегодня вечером. Мы все пытались ее успокоить. Его вина в случившемся не больше, чем любого из нас.
– Во всем виноват его отвар со сконией, – рычит граф.
– Но это я дал ему сконию, – отвечает Удэн.
Он защищает Симона?
– А я заставил Жулиану выпить отвар, – заканчивает Ламберт.
Мне не удается расслышать ответ графа, но в голосе больше нет возмущения.
– Она умерла, отец, – говорит Удэн. – Но ты же знаешь – ей бы стало намного хуже. Ее страдания закончились. Возможно, и к лучшему.
– Давайте обсудим это в другом месте, – добавляет Ламберт. – Пусть ее дух отдохнет, пока не покинет тело.
– Я останусь с ней, – шмыгая носом, вызывается мадам Дениз и делает шаг вперед.
– С ней останется Симон, – возражает граф. – Он не имеет права голоса в наших делах. Особенно после случившегося.
– Я и так собирался остаться, – тихо говорит Симон.
Шаги направляются к двери.
– Мадам Дениз, – зовет Ламберт, и я представляю, как он выводит ее из комнаты. – Прошу, принесите отвар, который мы приготовили для леди Жулианы, чтобы отец лично убедился, что там не слишком много сконии. Мы будем в кабинете.
Симон остался один, и мне отчаянно хочется поговорить с ним. Я отступаю от стены и внимательно рассматриваю ее. Деревянные балки пересекают ее по диагонали, а области между ними заполнены штукатуркой. Как бы красиво это ни смотрелось со стороны, богачи не понимают, что по такой стене легко взобраться на второй или третий этаж. Но, как только я мысленно выбираю наилучший маршрут, в окне, выходящем в сад, загорается свет. Приходится отступить в сторону и прижаться к стене рядом.
Судя по всему, это кабинет графа.
– Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что в моем доме бывает скония, – говорит он. – Или что моя дочь была сумасшедшей.
– Тебя всегда заботило только то, что о тебе думают окружающие, не так ли, отец? – фыркает Удэн.
Свет, льющийся через ромбовидные стекла, становится сильнее, когда в комнате разжигают больше свечей. Затем раздается скрип. Видимо, граф сел за свой стол.
– Ты так считаешь только потому, что тебя это вообще не заботит, – говорит он. – Я хочу, чтобы Симона к восходу солнца не было в этом доме. Вот только не решил, дать ему убраться самому или вызвать сопровождение до тюрьмы.
– Ты не можешь посадить венатре в тюрьму, – возражает Ламберт. – Ведь ты сам назначил его на эту должность.
– А разве он нашел убийцу? – огрызается граф. – Я арестовал главного архитектора по его указанию, но Симон настаивает, что тот невиновен. А перед этим я повесил человека на глазах всего города за преступления, которые тот не совершал.
Стекло закрывает тень, словно Ламберт наклоняется:
– Поверь мне, отец, только Симону под силу остановить убийцу.
– Возьмешь расследование на себя.
– Да я даже не понимаю, как он это делает! – протестует Ламберт. – Он понял, что случилось с женой торговца зерном, еще до того, как мы нашли ее тело! А я бы на его месте, как и ты, решил, что он виноват во всех убийствах. Так что тебе стоило к нему прислушаться!
Чем бы все это ни закончилось, я благодарна Ламберту за попытки защитить Симона.
Стук в дверь прерывает разговор. Понимая, что сейчас никто не будет смотреть в окно, я заглядываю внутрь. В комнату заходит мадам Дениз, но стекло сильно искажает вид, поэтому трудно разглядеть, что у нее в руках.
– Прошу прощения, ваша светлость. – Она делает реверанс. – Я принесла котелок, как вы просили, но он пустой.
– Ну конечно, – ворчит граф.
– А еще принесла это, – продолжает она. – Не знаю, откуда это взялось, но мне показалось странным.
– Это волосы? – поднимаясь на ноги, удивляется граф.
Свет и Благодать, это же коса Маргерит. Мы оставили ее на кухне.
– Они лежали на полу. – Мадам Дениз опускает что-то на стол. – А это – на столе.
Я могу различить лишь цвета – красный и белый. Но и этого хватает, чтобы понять, что это. Бинты, которыми Симон вытирал мою руку.
– Это кровь? – спрашивает граф. – Кто был на кухне?