– Схватчивая.
И вдруг… Этот прием я испытала на себе у Ворона, но теперь знала, как реагировать. Конечно, отбить не удалось, но хоть не упала, сумела уйти в сторону.
– Запомнила…
Он усмехнулся, и мне на мгновение показалось, что из-под густых бровей Вятича блеснул насмешливый взгляд… Ворона! И голос его! Даже головой помотала, чтобы отогнать видение. А наставник уже спокойно стоял, ожидая, когда я приду в себя.
Он показывал сущность приема, как от него уйти так, чтобы мгновенно быть готовой к новой атаке, как вообще отбить, а я не могла отделаться от странного ощущения, будто только что видела Ворона. Чтобы не пропускать позорно удары, пришлось взять себя в руки. Получилось не сразу, мало того, заканчивая тренировку, я вдруг снова встретилась глазами с Вятичем, и тот снова едва слышно усмехнулся:
– А ты крепкая… крепче, чем я думал.
Господи, это снова были глаза Ворона, и цвет их разобрать невозможно!
Домой я возвращалась просто шальной, заметив это, Лушка поинтересовалась:
– Ты чего это? Чего тебе Вятич такое сказал, что аж побелела вся?
– Луша, кто он такой? Вятич – это прозвище?
– Да.
– А почему такое прозвище?
– Я не знаю, вроде потому, что совсем местный, здесь же вятичи испокон веку жили, у него, кажется, дед волхвом был…
– А он сам?
– Что сам?
– Ну… он тебе никого не напоминает?
Лушка немного подумала, потом отрицательно помотала головой:
– Не, ни на кого не похож. А чего?
– Странный он…
– Не, он простой. А бьется здорово.
Я вспомнила, как разговаривал с Лушкой Ворон, и поняла, что даже если Вятич и был непростым, то уж никак моей сестрице этого демонстрировать не стал бы. Ни к чему.
– Почему не он стал воеводой, а отец?
– Вятич вроде не хотел этого, ну, становиться воеводой. А дядьку Федора принял сразу и хорошо. И с матерью дружит непонятно с чего. Они иногда даже по округе вместе ездят.
Почему-то было ощущение, что вокруг меня просто клубятся загадки. Это добавляло тревожности, становилось не по себе. Может, лучше вообще не задумываться, жить себе и жить, дурачась вон с Лушкой за компанию и мечтая вернуться обратно? В конце концов, кто вообще сказал, что меня вернут? Ворон. Он ответил, что не он меня притащил, не ему и возвращать, что доставили меня Светлые Силы, с них и спрос.
Ну, Светлые так Светлые. Только при мысли о Вятиче у меня теперь возникало какое-то странное чувство соприкосновения с тайной. При общении с Воинтихой такого не бывало… Я разгадаю тебя, сотник Вятич, обязательно разгадаю!
На следующий день я попробовала расспросить у Вятича о здешних местах и о крепости подробней. Тот усмехнулся:
– А чего же у своих не спросишь?
– Они в Козельске недавно.
– Тоже верно. Здесь издревле вятичи жили в лесах непроходимых своим миром. Даже Киеву не очень подчинялись, но это пока князь Владимир и его сыновья не стали города по Оке и Итилю ставить.
Мне понадобилось усилие, чтобы сообразить, что Итиль – это Волга. Значит, города вроде Ярославля и Владимира-на-Клязьме?
– Да.
– Что да?
Вятич усмехнулся:
– Ярославля и Владимира, а еще Ростова, а потом Московы…
Я замерла. Я ведь ничего не произнесла про Ярославль вслух, как он узнал, о чем я думаю? Сотник снова усмехнулся:
– Чего замерла, дивишься, что я мысли твои разгадываю? То нетрудно, о чем ты могла подумать, как не об этих городах?
Ну ни хрена себе, они что тут все вот так легко мысли разгадывают?! Или мысли написаны у меня на физиономии?
Вятич рассказывал, что когда его сородичи стали ставить укрепления города на месте впадения Другуски в Жиздру, то очень удачно воспользовались всем, что окружало холм. Мы уже ходили по стене, и сотник показывал рукой по округе. Вдруг у меня закралось сомнение:
– Вон там Жиздра?
Я показывала на юго-восток и восток, где река огибала холм с Козельском широкой дугой.
– Жиздра.
– А там Другуска?
– Другуска.
– И там?
– И там.
Я стояла на стене, глядя на Другуску и соображая. Получался этакий большой остров в окружении Жиздры и двух рукавов Другуски… Прямо под горой она вдруг раздваивалась и двумя рукавами охватывала город. Что-то мешало мне просто согласиться с таким фактом. У Козельска Другуска текла вполне плавно и буйством не отличалась, с чего бы ей вдруг делиться и, уходя на юг, пробиваться вокруг холма? Конечно, южным рукавом путь к Жиздре короче, но река как-то странно прорыла себе русло в горе. Вдруг меня осенило:
– Южное русло ей прорыли?
Глаза Вятича смеялись:
– Ох и сообразительная!
Да уж, древним козлянам в такой же сообразительности не откажешь. Весь город получался действительно на острове, причем большом и неприступном по самому своему положению. Высокий холм, со всех сторон окруженный речными рукавами, да еще и местность заболоченная, это я успела заметить, когда мы с Лушкой по лесам мотались. По ту сторону Жиздры отменный сосновый и смешанный лес, по другую сторону Другуски поля, а с юга и с северо-востока со стороны еще одной речки, кажется, Клютомы, болотень большую часть года, небось, непролазная. Ни с какой стороны не подступиться. Ай да вятичи!
Стало понятно, почему татары не могли всей своей мощью столько времени справиться с маленьким Козельском.
Позже я поняла, что это далеко не все хитрости Козельска, но тогда и этого было достаточно, чтобы восхититься древними вятичами. Вятичу мой восторг явно пришелся по душе. Еще бы. Только почему он не удивился моему полному незнанию местности, если я, то есть Настя, прожила в Козельске несколько лет? Странный он, этот Вятич.
До чего же мы плохо знаем собственную историю! Кто из нас в двадцать первом веке что-то знает о Козельске? Только те, кто в нем живет или нарочно занимался историей Древней Руси, вроде моего Андрея, из-за которого, кстати, началось все мое безобразие, я с него еще спрошу, когда вернусь. Мелькнула мысль: если вернусь…
По нашим понятиям, Козельск – крохотный городишко, затерявшийся в лесах на Жиздре, на который войска Батыя буквально случайно наткнулись по пути от Новгорода, не дойдя до последнего каких-то километров сто. Во всяком случае, так твердят все историки в один голос, это я знаю из-за Андрюхиной диссертации.
Посмотрели бы эти высоколобые умники на настоящий Козельск! Я не умею определять площадь навскидку, а спрашивать в местных мерах бесполезно, да и незачем. Но по ощущениям раза в четыре больше новгородского Детинца, что в пределах стены. Здесь целый город внутри стены. Есть посад по ту сторону Другуски вроде как на террасе холма, но и он отгорожен валом.
Дороги – в четыре стороны. Спросила, Вятич объяснил:
– Вон туда по Жиздре на Рязань, в обратную сторону на Смоленск. Через южные ворота на Дебрянск, на север к Коломне.
Дебрянск это Брянск, что ли? Наверное… Перекресточек получался? Я не очень представляла себе расположение Козельска, знала только, что Калужская область.
– А где Калуга?
– Чего?
Так, тормозим, видно, Калуги еще нет, я же не знаю, когда она поставлена.
– Коломна там? А за ней Москва?
– Кучково-то? За ней.
Я лихорадочно пыталась вспомнить еще какие-нибудь города, которые помогли бы мне сориентироваться. Вспомнила:
– А Владимир?
– Суздальский? Там, – рука махнула примерно на северо-восток, но так, что стало ясно: далековато.
– А Чернигов?
– За Дебрянском.
Нормально. Если для меня сам Брянск «где-то там», то как я могу понять, где же за ним Чернигов. Вятич усмехнулся, присел, разровняв ногой землю, принялся схематично изображать петляющую Жиздру и остальные доступные моему пониманию реки. Точками тыкал города. Названия ласкали слух, позволяя не чувствовать себя полной дурой: Рязань, Коломна, Суздаль, Дебрянск, Чернигов (далековато)… и вдруг «Вщиж»…
– Чего?
– Ну, Вщиж, что на Десне. У него крепость сильная.
Вот так, госпожа знаток древней географии, причем не физической, а политической. Какой-то Вщиж, про который я слыхом не слыхивала, а он оказывается такой важной точкой, что его рисуют наравне с Дебрянском, который Брянск. И снова спасительный вопрос:
– А Москва?
– Далось тебе это Кучково. Москова вот тут.
Обижаете, дорогой Вятич, это для вас в тринадцатом веке Москова скорее Кучково, а она так разрастется, что весь ваш Вщиж даже не микрорайон, а так, пара кварталов…
Что ж, каждому свое. Я пыталась понять, откуда придут татары. Если я ничего не путала, то получалось, что они после Рязани – на Коломну, Москву, которая для Вятича Кучково, потом на восток к Владимиру и городам на Волге? А вообще, какие Батый города взял, а какие нет? Вот, блин, историчка, ничегошеньки не помню! Кажется, не взял Торжок, потом от урочища Игнач Крест повернул обратно, не дойдя до Новгорода километров 100, вроде из-за бескормицы. На обратном пути натолкнулся на вот этот Козельск и проторчал под ним 50 дней. Немудрено такой город не взять, здесь осадные машины приткнуть некуда, а бить через реку, да еще и снизу вверх на холм, толку мало.
Но ведь взял же, и жителей, кажется, уничтожил всех до единого. Опять-таки интересно: если всех уничтожил, то откуда знают, что взял? В Рязани потом вернувшиеся убитых хоронили, а в Козельске? Я попыталась вспомнить, есть ли массовые захоронения в Козельске, но поняла, что ничего не знаю и ничего не помню. И все-таки, как Батый смог взять этот совершенно неприступный город? Только измором, но пятьдесят дней для готового к обороне города это не срок, едва ли защитники могли оголодать до полного беспамятства. Что-то здесь не так…
И вдруг осенило:
– А если враг окружит Козельск и встанет надолго?
Я даже не подумала о том, как выглядит мой неожиданный вопрос после интереса к Москове. Но Вятич не удивился, видимо, он наблюдал за мной все это время, а я о его присутствии просто забыла. Оглядывалась вокруг, словно прикидывая, как можно взять город-крепость.