Он провел носом по моему плечу.
– Я без ума от девушек, которые не умеют петь.
Фыркнув, я толкнула его в грудь.
– Ну и осел же ты.
– А что? – спросил Рид невинно, отшатнувшись назад и чуть не рухнув в снег. – Это правда. Когда на высокой ноте у тебя надрывается голос, у меня прямо…
– БИЛЛИ ТРЕХНОГИЙ КАРТАВИЛ СЛЕГКА! – завопила я, подбоченившись, и стала наступать на него, тщетно сдерживая смех. – НО ХРЕН ЕГО БЫЛ ПРЯМ КАК ТРЕТЬЯ НОГА! – Когда Рид опешил и оглянулся на остальных, я громко сказала: – Как тебе такое, шасс, нравится? Возбуждает?
Веселье позади стихло. Все уставились на нас.
Рид покраснел и успокаивающе вскинул руку.
– Ладно, Лу, я тебя понял…
– ПРИМЕТИЛА ЛИДДИ – ХОРОШ МУЖИЧОК…
– Лу.
Когда мадам Лабелль хихикнула, Рид подскочил ко мне и попытался зажать мне рот, но я, танцуя, отпрыгнула, схватила Бо под локоть и закружилась с ним в танце.
– И ВСКОРЕ РОДИЛСЯ у НИХ ГРУДНИЧОК!
Оглянувшись, я крикнула:
– Слышал, Рид? Грудничок! Потому что…
Деверо захлопал в ладоши и рассмеялся.
– Чудесно, чудесно! Я, знаете ли, был знаком с Лидди и, могу вам сказать, человека приятней не встречал никогда. Веселая, задорная, полная жизни дама! Она была бы рада узнать, что ныне любима целым королевством.
– Стойте. – Я развернулась к Деверо, таща за собой и Бо. – Грудастая Лидди реально существовала?
– И вы ее знали? – недоверчиво спросил Бо.
– Конечно. Как и юного Уильяма. Весьма печально, что после рождения прелестной дочери они расстались, но такова уж природа отношений, которые зиждутся исключительно на страсти.
Мы с Ридом переглянулись.
И тут же отвели взгляды.
Вот тогда-то я и заметила, как Коко с Анселем тайком ускользают куда-то вместе.
К несчастью, Бо тоже это заметил. Гневно фыркнув, он покачал головой и направился к костру, по пути подхватив с земли бутылку вина. Рид с непроницаемым лицом посмотрел ему вслед. Я же пыталась различить силуэты Коко и Анселя в другом конце поля – они остановились у ручья на краю леса. И стояли друг к другу… очень близко. Подозрительно близко. Тревожно близко.
Ко мне подошел Деверо.
– Ты волнуешься о чувствах своего друга.
– Я? – Я посмотрела на него. – О чем вы?
– О твоем друге. – Он с мудрым видом кивнул на Анселя. – La jeunesse éternelle. Он навечно останется молод. Некоторые люди не ценят в мужчинах подобную невинность.
– Ну и дураки эти люди, значит, – отрезала я, глядя, как Ансель…
Господи.
Я вытаращила глаза.
Господи, господи, господи.
Они целовались. Целовались. Коко… прижалась к нему, а Ансель… В самом деле целовал ее. Он решился сыграть в игру, он сделал ход. Я подступила поближе, чувствуя, как меня в равной мере захлестывают гордость и страх.
Деверо хмыкнул и вскинул бровь.
– Очевидно, есть на свете и те, кто ценит.
Рид потянул меня к себе.
– Это не наше дело.
Я неверяще посмотрела на него.
– Ты же шутишь, да?
– Нет…
Но я не стала слушать нравоучения Рида. Я стряхнула его руку и обошла повозку. Возможно, все дело было в вине, которого я выпила немало. Или же в том, как держалась Коко… так неловко, зажато, будто… будто она…
Будто она целовалась с младшим братом. Вот черт.
Она отстранилась на секунду, две, три, а затем попыталась снова.
Я прокралась вокруг сцены, скрываясь в тени, и успела расслышать, как Коко тихо просит Анселя остановиться. Качая головой, она обхватила себя за пояс, будто пыталась стать меньше, совсем исчезнуть.
– Прошу тебя, Ансель… – Ей явно тяжело было на него смотреть. – Ты только не плачь. Я не… не хотела…
Черт, черт, черт.
Я прижалась к сцене, пытаясь разобрать ее шепот. И подскочила на месте, когда моей спины коснулась чья-то рука. Рид сидел на корточках рядом со мной, всем своим видом выражая неодобрение.
– Я серьезно, Лу, – повторил он тихо. – Это их дело, а не наше.
– Говори за себя. – Снова выглянув из-за сцены, я увидела, как Ансель утирает слезу. У меня сжалось сердце. – Это все-таки мои лучшие друзья. И если между ними пробежит кошка, расхлебывать все придется мне. Так что дело это очень даже мое.
– Лу…
Коко резко оглянулась на нас, и я отпрянула, врезавшись в Рида. Он ухитрился удержаться на ногах и не опрокинуть всю сцену разом. Схватив меня за плечи, он прижал нас обоих к земле. Я шепнула ему в щеку:
– Тихо.
От его дыхания у меня по коже побежали мурашки.
– Так нельзя.
– Ну так ступай тогда к повозкам, тебя здесь никто не держит.
Рид не ушел, и вместе мы придвинулись ближе, ловя каждое слово Коко.
– Я не хотела, чтобы так вышло, Ансель. – Она спрятала лицо в ладонях. – Прости меня, пожалуйста, но это была ошибка. Не стоило мне… Я не хотела.
– Ошибка? – Голос Анселя надорвался, и он шагнул к Коко, сжав ее руку. По его щекам снова потекли слезы. – Это ведь ты меня поцеловала, ты сама. Как же ты можешь говорить, что это была ошибка? Если так, почему ты поцеловала меня снова?
– Потому что должна была точно знать! – выпалила Коко и тут же сморщилась от собственных слов, отпустила его руку и стала бродить туда-сюда. – Послушай, – яростно прошептала она. – Я слегка пьяна…
Ансель помрачнел.
– Не настолько.
– Нет, настолько! – Коко взволнованно отбросила с лица волосы. – Я пьяна и веду себя как дура. Не хочу, чтобы ты меня превратно понял. – Она схватила его за руки. – Ты хороший человек, Ансель. Ты лучше меня. Лучше всех. Ты… идеален. Любой девушке очень повезет быть с тобой. Просто я… я…
– Просто ты меня не любишь.
– Нет! То есть да.
Когда Ансель отстранился и отвернулся от нее, Коко ощутимо сникла. И заговорила так тихо, что мы с Ридом придвинулись еще ближе, пытаясь все расслышать.
– Я знаю, тебе кажется, что ты в меня влюблен, Ансель. И я… Я тоже хотела в тебя влюбиться. Я поцеловала тебя, чтобы понять, способна ли на это. И поцеловала снова, чтобы увериться в ответе.
– Увериться, – повторил он. – Выходит… каждый раз, когда ты меня касалась… заставляла краснеть, наводила на мысли, будто и ты… тоже хочешь быть со мной… ты и сама не знала, хочешь ли этого. Давала мне надежду, а сама не была уверена.
– Ансель, я…
– Так что? – Ансель застыл спиной к нам. Его лица я теперь не видела, но голос его был жестче, чем когда-либо прежде. Злее. Я почти слышала в нем боль. Будто живое существо, она мучила их обоих. – Ты любишь меня или нет?
Коко не отвечала долго. Мы с Ридом ждали, затаив дыхание, не смея говорить. Не смея даже двигаться. Наконец она мягко коснулась его спины.
– Я люблю тебя, Ансель, правда. Просто… не так, как любишь меня ты. – Когда Ансель резко вздрогнул, она опустила руку и отступила назад. – Пожалуйста, прости меня.
Не сказав больше ни слова, Коко развернулась и убежала.
Плечи Анселя поникли, и я хотела подойти к нему – схватить и обнимать, пока не высохнут его слезы, – но Рид крепко стиснул меня за пояс.
– Не надо, – тихо сказал он. – Дай ему время, чтобы все осознать.
Я застыла, слушая, как Деверо объявляет, что пора спать. Ансель вытер слезы и поспешил к нему, чтобы помочь с уборкой.
– Ансель как всегда, – прошептала я, чувствуя тошноту. – Ну почему он такой… такой…
Наконец Рид отпустил меня.
– Он не заслужил того, как она с ним поступила.
Во мне бушевали смешанные чувства.
– Коко ничего дурного не сделала. Флирт – вовсе не смертный грех.
– Она его поощряла.
– Она… – Я не знала, как объяснить лучше. – Она ведь не может повлиять на собственные чувства. Она ему ничего не должна.
– Это был не просто безобидный флирт, Лу. Коко знала о влюбленности Анселя. И использовала его, чтобы вызвать ревность у Бо.
Я покачала головой.
– Мне кажется, она не нарочно. Пойми… Коко всегда была красива. Она росла в окружении ухажеров, даже когда еще была ребенком, и потому повзрослела быстро. Она уверена в себе, самолюбива, хитра – и при всем при том я ее очень люблю, – но не жестока. Она точно не хотела причинить Анселю боль. Она просто… не понимала всей глубины его чувств.
Рид хмыкнул и поднялся на ноги, а затем протянул мне руку.
– Да. Не понимала.
Пока остальные готовились к ночлегу, тушили огонь и собирали пустые бутылки, я тайком отправилась к ручью найти Коко. Удалось мне это быстро – она сидела неподалеку под остролистом, закрыв лицо руками. Я молча села рядом с ней. Вода тихо журчала рядом с нами, отсчитывая секунды. Все было бы даже мирно и безмятежно, если бы только не снег, который уже промочил мне штаны.
– Дерьмо я полное, а не человек, – пробормотала Коко наконец, не поднимая головы.
– Ерунда. – Я взялась за ее волосы и умелым движением разделила их надвое, а затем каждую часть – еще на три пряди. – Пахнешь ты гораздо лучше.
– Ты нас слышала?
– Да.
Коко застонала и вскинула голову. В глазах ее блестели слезы.
– Я все испортила, да?
Я продолжала ловко заплетать ей волосы, добавляя по пряди с обеих сторон.
– С Анселем все будет хорошо, Коко. От разбитого сердца он не умрет. Для большинства людей это вообще своего рода обряд посвящения. – Я доплела первую косу, но завязывать ее ничем не стала. – Алек разбил сердце мне, и я это пережила. Бабетта – тебе. Не случись этого, мы не смогли бы найти новых любимых людей. Я никогда не нашла бы Рида.
Коко смотрела на воду.
– Ты говоришь так, будто в том, что я разбила ему сердце, нет ничего страшного.
– Я говорю, что если не ты, это сделал бы кто-то другой. Очень редко первая любовь становится единственной.
Она снова застонала и запрокинула голову.
– Господи. Я была его первой любовью.
– Трагично, правда? Что ж, полагаю, о вкусах не спорят.
Завершив другую косу, я отломила веточку остролиста, собрала с нее ягоды и украсила ими волосы Коко. Все это время она молчала. Наконец я переползла в сторону и уселась перед ней.