И это… это был бы рай.
Печально вздохнув, я опустила руку и двинулась прочь.
Что толку воображать такую жизнь? Мое вино давно было испито, и веяло от него не домашним очагом, друзьями или семьей. Нет, мое вино пахло смертью. Тайнами. Гнилью.
– Ты там с ним, Селия? – горько спросила я, скорее просто желая отвлечься от всех этих мыслей. – Пожалуй, Моргана могла бы так… – Я ахнула и изумленно обернулась. – Зеркальная могила, – прошептала я. Целый дом маленьких братьев и сестер с веснушками и бирюзовыми глазами. Так похожих на меня.
Черт возьми.
Я поняла, где она.
Необходимое зло
Исчезновение остальных беспрестанно напоминало о себе, будто незримо присутствуя рядом как нечто живое. Оно петлей опутало нас, и с каждым едва слышным звуком узел затягивался все туже. Бо пнул камешек, и Жан-Люк напрягся. Коко слишком резко вздохнула, и Блез зарычал. Он уже наполовину обратился, чтобы лучше чуять Лу – и сразиться с неведомыми врагами, которые таились в туннелях. Глаза его зловеще сверкали в полутьме.
– Дело не только в Селии и Лу, – яростно выпалила Коко некоторое время назад, когда Блез попытался уйти на поиски своих пропавших детей.
Как ни странно, он не смог учуять их след. Не сумел понять, куда делись все остальные. Они просто… исчезли.
– Дело в Моргане. Это явно ее когтистых рук дело. Где бы она ни была сейчас, Лиана и Терранс окажутся там же. Поверь.
Никто не стал говорить вслух о том, что это означало. Все и так знали.
Даже миг во власти Морганы – это уже слишком много. Слишком поздно.
– А у нее правда руки когтистые? – пробурчал Бо пару минут спустя.
Коко вскинула брови.
– Ты же был в Шато на Модранит. Ты сам видел ее руки.
– И они были не когтистые.
– А жаль. Эта тварь банальна до крайности, ей бы еще горб да бородавку на нос – и будет в самый раз.
Даже Жан-Люк не удержался от улыбки. Его балисарда камнем давила мне на грудь. Наконец я понял, что больше не вынесу этого, вытащил ее из ножен и протянул ему.
– Вот. Возьми.
Улыбка Жана-Люка растаяла, и он споткнулся на ровном месте.
– Почему… почему ты мне ее возвращаешь?
Я сжал его пальцы на рукояти.
– Она твоя. Моей больше нет.
Я пожал плечами, но, как ни странно, не вымученно, а… легко. Будто поступил правильно и освободился от тяжкого бремени.
– Может, это и к лучшему. Я ведь больше не охотник.
Жан-Люк уставился на меня. И наконец плотина прорвалась.
– Ты ведьмак. Ты убил Архиепископа… колдовством. – Его голос был исполнен укоризны. Боли от предательства. Но в глазах Жана-Люка я увидел крупицу надежды. Ему хотелось, чтобы я все опроверг. Хотелось обвинить кого-нибудь другого – кого угодно – в том, что произошло с нашим патриархом. И в этой крупице надежды я узнал своего старого друга. Он все еще был там, внутри. И хотел поверить мне, несмотря ни на что. Эта мысль могла бы согреть мне сердце, но увы.
Потому что надеялся он зря.
– Да.
Я увидел, как надежда в глазах Жана-Люка угасла. Он отпрянул. Блез с любопытством посмотрел на меня, но я не обратил на него внимания.
– Я не стану ничего отрицать и объясняться тоже не стану. Да, я ведьмак и я убил нашего патриарха. Архиепископ не заслужил этого, но также он не был тем человеком, которым мы его считали.
Жан-Люк заметно сник и провел рукой по лицу.
– Матерь Божья. – Он снова поднял взгляд и посмотрел мне в глаза если не сочувственно, то хотя бы смиренно. – Ты всю жизнь знал, что ведьмак?
– Нет.
– Ты заколдовал Архиепископа, чтобы получить должность?
– Нет, конечно.
– А сейчас ты… иначе себя ощущаешь? – Жан-Люк сглотнул, но взгляда упорно не отводил. Увидев это, я вспомнил мальчишку, который когда-то дружил со мной, заботился обо мне, всегда помогал мне встать, если я упаду. Который ударил Жюльена за то, что тот назвал меня отбросом. Все это было прежде, чем алчность очерствила нашу дружбу. Прежде, чем пришла зависть.
– Я уже не тот, что раньше, Жан. – Эти слова прозвучали так правдиво и так бесповоротно. – Но и ты тоже. Мы никогда уже не будем прежними. Но здесь и сейчас я не прошу твоей дружбы. Моргана близко, и независимо от того, что произошло между нами, вместе мы можем покончить с ней.
– Но ведь ты думал, что она нападет на похоронах, и ошибся.
Правда лилась и лилась из меня рекой. С каждым словом на душе становилось все легче.
– Я думал все что угодно, лишь бы пойти на похороны Архиепископа.
Тогда я этого не понимал. Возможно, просто не был способен. И пусть я ошибся, но теперь не жалел об этом. Не мог. Жан-Люк стал возражать, но я продолжил прежде, чем успел бы передумать. Заставил себя посмотреть ему прямо в глаза.
– Жан, я… Я не знал о Селии.
Он застыл.
– Если бы я знал о твоих чувствах, то…
То что бы я сделал? Отверг бы ее любовь? Отверг бы любовь Архиепископа? Не стал бы сражаться с Жаном-Люком в турнире и давать присягу? Отказался бы от всего, о чем мечтал, просто потому что и он мечтал о том же?
– Мне очень жаль, – сказал я просто.
И не солгал. Я сожалел о том, что жизнь раздала нам одни и те же карты. О том, что Жану-Люку пришлось вынести немало боли и я сам непреднамеренно причинил эту боль ему. Я не мог вернуть былое, но мог признать, что оно было. Мог распахнуть дверь между нами. Но заставить Жана-Люка переступить порог – не мог.
Прошла напряженная минута, и в конце концов он опустил голову. Но я понял, что означает этот кивок. Это был первый шаг.
Мы молча двинулись дальше. Только через полчаса Блез сумел учуять Лу.
– Она близко. – Он нахмурился и направился к следующему туннелю. – Но рядом и другие. Я слышу их дыхание, сердцебиение… – Он резко отпрянул и обернулся к нам. – Бежим.
За угол повернули шассеры.
Они мгновенно узнали меня и бросились на нас с балисардами наголо. Первым мчался Филипп. Но когда Жан-Люк прыгнул вперед, преградил им путь и заслонил меня собой, они остановились.
– Что происходит? – прорычал Филипп, не опуская клинка. Он заметил балисарду Жана-Люка. – Где ты?..
– Рид вернул ее мне.
Шассеры, что стояли позади Филиппа, заметно встревожились. Им не понравились эти слова. Я ведь был ведьмаком. Убийцей. Растерянность и тревога промелькнули в их лицах при виде того, как Жан меня защитил.
– Почему вы здесь, капитан? – Филипп кивнул на меня. – Он ведь наш враг. Как и все они.
– Необходимое зло. – Бросив на меня неуверенный взгляд, Жан-Люк расправил плечи. – У нас новый приказ. Моргана здесь. Нужно найти ее и убить.
Зеркальная могила
Среди усыпальниц я нашла семейный склеп рода Трамбле.
Никогда прежде я так не надеялась, что ошиблась, – и никогда прежде мне не было так тошно. Как и в других гробницах, вдоль полок стояли черепа. Я никогда не понимала этого обычая. Ведьмы своих мертвецов не обезглавливали. Интересно, умершему отрезали голову до или после разложения? Или… или во время бальзамирования? И кто вообще этим занимался? Явно не родственники. У меня внутри все скрутило от мысли о том, каково распиливать кости любимого человека, и я решила, что на самом деле не так уж мне интересно все это знать.
Я шла все дальше, и ноги наливались свинцом все тяжелей. Наконец – наконец-то – я обнаружила ее имя, выгравированное на красивом гробу из розового дерева.
ФИЛИППА АЛЛУЭТТА ТРАМБЛЕ
Возлюбленная дочь и сестра
– Селия? Ты здесь?
Ответа не было.
Что ж, по крайней мере, череп Филиппы пока не выставили на всеобщее обозрение.
Я поднапряглась и потянула крышку гроба, но та не поддалась. Спустя несколько минут тщетных усилий я выдохнула:
– Не знаю, слышишь ли ты меня, и очень надеюсь, что тебя там нет, – в таком случае приношу твоей сестре свои глубочайшие извинения, – но у меня ничего не выходит. Эта чертова крышка слишком тяжелая. Придется снимать ее колдовством.
Камешек проскочил по земле у меня за спиной, и я резко обернулась, вскинув руки.
– Ансель? – я тут же опустила их и разинула рот. – Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел?
Он изумленно смотрел на черепа.
– Когда остальные ушли, я снова подергал люк. У меня была одна догадка. – Ансель робко улыбнулся мне. – Я знал, что после истории с Коко ты будешь колдовать осторожнее, использовать лишь те узоры, которые сможешь спокойно поддерживать, и запечатать люк только для Рида… мне показалось, это проще, чем закрыть его от всех или навсегда. И я был прав. Люк открылся, и я пошел по первому туннелю. Он привел меня прямо сюда.
– Быть не может. – Я недоверчиво уставилась на него. – Тот туннель ведет в тупик. Ты, наверное, в темноте перепутал. А где остальные?
– Пошли через вход на кладбище.
– Через вход на кладбище. – Я инстинктивно отпустила узор, который опутывал мое сердце, и вся моя любовь к Риду, все отчаяние и страх захлестнули меня волной, сбивая с толку. Волна была так сильна, что я едва устояла на ногах. – Вот черт. Рид?..
Ансель беспомощно пожал плечами.
– Не знаю. Он велел мне остаться, но я… не смог. Я должен был хоть как-то тебе помочь. Не злись, пожалуйста.
– Не злись? Да я вовсе не… – Внезапная, страшная мысль тисками сдавила мне горло. Но нет. Чушь, все это полная чушь. Я потрясла головой, посмеиваясь над тем, как абсурдна и бредова была эта мысль. Анселю – и самой себе – я сказала: – Нет, нет, нет. Я не злюсь.
«Нет, нет, нет», – вторил мой внутренний голос снова и снова, вцепившись в заветное слово, как в талисман.
Я широко улыбнулась, взяла Анселя под руку и подтащила к себе.
– Волноваться совершенно не о чем. Но мне все же кажется, что Рид, учитывая обстоятельства, мог быть прав. Лучше тебе вернуться в таверну и подождать…
Ансель отпрянул и обиженно сверкнул глазами.