шь один. Мужчина без утайки рассказал всем знакомым и случайным прохожим, встреченным на пути, о своем чудесном спасении. Когда он упал на колени и, закрыв глаза, стал молиться Самоотверженной Саре, Черный Змей усмехнулся и приказал молиться усерднее с каждым днем, чтобы Самоотверженная Сара услышала мольбы и, вернувшись в этот мир, спасла Дэвлат от него.
Прочитав последний рассказ, я отодвинула фолиант в сторону и покачала головой. Зная нрав Люция, я могла поверить в истинность истории. Он и правда был способен сказать подобную глупость. Мне показалось, что вера в святую Сару весьма его веселила. Он любил добавлять детали и сочинять новые истории.
И наверное, никто, кроме меня, не понимал, насколько его сказки ироничны. Моран смеется над всем миром, а они этого даже не замечают.
Размышления прервал короткий стук. Хьюз аккуратно приоткрыл дверь, сообщая о том, что со мной просит разговора советник главы ордена.
Войдя в комнату, Флер остановилась и едва повернула голову. Только дождавшись, пока дверь за ее спиной затворится, она подошла к столу.
– Добрый день. Я не помешаю? Хотела задать тебе пару вопросов, – сказала она с едва угадывающейся на губах улыбкой. В свете ламп с соком глимы я заметила белый тонкий шрам на ее скуле, ближе к уху.
Обычно шрамы пропадали бесследно под действием мазей врачевателей, но те, что получали в столкновении с ревенантами, оставались с даэвом на всю жизнь.
– Я не занята, – проговорила я, неотрывно наблюдая за ней, сравнивая девушку из воспоминаний и женщину, которую видела теперь.
«Истина скрыта в мелочах», – часто повторяла Долорес.
Пока Флер не проявила себя ни другом, ни врагом. И в прошлом она вела себя так же.
Я потянулась к перчаткам, оставленным на подлокотнике кресла. Серебряные нити, рисующие виноградные лозы, мерцали на серой ткани.
– Изучаешь хроники? – осведомилась Флер, окидывая взглядом фолианты.
– Да. Пытаюсь освоиться, – отозвалась я, облачая вторую ладонь в ткань. Дар было все сложнее контролировать. Если тело даэва сравнить с чашей, наполненной магией, то моя была заполнена до краев, а светлая и теневая силы боролись друг с другом за место, раскачивая чудом установившийся баланс.
Я ощущала тех, кто приближался слишком близко. Чувствовала чужое тело, словно это была одежда, которую мне любезно предлагали надеть. Медитации помогали успокоить силу, но лишь на несколько часов. Потом напряжение возвращалось вновь.
Когда Флер отвернулась и направилась к окну, притаившемуся у двух книжных шкафов из светлого дерева, я испытала облегчение. Окно занавешивала штора из плотной ткани – серой, как галька на побережье Духовного озера. Дэва отодвинула ее край, позволив лучам солнца проникнуть в комнату. Сферы с соком глимы будто померкли, перестав быть единственным источником света.
– В Исонии теплее, чем в Акраксе, – начала она издалека. – И более влажно.
– Да. Но в начале девятого месяца на севере было еще тепло, – сказала я. Перед глазами предстали вечнозеленые хвойные леса. Лишь ночи в Первом королевстве действительно оказались холоднее, чувствовалась наступившая осень. В Исонии же не было и намека на смену времен года.
– Он правда поместил тебя в склеп? – вдруг поинтересовалась Флер, оборачиваясь. Ее волосы, которые едва касались плеч, качнулись следом.
– Да, – сухо ответила я и перевела взгляд на свою ладонь, лежавшую на столе. Кольцо сливалось с кожей, когда я надевала перчатки. Оно едва ощущалось, теневая сила в нем словно засыпала. Сомнений не возникало: сказанное в этих стенах Люций услышать не мог.
Но осведомленность Морана о делах ордена Сорель говорила о шпионе в стенах обители. И им мог быть кто угодно.
«Загляни в трофейную комнату…»
– Сара, – раздался голос дэвы совсем близко. Кажется, она окликала меня уже не в первый раз. Я моргнула, сбрасывая оцепенение, и подняла взгляд на старую знакомую, успевшую занять кресло напротив. – Крепость Северного ордена, какая она? – вдруг произнесла она, сплетая пальцы в замок. – Фредерик не желает тебя беспокоить. Но я, как его советник, просто обязана спросить. Эта информация может оказаться нам полезной.
Она смотрела на меня пристально, не мигая, чем-то отдаленно напоминая Изабель Ларак. Но от мамы Айвен даже у меня ком к горлу подкатывал – эту женщину стоило опасаться. Флер же не вызывала настолько глубоких чувств, хотя все равно настораживала.
– Слабости их обители? Магическая защита? Иные выходы, кроме главных ворот? – задумчиво протянула я.
– Да, именно это.
Я покачала головой:
– К сожалению, я ничего не знаю. – Мой ответ заставил Флер сощуриться, а на ее губах появилась натянутая улыбка. – В Северной крепости я занималась тем же – изучала хроники. И за мной следили.
«Впрочем, как и здесь», – заметила я про себя, помня о воине, который сторожил вход в мою спальню по ночам.
Оставалось лишь разобраться, было ли это сделано ради защиты, в которой я не нуждалась, из-за подозрений или из-за желания что-то от меня утаить. Не дать мне увидеть больше дозволенного.
– Следили так тщательно, что ты даже не увидела защиту на стенах их крепости? – с иронией осведомилась дэва.
Видела и даже помогала ее создавать…
– После того как я исчезла из мира на три десятка лет, печати теневых заботили меня меньше всего, – сказала я с непривычной сталью в голосе. Взгляд советницы скользнул к моим рукам, скрытым под тканью. – Почему ты не спрашиваешь о тварях, которых я увидела? Разве это не должно вызывать больший интерес?
Флер покачала головой:
– Ревенанты были всегда, – проговорила она, посмотрев в окно и сощурившись. – Когда-то больше, когда-то меньше. Наши предки ведь несколько веков назад, после открытия Первого портала, выжили как-то? Значит, и нам нечего бояться.
– Защитный купол на Первом расколе не имеет ничего общего с тем, которым вы накрыли новый, – отчеканила я, мысленно призывая себя к спокойствию. Стена в океане была вечной, она не слабела, не нуждалась в подпитке, как наши печати. Она будто являлась неотъемлемой частью всего Дэвлата. Такой же естественной, как горы на севере и дикие леса на юге.
Но почему я вообще пыталась доказать что-то Флер? Многое уже было сказано Фредерику. И именно он как глава должен был решить, что делать дальше.
В читальне повисла тишина.
За короткое время границы приличий между мной и дэвой стерлись. Не осталось ни почтения, ни хождения вокруг да около. Думаю, это прерогатива тех, кто был хорошо знаком в юности.
Только подумать, в следующем году нам исполнится по пятьдесят…
– Мама Айвен тоже была советником с даром сомниума, – заметила я, решив начать беседу заново.
Но я не полагала, что мои слова так повлияют на Флер. В ее глазах промелькнуло что-то странное. На мгновение она будто лишилась брони, которая ее защищала. Выражение лица стало растерянным.
Но это продлилось всего пару секунд.
Потом ее взгляд сделался непроницаемым, и Флер стремительно встала на ноги.
– Верно. Именно поэтому мне досталось богатое наследство, – холодно произнесла она.
Я нахмурилась, не понимая, что она имела в виду.
– Лаборатория Изабель в башне сомниумов, – продолжила дэва, будто оставляя одну из главных новостей напоследок. – Теперь она принадлежит мне.
Сухо попрощавшись, она покинула личную читальню главы. Слишком поспешно – кажется, разозлилась. Но упоминание Флер лаборатории… То место всегда окружали разные домыслы и слухи, оно, без сомнения, пугало многих членов ордена.
Изабель Ларак являлась сильнейшим сомниумом своего поколения. Она продвинулась в изучении и совершенствовании своего дара дальше, чем кто-либо. Если ее записи достались Флер и дэва смогла их изучить, ее следовало опасаться.
Когда комната опустела, я некоторое время просто сидела, вновь задумавшись о прошлом и настоящем и незримых нитях событий, которыми они были пронизаны и прочно связаны. Спустя несколько минут я поднялась, обнажая сталь Туманного и откладывая ножны на кресло между двумя подлокотниками. Серое лезвие засверкало в солнечных лучах, проникающих в читальню через окно.
Клинок отозвался теплом и холодом, прокатившимся по пальцам. Он скучал по мне так же, как и я по нему.
Взмах. Выпад.
Острие устремилось к стене. Я расслабилась, опуская его и проверяя свои ощущения.
Чувство былой уверенности охватило тело. И я знала, что сталкивалась с ревенантами не только в юности, но и на втором и третьем годах обучения. Воспоминания возвращались – обрывками разговоров, неясными фрагментами и лицами даэвов, смотревших на меня.
Когда я только проснулась в склепе, то в большей степени ощущала себя неопытным воином, только начавшим обучение в Академии Снов. Минуло больше двух недель, и с каждым днем я будто становилась собой. Такой, какой была перед тем, как упасть в раскол.
Вновь подняв меч, я замерла, смотря на гуляющие по металлу блики. И вдруг я поняла, что проваливаюсь в видение. Картина прошлого будто наложилась на настоящее, меня затягивало в воспоминание, в котором я стояла точно так же – с Туманным в руках.
Сталь мерцала оранжевыми отсветами, отражая сияние сфер с соком глимы. Они были единственным источником света в этих стенах. После долгой медитации тело затекло, и я решила поупражняться с мечом.
Полнейшую тишину нарушали лишь мои шаги по ковру, что застилал весь пол комнаты. В помещении находились только стол, стул, лежанка на деревянном возвышении, исполняющем роль кровати, и шкаф с книгами, принесенными с собой из обители Сорель. Минуло уже почти две недели с момента, как я спустилась в подземелье вблизи Духовного озера.
Несмотря на то что медитации в уединенности были назначены в наказание, я не ощущала происходящее как ссылку. Эти дни вернули душе спокойствие и чувство умиротворения.