Айвен… Где Айвен?
Успокоилась я, лишь заметив их с Рафаилем у хода. Они, как и мы, успели укрыться от осколков статуи.
– Это было опасно… – продолжил шептать Люций. Но лучше бы он молчал. После его слов зал сотряс новый оглушительный грохот. Колонны стали рушиться, а потолок пошел волной, готовый вот-вот упасть нам на головы и похоронить в подземелье.
X. Подземная река
По тому, что нам известно, на землях Сент-Морьена никогда не появлялось орденов даэвов.
Там обитают лишь отступники, и это роднит его с Аркадианом.
Отправляясь в Турис, я не могла и предположить, чем закончится наша охота. Что мы найдем преступника и что будем спасаться бегством, пытаясь сохранить свои жизни, пока за спиной поддерживающие свод колонны разваливаются одна за другой. Поднявшаяся пыль забивала горло, от нее чесались и слезились глаза и нестерпимо хотелось чихать.
Первые обрушившиеся опоры поделили зал пополам, отрезав нас от наставника. В последний раз, когда я его видела, мельком обернувшись во время побега, он едва увернулся от падающей прямо на него груды камней.
Зал грозил вот-вот превратиться в руины, и нам не оставалось ничего иного, как скрыться в тоннеле, уходящем в глубь подземелья.
Тьма поглотила нас и не отпускала все то долгое время, пока мы просто бежали, стремясь оказаться как можно дальше от обвала.
Грохот то и дело прокатывался по тоннелю, и казалось, будто стены превращаются в ничто прямо за нашими спинами. Меч больно ударялся о бедро, став гораздо тяжелее из-за энергии Серого мира, разлитой повсюду. Она нарушала связь между нами с Туманным, возвращая оружию его вес.
Мы остановились, лишь когда в пещере воцарилась оглушающая тишина, нарушаемая лишь нашим хриплым и частым дыханием. Моран вскинул руку, создавая слабую световую печать, что озарила наши покрытые каменной пылью лица.
– Если статуя уничтожена, то и тьма рассеялась? – тревожно спросила Айвен, упираясь руками в колени и переводя дыхание.
– Она не может рассеяться и исчезнуть в никуда. Но теперь ее ничто не удерживает в одном месте – вскоре она разлетится по всему материку, – хмуро ответил Люций.
– Появятся новые монстры. Может, не возле Туриса, а где-то дальше, но обязательно появятся, – прошептала я. Темной силы оказалось слишком много, особенно под землей. Гораздо больше, чем мы предполагали. И теперь она будет искать себе новое пристанище – людей, чьи души запятнаны грехами и омрачены тяжелыми чувствами.
– Зачем ты это сделала? Зачем сдернула печати? – Моран остановился, развернулся. Губы его были напряжены, у сжатых в кулаки ладоней вилась магия, из-за сильных чувств ставшая видимой. – Мы могли погибнуть из-за тебя. Все мы.
Айвен опустила взгляд и принялась неуверенно оправдываться:
– Я не думала… не думала, что все обернется таким образом. Он ведь наставник. Когда я была маленькой, Лоуз посещал наш орден. Как я могла поверить, что именно он рушит статуи? И зачем надо было нападать на него именно теперь? Вы ведь сами спровоцировали его! – С каждым словом голос подруги звучал увереннее, и защищалась она все отчаяннее, под конец выпалив: – И не тебе обвинять меня в том, что я подвергла кого-то смертельной опасности. Ты сам чудом не стал убийцей.
Моран застыл. Нахмурился.
Покачал головой, не смотря ни на кого.
Я же была зла. Очень зла. Перед глазами до сих пор стояло вздернутое вверх тело дива. Если бы Лоуз не был так самоуверен, то оборвал бы жизнь Морана гораздо раньше, чем я до них добралась.
Даже шутки Люция не вызывали во мне столько эмоций. Это был настоящий гнев – неподдельный, который, даже остыв, продолжает жечь тебя изнутри. Теперь я поняла разницу. Но истинную ярость контролировать получалось лучше. Она клокотала внутри, вызывая дрожь в голосе, но не толкала на необдуманные поступки.
– Айвен… – позвала я – пора было кончать со всем этим.
– Что «Айвен»?! – взорвалась она, яростно уставившись на меня.
Лицо ее было в пыли, и даже сквозь нее проглядывались черные разводы грязи, что остались после падения на болоте. Но пыль – мелочь. Хуже всего была кровь монстров на одежде.
Все мы были перепачканы в останках лягушек. И от всех нас шел смрад, убивающий всякое обоняние.
– Ты соврала моей матери! – продолжила Ларак, уверенная в своей правоте. – Ты ведь не брала ту книгу! Чтобы ты взяла что-то в библиотеке и не отметилась у смотрителя? Не лги хотя бы мне. Я помню время, когда ты помогала вести записи в читальне ордена, и дотошнее тебя никого нельзя было найти! Да и это алиби, будто ты видела его утром… Почему ты соврала ради теневого, Сара? Ты говорила, что всегда будешь служить ордену. Будешь на моей стороне… – Ее голос становился все тише, горестнее. – На стороне Фредерика… Но что теперь? Что ты творишь?!
Она повернулась, указывая на Люция:
– Как этот див смог запудрить тебе мозги? Ты считаешь, что он лучше, чем кажется со стороны?! А ты уверена? Уверена, что все это не ложь?
Лицо Морана было в тени. На виске виднелась небольшая рана, которая слабо кровоточила. Когда нас откинуло от статуи, именно на Люция пришелся основной удар. На шее дива выделялся красный след от чужой руки. Эти кровоподтеки были такими яркими на его бледной коже, что я не сразу смогла отвести взгляд.
Он слышал обвинения и не пытался оправдаться, будто принимая их все.
– Светлые всегда и во всем винят теневых, – негромко выплюнул Рафаиль.
– Не надо, – остановил его Моран, поворачиваясь спиной и хрипло добавляя: – Идемте. Обвинить друг друга успеем позже.
Он неспешно побрел по тоннелю, а я перевела взгляд с его спины на подругу. С каждым днем я понимала ее все хуже. Во мне укрепилось ощущение, что мы стали чужими друг другу.
– Айвен… ты ведь видела, что случилось с Орестом? – сухо и тяжело проговорила я. – Видела, что стало с его рукой?
Дэва отвела взгляд и, помедлив, кивнула.
– Все потому, что он прикоснулся к знакам на стенах. Ты разве этого не поняла? А потом наставник повел тебя к изваянию бога, чтобы ты исправила печати. Тебе не показалось это странным? Опасным? Нет, ты ни капли не задумалась! – Обычно я не повышала голос, но за последний час сделала это дважды. – А после ты еще и сняла печати с наставника, подвергла нас опасности, и из-за этого была разрушена статуя теневого бога… Айвен, доверять мне не обязательно, но научись делать выводы, думая своей головой, и осознай наконец всю ответственность. Если не за чьи-то жизни, то хотя бы за свою.
Следующие мои слова прозвучали жестко, но если бы я не сказала этого сейчас, то пожалела бы. Хватит опеки. Я делаю только хуже. Для самой Айвен.
– …Ведь я больше не стану помогать тебе.
Я зашагала прочь. Ларак и раньше страдала из-за своей легкомысленности, даже в ордене. Но в то же время порой она умела поступать смело и отважно. Даже то, что она сняла печати с Лоуза, было тому доказательством.
Но какой прок в этой смелости после смерти?
Мне не хотелось, чтобы она погибла. Я не желала, чтобы погиб кто-то другой. Ведь глупость в жизни даэвов могла стоить слишком дорого.
Долгое время мы брели в молчании. Иногда на стенах попадались древние печати – багровые линии выглядели непримечательно, по всему выходило, что знаки потеряли силу. Но обманываться не стоило. Это странное, загадочное место хранило в себе много тайн прошлого.
После недавнего разговора в воздухе витало напряжение. Я все еще не могла до конца усмирить свой гнев. Вспоминая последний месяц, я понимала, что мы с Айвен уже давно жили в разногласиях и недоверии.
– Почему там все же оказалась статуя теневого бога? – спустя время первым нарушил тишину Рафаиль.
– Точно не знаю… Но подземелье принадлежало ордену Хранителей. Те три кольца, пересеченные линией, что мы увидели на входе, – это их символ, – ответил Люций, не оборачиваясь и продолжая шагать впереди всех. Временами его голос звучал совсем хрипло. – Орден Хранителей основал Академию Снов, библиотеку в Турисе и лагерь у озера Спокойствия. В их времена в лагерь не пускали учеников, он был лишь местом уединения для воинов, ушедших на покой. А еще в ордене Хранителей состояли как светлые, так и теневые. Полагаю, они не замечали друг в друге отличий. Хотя их образ жизни больше соответствовал светлым орденам. Много правил, постоянные медитации, во время которых они копили силы и воспитывали спокойствие духа. Звучит очень скучно.
Рафаиль фыркнул.
– Что? – спросил Люций, и, даже не видя его, я поняла, что он улыбается. Тому, как менялось настроение дива, можно было позавидовать. Но вот странность – эта веселость в его голосе помогла мне окончательно справиться с остатками гнева.
– Если бы ты родился в то время, то превратил бы жизнь этого ордена в хаос.
– Боюсь, ты слишком высокого обо мне мнения, – усмехнувшись, отозвался Моран.
– Почему ордена не стало? – едва слышно произнесла Айвен.
На несколько секунд повисло молчание, я думала, Люций уже не ответит, когда его голос раздался вновь:
– Они погибли. Точнее, их убили. Я читал, что всех даэвов, состоявших в совете ордена и занимавших какие-либо значимые должности, вырезали всего за одну ночь. А те, кто остался – в основном юные ученики, не успевшие пройти полное обучение, – разбрелись по свету.
– Кто их убил?
В литературе, которую я читала об ордене, писалось одно и то же: они распались. Больше не смогли жить в мире. Но информации о них осталось крайне мало.
– Попробуйте догадаться, – предложил Люций.
– Монстры? – произнесла я.
– Люди? – высказался Рафаиль.
Но, судя по реакции Люция, правильного ответа мы не назвали.
– Другие ордены? – раздался в воцарившейся тишине вариант Айвен. Она шла, смотря себе под ноги. Ее лицо с каждой минутой становилось все мрачнее.