– Да что с тобой такое? – спросила она.
Я не ответил – просто не смог, – и она медленно подошла к своей сумке. Я смотрел на нее, силясь не смыкать веки. Рухнув на колени, я отчаянно пытался сдержать нечто, что росло внутри меня, обуздать чудовище, готовое вырваться на свободу. Вокруг замерцал невесть откуда взявшийся свет.
«Он уже близко, дитя. Он идет сюда».
Теперь в голосе послышался голод. Предвкушение. С каждым словом незримая тяжесть все сильнее сжимала мне виски. Слепила меня. Пытала меня. Воплощала в жизнь мои кошмары. Я схватился за голову, чувствуя, как к горлу подступает крик.
«Он сожжет нас, если ты ему позволишь».
– Чего у тебя с головой-то?
Нет. Мой разум боролся сам с собой, расколотый надвое болью. Так нельзя. Это не…
– Ау, я с тобой разговариваю!
«Он сожжет Луизу».
Нет…
– Эй!
Что-то просвистело в воздухе, и мой затылок пронзила новая боль. Я рухнул на пол повозки и тихо застонал, смутно различая над собой размытый силуэт Бернадетты. Она замахнулась сковородкой, готовясь ударить снова.
– Помешанный ты, что ли? Так и знала! Угораздило же именно сегодня на полоумного наткнуться!
– Стойте, – я слабо поднял руку.
Странный свет мерцал все ярче.
– Прошу вас.
Бернадетта отпрянула. Лицо ее исказил испуг.
– Что это у тебя с кожей творится, а? Что такое?
– Я не… – Я всмотрелся в свою руку. В мягкий свет, который исходил от нее. Меня разом захлестнули отчаяние и облегчение – и то, и другое было отвратительно.
Ищи нас, ищи нас, ищи нас.
– Опустите сковороду, мадам.
Бернадетта яростно затрясла головой, пытаясь не опускать руку.
– Что это за ворожба такая?
Я заговорил снова, на этот раз громче. Странный гул зазвучал в моих ушах, и мне вдруг необъяснимо и нестерпимо захотелось успокоить Бернадетту – обрести умиротворение самому и подарить его ей.
– Все будет хорошо. – Даже я сам слышал, как странно звучит мой голос. Многослойно. Гулко. Некая часть меня все еще бесновалась внутри, сопротивлялась, но теперь она была бессильна. Я отказался от нее. – Опустите сковороду.
Сковорода упала на пол.
– Лиль! – Бернадетта выпучила глаза, ноздри ее раздулись. – Лиль, помоги!
Дверь повозки распахнулась в ответ. Мы обернулись и увидели на пороге Филиппа с балисардой наголо. Несмотря на бинт, парик и грим, он мгновенно меня узнал. В глазах его вспыхнула ненависть.
– Рид Диггори.
Убей его.
На этот раз я повиновался голосу без колебаний.
Быстро как молния я кинулся на Филиппа, схватил его за запястье и затащил в повозку. Он изумленно вытаращил глаза – лишь на миг – и бросился в атаку. Я со смехом и легкостью увернулся от его клинка.
Когда мой смех разнесся по повозке, такой странный и заразительный, Филипп отшатнулся.
– Быть не может, – выдохнул он. – Не может быть, что ты… ты…
Он снова кинулся на меня, но вновь я со сверхъестественной скоростью уклонился в последний миг. Вместо меня Филипп столкнулся с Бернадеттой, и вместе они врезались в стену повозки. От ее визга моя кожа вспыхнула ярче.
Утихомирь ее!
– Тихо! – Слова по собственной воле сорвались с моих губ, и Бернадетта обмякла, наконец-то замолкнув. Глаза ее остекленели. Филипп вскочил, и в этот самый миг Лиль ворвался в повозку, вопя во все горло:
– Бернадетта! Бернадетта!
Я попытался обернуться к Лилю, одной рукой разжимая пальцы Филиппа у себя на горле, а другой – отводя в сторону его балисарду. Мой парик упал на пол.
– Ти… хо, – выдохнул я придушенно, когда мы с Филиппом рухнули на пол. Но Лиль не желал молчать. Он кричал и кричал, хватая Бернадетту под локти и вытаскивая ее из повозки.
– Стой! – Я вслепую замахнулся, пытаясь его остановить, но ни одного узора не возникло перед глазами. Ни единого. Злясь на себя за беспомощность, я вдруг обнаружил, что исходящий от моей кожи свет резко погас. – Стой!
– Помогите! – Лиль выскочил на улицу. – Здесь Рид Диггори! Он ведьмак! НА ПОМОЩЬ!
Послышались новые голоса – шассеры устремились к повозке. Кровь ревела у меня в ушах, голоса предательски затихли. Я вырвался из хватки Филиппа, швырнув ему в лицо одеяло. Что ж, проникнуть в город тихо теперь явно не получится. Нужно бежать. Уносить ноги. Высвободившись из одеяла, Филипп поскользнулся на котомке с едой и пошатнулся. Я бросился за сковородой.
Прежде чем Филипп успел найти опору – прежде чем я сам успел бы передумать, – я ударил его по голове.
Громкий треск пробрал меня до костей. Филипп рухнул на пол, лишившись чувств. Я наклонился убедиться, что его грудь вздымается и опускается. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Остальные шассеры сорвали с петель дверцу повозки как раз в тот миг, когда я выскочил спереди, перемахнул через козлы и запрыгнул на спину лошади. Она возмущенно заржала, встала на дыбы, и передние колеса повозки оторвались от земли. Шассеры внутри испуганно закричали, и я услышал грохот падающих тел.
Чертыхаясь, я стал возиться со сбруей, а другие шассеры кинулись ко мне. Пряжки скользили в мокрых от пота пальцах. Я выругался и попытался снова.
– Это Рид Диггори! – закричал кто-то, и другие стали хором вторить ему:
– Убийца!
– Ведьмак!
– Держи его!
– ДЕРЖИ ЕГО!
Вконец теряя самообладание, я сорвал последнюю пряжку. Незнакомый шассер добрался до меня первым. Я пнул его в лицо, наконец-то ослабив застежку, и ударил лошадь по бокам, понукая ее. Она рванула вперед, а я изо всех сил вцепился ей в шею.
– Все прочь с дороги! – взревел я. Люди бросились врассыпную, волоча за собой детей подальше от лошади, которая уже мчалась к городу. Один мужчина замешкался, и она сломала ему ногу копытом. Шассеры-всадники помчались за мной, стремительно меня настигая. В конце концов, они ведь ездили на сильных и быстрых жеребцах, а мне досталась тощая полумертвая кобыла. И все равно я продолжал подгонять ее.
Если я успею добраться до города, может быть, сумею затеряться на улицах…
Людей стало еще больше, земляная дорога сузилась и сменилась булыжной. Я добрался до первых зданий и увидел, как с крыши на крышу, следуя за криками толпы, ловко перепрыгивает тень. Бурно жестикулируя, она указывала на мансардное окно, которое виднелось впереди.
Я чуть не разрыдался от облегчения.
Это была Лу.
А потом до меня дошло, чего она от меня хотела.
Нет. Нет, я не смогу…
– Попался! – Один из шассеров схватил меня за пальто. Остальные тоже уже подобрались совсем близко. Пытаясь вырваться, я стал извиваться, обхватив кобылу ногами, точно тисками, но она определенно решила, что с нее хватит.
Яростно взревев, лошадь снова встала на дыбы, и я понял, что это мой шанс.
Взобравшись по ее шее и мысленно вознеся мольбы всем, кто мог меня услышать, я схватился за металлическую вывеску, которая висела у меня над головой. Вывеска прогнулась под моим весом, но я подтянулся выше, заскочил кобыле на спину, оттолкнулся посильнее и запрыгнул на окно. Лошадь поскакала дальше сама, а за ней и жеребцы шассеров.
– ОСТАНОВИТЕ ЕГО!
Задыхаясь, я попытался вскарабкаться выше. Перед глазами все поплыло.
– Просто лезь дальше! – послышался голос Лу сверху, и я вскинул голову. Она перегнулась через край крыши и тянулась ко мне. Но ее рука была так мала. Так далека. – Не смотри вниз! Смотри только на меня, Рид! Только на меня!
Внизу шассеры выкрикивали приказы, разгоняя толпу, и разворачивали лошадей.
– НА МЕНЯ, РИД!
Так. Я тяжело сглотнул и стал нащупывать выступы в каменной стене. Поднялся чуть выше. Голова у меня закружилась.
Выше.
Дыхание перехватило.
Выше.
Мышцы свело.
Выше.
Шассеры вернулись назад ко мне. Я слышал, как они спешиваются и начинают взбираться вверх.
Лу поймала меня за запястье и потянула к себе. Я всмотрелся в ее лицо и веснушки, заставил себя не отводить взгляд. Одним чистым усилием воли я перелез через край и рухнул на крышу, но времени на отдых не было. Лу подняла меня на ноги и кинулась к следующей крыше.
– Что случилось?
Я последовал за ней, стараясь контролировать дыхание. Здесь, рядом с Лу, это было проще.
– Дерьмовый у тебя вышел план.
Лу хватило наглости рассмеяться, но она быстро осеклась, когда мимо ее лица просвистела стрела.
– Скорей. За три квартала от этих болванов оторвемся.
Я не ответил. Лучше мне было помалкивать.
Ко дну
Я девушка старательная, поэтому оторваться от шассеров смогла даже не за три квартала, а за два.
Их голоса стихали позади, а мы все бежали и бежали, ныряя в темные ниши и прячась за ветхими люкарнами. Важнее всего было скрыться из виду. Когда нам наконец это удалось, затеряться в безбрежном городе оказалось легко.
Никто не умел исчезать так же ловко, как я.
Никому не приходилось делать это так часто.
Я спустилась на землю в глухом переулке на Восточной стороне. Рид спрыгнул следом секунду спустя и почти что рухнул на меня. Я попыталась удержать его на ногах, но мы оба упали на грязный булыжник. Рид, однако, меня не отпустил, а только крепко обнял за пояс и уткнулся лицом мне в живот. Я чувствовала бедром, как бешено бьется его сердце.
– Я так больше не смогу.
У меня вдруг сжалось горло, и я погладила Рида по волосам.
– Ничего. Мы сбили их со следа.
Постепенно дыхание Рида выровнялось, и наконец он сел. Я неохотно его выпустила.
– Еще до того, как ты потерпел сокрушительное фиаско, я успела отправить Шарля за мадам Лабелль. Она нашла для нас комнаты в трактире «Левиафан».
– Шарля?
– Крысу.
Он резко выдохнул.
– Ясно.
Меня снова охватил стыд, теперь уже печально знакомый. Резкие слова почти сорвались с губ, но я прикусила язык – больно, до крови – и протянула Риду руку.
– Абсалона и Брижитту я уже послала за Коко, Анселем и Бо. Шарля – к оборотням и ведьмам крови. Похороны сегодня вечером, а до тех пор мы должны успеть встретиться и придумать план.