Я остановилась у стеллажа, что принадлежал нынешнему поколению семьи. Почившему отцу Фредерика и ему самому. Трофеи прошлого главы занимали три полки. Я смотрела на них, думая, что это едва ли не все, что осталось после жизни дива, управлявшего могущественным орденом. Тело сгинуло в расколе, и даже праха не осталось. Печальная участь.
Взгляд отстраненно скользил по предметам. Я будто мысленно создавала стену между собой и тем, что побывало в крови.
Осмотрев несколько полок, я не нашла ничего подозрительного. Взор коснулся первого трофея Фредерика – тонких бус из мелких камней, нанизанных на нить вместе с кусочками зеленого полированного стекла. Если приглядеться, можно было даже заметить маленькие черные пятна высохшей крови ревенанта. Поодаль лежали чья-то пуговица и кольцо из серебра грубой работы. Фредерик собрал мало трофеев.
Я уже хотела продолжить осматривать другие стеллажи, когда вдруг оцепенела. Рука сама потянулась к бархатной подушке – точнее, к краю полки с трофеями брата, которая заканчивалась боковой дощечкой, не позволявшей всему содержимому скатиться на пол. Пальцы взялись за голубую нить, едва видимую между тканью и деревом. Ее можно было заметить, лишь посмотрев под определенным углом.
Я потянула за нее, чувствуя, как сердце в груди наливается свинцом и холодеет.
Кисточка выскочила наружу, будто все это время дожидалась, когда ее хоть кто-нибудь заметит. Подобные украшения даэвы вешали на эфес меча.
Голубые нити посерели, но две сапфировые бусины остались все такими же на вид. Я бы узнала их и век спустя. Это была подвеска с клинка Лоуза Прауда, которого до сих пор считали пропавшим.
Но почему она здесь?..
Рука с силой стиснула старое украшение.
Я обвела взором помещение, оборачиваясь вокруг своей оси. Я будто тонула и проваливалась под землю в окружении десятков стеллажей и полок.
Трофеи. Все, что осталось от нечисти. От монстров…
Монстров?
Я сглотнула, остановившись. Что, если Лоуз Прауд в глазах прошлого главы и был монстром?
Фрагменты складывались в голове один за другим, словно детали часового механизма.
Фредерик, навестивший меня в подземелье у Духовного озера. Бледное лицо и чья-то кровь на плече. Возложение второго трофея и вопросы о наставнике.
Лоуза Прауда убил мой брат? Провинившихся даэвов изгоняли, заточали в темницу, но не казнили. В хрониках обители Сорель он до сих пор значился пропавшим.
В то время никто так и не спустился в подземелье. Воды подземной реки в самом деле были святыми, связанными с озерцом в лагере у озера Спокойствия, которое мы, по вине Люция, побеспокоили, когда нам было по шестнадцать. Дождь, шедший в Турисе, когда мы выбрались на поверхность, не прекращая лил несколько недель. Даэвы не решились больше тревожить святыню. Да и вода поднялась так высоко, что достигла уровня черного тумана, что укрывал собою лестницу, ведущую в подземелье под зданием библиотеки.
Я вновь приблизилась к стеллажу, слыша, как непривычно быстро бьется сердце. Оно стучало ритмично, иногда замирая, а в следующий миг точно пытаясь угнаться за неведомой зловещей мелодией.
Два трофея. Их должно быть два.
Не отпуская кисточку, я подцепила пальцами край бархатной подушки, осторожно отодвигая ее в сторону и следя за тем, чтобы экспонаты не скатились на пол.
Под подушкой оставалось пространство. Второе дно.
Узкое, но его хватило, чтобы спрятать те трофеи, которые не предназначались для чужих глаз. Еще одна подвеска с чужого меча обожгла взгляд. Следующим шел перстень с выгравированными завитками ветра – символом светлой богини. А завершал коллекцию сломанный пополам кристалл. Для его осколков прямо в дереве полки выскоблили неглубокое отверстие – неаккуратно, торопливо и грубо.
Рука затряслась, когда я взяла один из кусочков. Я схватила себя за запястье свободной ладонью, чтобы силой сдержать дрожь. Но это не помогло.
Кристалл изнутри, подобно рекам, пересекали серебристые прожилки. На одной из граней виднелась аккуратная засечка. Я узнавала собственное творение, пусть и не помнила, как создала его. Это ограничитель моего дара. Сломанный. Потерявший силу. И снятый с чужой шеи.
Голову пронзила боль. Я схватилась за виски, медленно опускаясь на пол и плотно сомкнув губы, чтобы не издать ни звука. А через мгновение тьма, укрывавшая часть воспоминаний, развеялась. И я вспомнила, кому принадлежал ограничитель.
Люцию. Я подарила его Люцию Морану.
XVI. Белый ворон
У каждого ордена, светлого или теневого, хранятся могущественные артефакты и имеется своя тайная магия.
Но лишь Северный орден владеет реликвией, что возвышает его над своими собратьями.
Она позволяет ими управлять…
Дорога не изменилась. Тот же широкий тракт с двумя колеями, по которым из ближайших городов доставляли все необходимое в Академию Снов. Весь путь накрапывал мелкий дождь, и лишь когда мы подошли к двум дубам, он прекратился.
По мере приближения к академии даэвы, что впервые отправились на обучение, испытывали все большее нетерпение. Их выдавали не только эмоции, но и суетливые движения и быстрые шаги. Между собой они тихо обсуждали, что их ожидает впереди.
– Рада возвращению? – спросил долгое время молчавший Фредерик. То, что я не вернулась вместе с остальными даэвами нашей обители после погребального ритуала Долорес, мягко говоря, не пришлось мне по душе. И он это знал. Наверное, единственным, кто искренне радовался этому обстоятельству, был Сезар. Ему нравилось проводить время со мной, но не с братом. А в прежние времена, до отбытия Фредерика на обучение, мы почти всегда были вместе.
– Много времени прошло. Поэтому да, – сказала я, смотря на знакомую тропинку, что ответвлялась от основной дороги и вела к домикам светлых.
– Будет приятно увидеть знакомые лица, – встряла Айвен, в который раз поправляя свой меч и окидывая взором новые ножны. Они были заказаны в Астерии еще в середине лета, и лишь накануне нашего отъезда получилось доставить их в обитель.
Свежую, выкрашенную в серо-голубой кожу украшали вышивка и тиснение.
– А лагерь теневых рядом? – спросил младший даэв.
– Скоро узнаешь. – Тон брата сразу же изменился, и он, строго взглянув на дива, продолжил: – Не забывайте держаться достойно и не реагировать на провокации. Мы из ордена Сорель и не должны опозорить нашу обитель.
В последние полгода Фредерик сильно изменился. Почти все лето он проводил вместе с отцом в главном зале, заботясь о делах ордена, или выполнял важные поручения за пределами обители. Даэвы ордена считали, что у главы будет достойная замена.
Когда мы дошли до домов светлых, я остановилась, осознав, что на табличке ничего не изменилось: все три имени были начертаны друг под другом.
– Мы не переселяемся? – удивилась я.
– А хочется? – поинтересовалась Флер, минуя нас с Айвен и поднимаясь на крыльцо.
– Нет, – отозвалась я, все еще не понимая, что происходит. В обители наши с Флер пути редко пересекались.
– В прошлом году мы заключили перемирие, – подсказала Айвен. – Не удивляйся. Хотя я сама поражена. Когда мы остались вдвоем, она оказалась столь любезна, что рассказала о причине своей неприязни.
– Спустя столько лет. Должно быть, причина была существенной, – заметила я.
– Порой ты говоришь так иронично, Сара, что я совсем не понимаю, что ты хочешь сказать, – покачала головой Айвен.
– Хм… Я не иронизировала, – сказала я, поднимаясь по ступенькам домика. – Так какова была причина?
– Я ее раздражала… Раздражала, потому что, по ее словам, постоянно ныла, – выдавила Ларак, скривившись от произнесенных слов, и, бросив тяжелый взгляд на только что закрывшуюся дверь комнаты Флер, пошла следом за мной в мою спальню.
Плотные шторы были задернуты, отчего в помещении царила полутьма.
– До сих поверить не могу, что ты озаботилась подарком для него. – Ларак подошла к кровати и вытащила из своей сумки затемненную бутыль, в которой плескалась рубиновая жидкость. Чтобы не привлекать лишнее внимание, я попросила Айвен взять к себе один из двух сосудов с гранатовым вином. Обе моя сумка не вмещала.
– Я обещала, ничего не поделаешь. Спасибо, – произнесла я, сразу пряча вино в ящик у кровати. Пусть Моран вынудил дать слово, но сказанного не воротишь. Поход в библиотеку Туриса не оказался бесполезным. Отчасти он помог нам выжить в той охоте.
– Верно, обещала, – протянула Айвен и со вздохом заметила: – Но никто не просил тебя нести ему аж две бутылки.
Я отвела взгляд, раскладывая вещи.
– Нет ничего лучше гранатового вина. Зная его, он выпьет одну бутылку и даже не распробует.
– Но тебе-то до этого какое дело?
Она была права – никакого. Но две бутылки ведь лучше, чем одна?
– Давай закончим этот разговор, – попросила я, понимая, что оправдания моему поступку подходят к концу.
– Хорошо, – согласилась дэва и добавила, качая головой: – Но Фредерику действительно лучше об этом не говорить. Кажется, он тебя ревнует.
После того как Айвен отдала мне ограничитель дара, я ожидала вновь ощутить ту привязанность девушки к моему брату, которая смутила меня несколько лет назад, но пока она никак себя не проявляла. По крайней мере, эмоции Ларак не отличались от любых других.
– Наверное, – согласилась я нехотя. – Но Фредерик слишком привык к тому, что долгое время, не считая Долорес и тебя, в моей жизни был только он.
Долорес… Прошло уже полгода, а я каждый день вспоминала о ней. Особенно часто она воскресала в моих мыслях перед сном.
Ларак промолчала, думая о чем-то своем. Потом встала, попрощалась и покинула комнату. От меня не укрылось то, каким взглядом девушка напоследок одарила ящик со спрятанными бутылками. Будто там хранилось не вино, а отсеченная голова ревенанта.