Теневой див покачал головой:
– Нет. Верного ответа вы не назвали. Все куда трагичнее. – Он на мгновение остановился и продолжил путь со словами: – Даэвов убил их собственный глава. Уничтожил орден и исчез. Автор книги не знает, почему он это сделал, предполагает лишь, что тот сошел с ума. Но по мне, его действия были слишком точны для сумасшедшего. Он убил лишь тех, кто знал их секреты. Никого не осталось. Именно поэтому нам так мало известно об ордене и о том, чем он занимался.
– Но они наверняка хранили немало тайн, – протянула я, думая об обители Сорель. Могущественные печати и древние реликвии были лишь небольшой частью всех секретов, открытых мне. А сколько еще скрывалось, было даже сложно предположить.
В голове всплыло воспоминание о внезапном открытии Люция в библиотеке Туриса.
«Они не просто хранили… А охраняли».
Наставник ищет что-то, принадлежавшее им. Мы давно это поняли. Но должно ли вообще быть найдено то, ради чего вырезали весь орден? Кто знает, чем все обернется, если это попадет в дурные руки.
Мне вспомнилась прекрасная статуя Фародея – такой внимательности к деталям я еще не встречала, будто в камень обратили некогда живое существо. Но все же, по какой причине изваяние взорвалось, никто из нас не знал…
На самом деле теневому богу поклонялись даже светлые даэвы и многие из людей. Светлую Эсмиру обожали все, считалось, что она благоволит праведным людям. Но вот за Фародеем в легендах закрепился образ карателя – хитрого, жестокого, испытывающего душу. Пройдешь испытание, и он тебя вознаградит. Если же нет – скорее всего, лишишься жизни.
Но невинных он никогда не убивал… По крайней мере, так писалось в книгах. В книгах, что за минувшие столетия были переписаны не единожды.
Пока я пребывала в своих мыслях, Моран рассказал про бусину, найденную нами в библиотеке.
Если мы выберемся из подземелья, наши слова будут против слов Прауда. Но потом начнется расследование. Нельзя предусмотреть все, див определенно оставил следы.
– Мне никак не дает покоя вопрос… – сказал Люций, когда мы шагали по нескончаемому коридору. – Допустим, наставник привел нас в это подземелье по стечению обстоятельств. Но сколько ни думаю, вести учеников первого курса в древний ход под отравленной землей – далеко не лучшее решение. Выходит, он сделал это намеренно? Но зачем?
– Думаю, чтобы использовать нас. Он с самого начала знал, что понадобятся жертвы. Все эти печати на стенах, скорее всего, проводят через себя силу тьмы, – предположила я. – Другого объяснения я пока найти не могу, ведь рука Ореста выглядела почти как у монстра. Неизвестно, сможет ли он вообще двигать ею. Наверное, если бы он не был даэвом, то прикосновение стоило бы ему жизни. Он бы стал ревенантом.
– Подожди… Ты хочешь сказать, что наставник уже бывал в том зале со статуей? – удивленно переспросил Рафаиль, хмурясь.
– Полагаю, что да.
После моего ответа див тяжело выдохнул.
– Такая тварь – и притаилась прямо в стенах Академии, – процедил Рафаиль, собираясь ударить кулаком по стене, но вовремя остановился, а после признался: – Когда ты его ударила, я в первую очередь подумал о том, с какой стороны к тебе подступиться. Мы ведь должны были защитить наставника. Уже думал вырубить тебя, как ты учителя, со спины. Нехорошо бы получилось…
– Это точно. Нехорошо, – согласилась я, подумав, что в следующий раз с этим дивом надо быть настороже. Хотя лучше бы следующего раза и вовсе не наступало.
Мы уже долго шли, двигаясь осторожно и стараясь не прикасаться к сводам тоннеля. Впереди все так же плыла слабая печать света, позволявшая разглядеть древние символы, что временами появлялись на камне.
– Если он уже бывал там и намеренно привел нас, то и собрались мы вместе по его задумке, – продолжил Люций. – Каков шанс, что и та семья оказалась на дороге из-за него?
– Он эмпат. Чтобы убедить их, что это не такая плохая идея, хватило бы короткого разговора, – сухо отозвалась я. Подобные мне не умели прививать определенные мысли. Но, вынудив человека подумать о чем-то, можно было изменить возникшие эмоции и в итоге заставить поступить так, как тебе надо.
Наверняка глава того семейства размышлял, а не зря ли он переполошился? Может, ночное происшествие – случайность? Кто знает, что пришло тупой животине в голову? Может, ее какое-то насекомое укусило, вот лошадь и взбесилась.
Заговорить о случившемся и укрепить эти мысли подходящими эмоциями – и все готово.
– Но откуда он мог узнать? Я не говорила…
– Это я сказала, – неожиданно прошептала Айвен, на мгновение бессильно прикрывая глаза. – Мы уже почти закончили опрашивать посетителей гостиных домов и наткнулись на него. Лоуз спросил, как прошло наше путешествие… И он просил приглядывать за тобой еще в Академии. Но моя мать… Она сказала то же самое, поэтому я не придала значения.
– Какие у вас интересные отношения. Шпион и надзиратель, – не к месту проявил остроумность Люций. – Не смотри на меня так строго. Я всего лишь назвал вещи своими именами.
– В некоторые моменты лучше промолчать. Но ты болтаешь при любом случае, – сказала я, не стараясь оскорбить. Это тоже были всего лишь слова. Все же у Морана были причины недолюбливать Айвен. И я его понимала.
– Спасибо за комплимент.
– Это был не комплимент.
Люций улыбнулся. Мой ответ его позабавил.
Рафаиль, сгорбившись, настороженно смотрел на сужающийся свод пещеры. Ему это определенно не нравилось.
Айвен шумно выдохнула. Сжала ладони в кулаки, так что костяшки побелели. И вдруг призналась, что Лоуз спрашивал у нее не только об этом. Его интересовали статуи, точнее то, какими поисками занимались мы с Мораном. Светлая и теневой объединили усилия? Это было бы и вполовину не так удивительно, если бы на месте меня и Люция был кто-то иной. Приемная дочь самого влиятельного светлого ордена и наследник Северного. Сейчас наши отношения вызывали у остальных смех и порою злорадство.
Я вспомнила тренировочный бой перед охотой. Утомленный болтовней Морана, наставник, поддавшись его уговорам, поставил нас в пару. И я победила. Разница в наших умениях была мала, но этого хватило. Этот случай вызвал волну обсуждений.
«Лучше бы он тренировался больше, а не к тебе приставал. Однажды доиграется и костей не соберет», – насмешливо сказал Фредерик, сидя у окна в моей спальне. На том же месте, где пару ночей назад под яркой луной выпивал Моран.
Прауд – один из немногих, кто видел истинное положение дел. О чем и намекнул Айвен еще в Академии Снов, а потом напомнил при разговоре в Турисе, крайне обеспокоившись моим благополучием.
– Я старалась не думать об этом. И тебе не говорила. Боялась. Ты и так меня подозревала в том, что я все доношу матери. Но, в отличие от Фредерика, никогда меня не обвиняла… – Ларак, опустив подбородок, поджала губы. – Но чем дальше, тем обиднее мне становилось. Ты доверяла какому-то чужаку гораздо больше, чем мне. Мы ведь выросли вместе. Наши отношения не были идеальными, но все же мы оставались подругами. – Она сделала паузу, бросая взгляд на теневых. – Лишь теперь я понимаю, что мои тайны рождали и твои… Моя главная ошибка в том, что я, поддавшись обиде и веря чужим словам, засомневалась в тебе. Я была уверена в наставнике, поэтому и помогла ему. Но вышло так, что из-за меня мы едва не погибли. Никакие извинения не загладят вину. Но все равно простите меня. И, Сара… Лоузу я о тебе ничего не говорила и своей матери тоже уже давно стараюсь ничего не рассказывать. Только то, что и так все знают. – Часто дыша и едва сохраняя остатки спокойствия, Айвен выдавила: – Я не доносчица.
Не выдержав, она остановилась и заплакала. Теневые тоже замерли на месте. Дэва пыталась сдержаться, закрывая лицо руками, но ей никак не удавалось успокоиться. Плечи вздрагивали, следуя за судорожным дыханием.
Несколько секунд я смотрела на нее как громом пораженная. При мне так редко плакали, что вид Айвен поначалу меня парализовал.
Как я должна поступить?
Она ведь права: если бы я не хранила секрет, все вышло бы иначе. Но это была не только моя тайна. Я не могла болтать, зная, какое предубеждение к теневым царит в ордене.
Однако Айвен ничего не рассказывала Изабель… А у меня ведь были все причины ее подозревать. Я бессильно прикрыла глаза, неожиданно осознавая, насколько мы сами себя запутали.
Нам просто надо было поговорить… Столько проблем можно решить разговором!
Я вздохнула, чувствуя неимоверное облегчение и даже радость.
Айвен прекратила всхлипывать и застыла, словно превратившись в еще одну статую этого подземелья, когда мои руки легли на ее плечи. В следующее мгновение она звонко всхлипнула и стиснула меня в объятиях, вцепившись в мою талию, словно утопающий в спасительную соломинку.
Я замерла от неожиданных и непривычных объятий. А через секунду подняла руку и стала поглаживать ее по спине, стараясь успокоить.
– Прости, Сара. Прости, – без конца всхлипывая, повторяла Айвен.
Все то время, пока Ларак приходила в себя, Люций с Рафаилем вели себя тихо. На какой-то миг пещеры погрузились почти в оглушающую тишину, в которой внезапно послышался шум воды и… глухие хлопки, сливающиеся в монотонный звук. Будто что-то раз за разом шлепало о камень и становилось все ближе.
– Что это? – пробормотал Рафаиль. Все замерли, прислушиваясь.
И в этот миг нас настиг смрад гнили. Ужасный запах с примесью тошнотворной сладости.
– Лягушки… – произнесла я еще до того, как мысль сформировалась в голове.
– Бежим! – воскликнул Люций.
Мы застряли в узком тесном проходе – хуже места для битвы и не придумаешь. Особенно с мелкой нечистью, которая просто могла задавить количеством. Нам не оставалось ничего, кроме как бежать.
Я создала несколько светлых печатей, оставляя их позади. Но погоня не прекращалась. В какой-то момент я поняла, в чем причина: твари, как и мы, оказались заперты в этом подземелье. Отчаянное положение толкает на самые смелые поступки. В случае монстров их инстинкты возобладали над осторожностью, которой, на удивление, обладали эти существа.