Д-д-д-дах!
Раскатистый треск. А затем еще больше звонкого и множественного треска — мелкие камни с силой колотят по гранитным стенам ущелья. Сквозь треск слышны крики и глухие шлепки — когда осколок находит свою цель и ударяет по живому телу. Редко слышится металлический звон или деревянный треск — так отвечают на удар доспехи и щиты.
— Ждать! — зло велю я, и бросившийся было к краю молодой воин послушно замирает на месте. Его догоняет Литас и награждает ударом ладони по шее — от Рикара нахватался воспитательных методов.
Что можно увидеть сквозь облака пыли? Ничего.
Мы слышим крики, ругательства, стоны — значит, многие враги уцелели. Не стоит рисковать.
— Отходим, — приказываю я. — Литас, половину отряда на следующий пост. Четверть пока здесь — обождем немного, посмотрим, что увидим, когда рассеется пыль. Еще четверть, во главе с тобой — пройдите ниже, думаю, уцелевшие твари побегут. Самое время пострелять им в спины! Но поспеши! И я буду рад, если до выхода из ущелья не доберется ни один шурд или гоблин. Пусть остальные враги видят — те, кто войдут в ущелье, уже никогда из него не выйдут! Пусть боятся!
— Да, господин, — коротко кивает глава охотников, взмахами руки разделяя людей на две неравные части.
Вскоре почти весь заградительный отряд отходит в сторону поселения. Через десятую часть лиги еще один пост, еще один готовый обрушиться громадный валун. Воины уходят недовольными, тихо ворчат — и я их понимаю.
Всем хочется увидеть раздавленного и воющего от боли врага.
Всем хочется полюбоваться его корчами, насладиться его стенаниями.
Ведь он хотел убить тебя! Он хотел убить твою жену! Твоих детей! Родителей!
И вот эта тварь — повержена и раздавлена! Как тут не ликовать, даже если это грех великий, по мнению Создателя?
Такова уж натура человеческая…
И вскоре нам удалось утолить свою жажду зрелищ. Тяжелая и сырая каменная паль осела быстро, покрыв стены и дно ущелья белесым налетом. А нашим глазам открылась картина разрухи…
Груда камней перекрыла ущелья. Там и сям — мертвые тела шурдов и гоблинов. Пыль смогла прикрыть их ушибы… но не смогла полностью закрыть лужи крови и разлетевшиеся мозги. Размозженных голов хватало. Равно как и прочих раздавленных в лепешку частей тел. Кровь повсюду… правда повсюду… даже высоко на стенах кровавые разводы… Трупы погибших лежат то кучами, то поодиночке. Много где из каменного завала торчали одинокие руки и ноги, редко поникшие окровавленные головы, выпустившие изо ртов обильную рвоту вперемешку с клочками внутренностей и кровью.
Были и уцелевшие.
Кое-кто уходил на своих двух или одной ногах, убегая, тяжело шагая, прыгая или же ползя прочь из гиблого места.
Раненные посерьезней крутились на камнях волчком и выли в голос, оставляя на пыльном граните разводы крови.
Еще лежали и редко вздрагивали, тихо поскуливая или хрипя — агония… они уже почти «там».
Я рассматривал чужие муки с радостью. И, наверное, я выглядел при этом, как праведник, попавший на экскурсию в ад, — вот они мучения грешников. Страдайте, твари! Страдайте!
И я не понимал тех двух бойцов помоложе, что вдруг побелели и, отскочив прочь, принялись извергать содержимое желудка. Замутило? Почему вас мутит при виде корчей врага? Это зрелище должно доставлять радость!
А это что?
Мое внимание сместилось к самой куче камней.
Когда я скомандовал «давай», я подгадал так, что массой камней накрыло самого опасного противника — закованных в доспехи шурдских ниргалов.
И их накрыло сполна — похоронило.
Но не убило…
Груда, состоящая из каменного крошева, больших валунов и раздавленных трупов… эта груда шевелилась. Там, где-то глубоко внутри нее, что-то дергалось, пыталось выбраться, упорно толкало и толкало придавившую ее массу камней изнутри.
— Как это возможно? — прорычал один из воинов.
— Не знаю, — качнул я головой.
Моя память отчетливо хранила воспоминание — как упавшей каменюкой расплющивает штурмующего нашу стену ниргала.
Мы обрушили немыслимое количество камня. Но не убили…
Ладно. Один или два ниргала могли выжить. Могли остаться дееспособными хотя бы отчасти. Но тут шевелилась ВСЯ середка каменной груды. Это явно не один и не два ниргала толкают и расшатывают ее изнутри.
— Ну-ну, — с некоторым удивлением произнес я и тут же замер, словно от удара копьем в грудь — почти рассеявшееся в воздухе багровое зарево жизненной силы вдруг перестало взмывать и рассеиваться. Оно потянулось вниз! Жизненная сила погибших втягивалась в камни! Уходила сквозь них прямо внутрь груды, внутрь завала, к придавленным и раздавленным ниргалам, нежити, шурдам и гоблинам.
Еще спустя миг я вздрогнул. Напряженно взглянул вниз — мой взор уловил под каменным завалом запульсировавшую… жизнь? Нет… это нечто другое, более темное. Это нежить…
— Там рождается тьма! — выдохнул седой священник, с его руки сорвалось огненное копье и, ударив в огромную груду камней, разлетелось клочьями багрового пламени, покрыв осколки гранита пятнами копоти.
— Там зашевелилась какая-то тварь, — мрачно согласился я, облекая ту же мысль более приземленными словами. — Тарис не мог не предвидеть подобного хода с нашей стороны. И этот клятый ублюдок что-то умыслил…
— Мои силы не бесконечны, — добавил святой отец. — Обождем… Стефий, сыпь раймену! Пару горстей, не больше. И молитву во избавление от скверны громко. Братья монахи! Подхватывайте!
В ущелье полетели горсти мелко истолченной травы Раймены, неспешно преодолевшие путь от кромки обрыва до самого дна, частично рассеявшись по дороге. В воздухе звенели слова молитвы. Причем монахи, среди которых встречались совсем уж взрослые дюжие мужики, беспрекословно выполнили приказ и старательно вторили щуплому парнишке Стефию. Да уж… тут явно не в возрасте дело, а в умении.
Рассеявшаяся по воздуху священная трава опустилась на пыльный гранит, продолжали литься слова молитвы, но я уже видел — результата нет. Кое-где вспыхивали четко различимые искорки, знаменующие место, где столкнулся свет со тьмой, но не более того — зловещая пульсация продолжалась, надежно защищенная каменной толщей, что мы сами и навалили.
Гремящий рокот камней. По ущелью пронеслась волна зловонного воздуха, послышался страшный многоголосый стон, громадная куча камней… вздохнула… подавшись сначала вверх, а затем резко вниз. Мне, потрясенно смотрящему сверху вниз, почудилось, будто зашевелилось само дно ущелья!
Пока мы наблюдали, пока пытались лихорадочно сообразить, что делать дальше, новый враг не дремал — продолжающая содрогаться, обваливаться и рассыпаться каменная груда расползлась по ущелью от стены до стены и… двинулась дальше в сторону нашего поселения! Двинулась тяжело, очень медленно, но двинулась! В щели между на мгновение раздавшихся нескольких валунов мелькнула багрово-черная вздувшаяся мясная масса, дрожащая и сокращающаяся, словно немыслимая гнилая мышца. Валуны снова с грохотом столкнулись, их присыпало другими обломками, создав неприступную каменную броню.
Мы только-только обрушили тяжеленный подарок на головы наших врагов! Только-только возрадовались — и ситуация коренным образом изменилась! На месте раздавленных тварей появилось что-то новое! Практически весь созданный нами непроходимый завал, погребший под собой тела раздавленных врагов, внезапно зашевелился, расплылся по всей ширине ущелья и вновь двинулся в атаку, неся на себя всю немыслимую тяжесть обрушившейся скалы!
— Что это? — зло прошипел я, в бессилии сжимая кулаки. — Нежить-черепаха? Броненосец?
— Я не ведаю таких зверей, сын мой, — тихо отозвался подошедший к самому краю священник. — И подобное заклятье некромантии встречаю впервые. А я много повидал, и многое прочел… либо сие знание почерпнуто Тарисом из древних темных книг, чудом избежавших уничтожения, либо же он на самом деле столь хорош, сколь о нем говорят…
— Да мне плевать, отче, — признался я. — Из книг или из головы — эта тварь реальна и ползет прямо к нашей защитной стене. Ее надо остановить. Посмотрите!
Движения скрывающегося под каменной броней чудовища стали увереннее, оно начало продвигаться куда быстрее, с грохотом волоча на себе сталкивающиеся валуны, каменное крошево и землю. Этакий ужасный громадный слизняк, облепленный камнями и оставляющий за собой склизкий след из гнилой крови и ошметков плоти…
— Это что-то вроде Пожирателя, — добавил я, сверля ненавидящим взглядом ползущую к нашему дому ублюдочную тварь. — Может так быть? Все тела погибших по приказу некроманта слиплись в единое целое, и сейчас получившееся чудовище продолжает ползти вперед, таща на себе каменную защиту — словно гигантский щит. В этом задумка Тариса?
— Пока мне неведомо…
— Ох! — простонал один из воинов. — Оно встает! Встает!
— Что? — дернулся я. — О чем ты? Как эта тварь может встать, ведь у нее нет ног… ох… да чтоб ей провалиться! Святой отец, а такое вам раньше видеть приходилось?!
— Нет… но слышал… — прошептал старик, расширенными глазами глядя вниз. — Уже долгие столетия никто из приспешников тьмы не обладал подобной мощью. Названий много. Мертвый исполин. Гнилой великан. Чаще всего говорят — Некроголем.
— У-А-А-А, — горестно и злобно донеслось со дна ущелья.
Громадная куча камней, что еще пару мгновений назад ползла вперед, уже приняли достаточно легко узнаваемые очертания исполинского человека, упавшего на землю ничком, а теперь пытающегося снова встать.
Первое слово — каменный великан. Сплошь каменная броня, от макушки до подошв толстых и коротких ног. Каменные же руки — без локтей, но гнущиеся, с широченными ковшеобразными трехпалыми ладонями…
Но потом в глаза бросаются потеки густой темной слизи, вытекающей из щелей в каменной «коже» гиганта, видишь, как хлещет мертвая кровь на землю и понимаешь, что это громадный кусок мяса, облепленный камнями… и это немыслимое сочетание действовало!
— Там можно устроить обвал?! — крикнул я в пространство, зная, что меня услышат и дадут ответ.