Приняв снотворное, я легла. Флёр накрыла тканью сферу с глимой, которая была размером не больше куриного яйца. Света она давала мало, но в самый раз для того, чтобы развеять полутьму палатки.
Вскоре веки отяжелели, как и все тело. Я будто проваливалась в трясину. Мне никогда не нравилось действие опиума. Оно словно поглощало тебя целиком, и зачастую сон почти невозможно было отделить от реальности. Последние полгода я тщательно работала над тем, чтобы во время сна сдерживать внешнее проявление своих кошмаров. Охота в Турисе была не последней, и я прекрасно это понимала. Свою слабость следовало скрывать. Долорес всегда утверждала, что непременно найдутся те, что пожелают ею воспользоваться.
Открыв глаза, я первое время не могла собрать мысли воедино. Меня что-то встревожило, но я не могла понять, что именно. Послышался тихий смех, который сначала показался отголосками сна. В последнее время череда кошмаров сменялась обычной темнотой, в которой звучал едва различимый смех. Он, разносящийся эхом, был настолько тихим, что порою превращался в гул. Но он успокаивал. Ночи глухой темноты были самыми мирными.
Действие опиума не прошло до конца, поэтому слабость в руках и ногах никак не желала уходить, но и вновь уснуть я уже не могла.
Приподнявшись, я тряхнула головой, прогоняя остатки сновидения. Аккуратно встала, стараясь не разбудить Флёр, которая свернулась под покрывалом. Взяв мантию с собой, я вышла на улицу, накидывая ее на плечи.
Прохладный воздух коснулся тела, вызывая волну дрожи. Я сощурилась, удивившись, что огонь в центре поляны до сих пор горел. Кто-то сидел у костра, но из-за нескольких палаток на пути лиц было не видно.
Немного подумав, я направилась к пламени.
Одним из ютившихся у костра оказался Блез.
Див заметил меня практически сразу. Подняв голову, он замер. Блез будто удивился моему появлению и в то же время отнесся с пониманием, словно так и должно быть. Выразительный взор дива скользнул в сторону, на неизвестного, сидевшего напротив. Из-за палатки, преграждавшей путь, я видела только часть его плеча.
Отчего-то сердце подскочило к горлу. Дар взбунтовался, на уровне инстинктов реагируя на чужие чувства. Только теперь я поняла, что именно сила пробудила меня ото сна.
Повисла тишина, где-то в лесу громко ухнула сова. Я завороженно сделала несколько шагов, приближаясь к костру. В тот же миг сидевший напротив Блеза див обернулся – белые волосы, отросшие уже ниже плеч, озолотились светом пламени. Светлые глаза, блеск которых был подобен сиянию звезд на ночном небе, устремились ко мне. Уголки губ приподнялись, складываясь в знакомую полуулыбку.
Меня окутало тепло. Жар овладел телом.
«Это мои эмоции? Или чужие? Почему они такие яркие?» – пронеслись в сознании беспорядочные мысли. Давно чувства не ослепляли меня. Ни свои, ни чужие.
Люций изменился. Его лицо с изящными чертами и бледной кожей осталось все тем же, но в то же время едва заметные перемены не давали отвести взгляд. Див казался еще более дерзким и своевольным и даже смотрел иначе.
Меч в черных, расшитых серебряными нитями ножнах лежал у его ноги.
Я сглотнула. Неизвестно почему, прямо сейчас мои ноги будто приросли к земле. Возможно, это было остаточным действием опиума, но почему тогда сердце так быстро колотилось в груди?
Повисла безмолвная тишина. Мы лишь глядели друг на друга, и в голове не осталось никаких мыслей, пока Блез вдруг не закашлял, прикрывая рот кулаком.
– Извините-извините, что-то в горле пересохло, – выдавил он, когда мы оба посмотрели на него. Див будто устыдился, отводя взор в сторону. – Надо попить водички.
С этими словами теневой поднялся, отходя от костра и оставляя нас с Люцием вдвоем.
Я приблизилась, поправляя мантию на плечах и собираясь занять место рядом.
– Anima mea[1], Люций, – сказала, вспоминая приветствие на фларканском, которому див научил меня в одном из первых писем. Я надеялась, что мое произношение было не слишком ужасным.
Глаза Морана удивленно сверкнули, а на губах появилась загадочная улыбка. Будто он знал секрет, ведомый лишь ему.
– Cor meum[2], Сара. – Люций тянул гласные, отчего слова лились словно песня. – Давно не виделись. Надеюсь, ты скучала по мне?
Я невольно нахмурилась. Даже если и скучала, его вопрос звучал насмешливо. По крайней мере, я ощущала веселье в душе дива. Из-за его чувств будто и у меня самой в сердце горел огонь.
Но, несмотря на это, я знала, что должна отказаться от этих эмоций. Они стали слишком яркими и поглощающими, мешающими использовать мой дар.
– Когда ты прибыл? – спросила я. Появление Морана посреди ночи стало сюрпризом.
– Наверное… Час назад?
– И ты проделал путь от столицы в одиночку?
– Нет. Большую часть дороги я провел вместе с даэвами из ордена Ликорис. Их обитель находится севернее ордена Черных скал, – прошептал Люций. Мы говорили тихо, опасаясь разбудить остальных. Он склонил голову, подпирая лицо ладонью. – И как же поживала Сара Сорель все эти месяцы?
На его губах вновь зародилась хитрая улыбка.
Я не любила эти вопросы. Обычно они не выражали истинного отношения, а были лишь данью вежливости. Но ведь с Люцием всё иначе?
– У меня все хорошо.
Див лишь больше развеселился:
– Да? А что именно хорошо? Мне было бы интересно узнать поподробнее. И как прошло лето? Почему не вернулась к итоговым испытаниям в прошлом году? Твои письма были такими короткими, что я о многом не стал спрашивать. – Уже на середине его монолога я сбилась. Моран протараторил все на одном дыхании, ни разу не отвел взгляд и даже умудрился пододвинуться еще ближе.
Поэтому я инстинктивно выставила ладонь.
Люций замер. Точно заледенел, когда моя рука оказалась на его губах, заставляя прекратить словесный поток. Я и сама застыла, на какой-то миг тело перестало меня слушаться.
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем я пришла в себя.
Смутилась, понимая, что невольно перешагнула черту. Отодвинулась от теневого дива, молча опуская ладонь. Дотронулась до ключицы, нащупывая плетеную нить. В последние месяцы я носила на шее слишком много вещиц – медальон, что остался от отца, и пару кристаллов-ограничителей, один из которых принадлежал Айвен, а второй предназначался Люцию. И похоже, настала пора его отдать. Если до нынешней ночи я еще не была уверена, то теперь сомнения развеялись.
Потянув за шнурок, я аккуратно вытащила из-под одежды прозрачный кристалл с серебряными прожилками, который, по заверению продавца, был добыт вместе с рудой светлого магического металла. Заготовку для будущего ограничителя я купила в столице, в лавке, где Айвен заказывала ножны к своему мечу.
Кристалл был недорогим, лишь крупицы металла внутри добавляли ему ценности. Но когда я его увидела, то не смогла пройти мимо. Остановилась, долгое время рассматривая. Будто отыскала невиданную драгоценность.
Возможно, так оно и было, ведь ценность некоторых вещей определяем мы сами. И порой ее невозможно исчислить золотыми монетами.
Ограничитель был почти готов. На кристальной поверхности четко выделялись линии магических знаков. Оставалось лишь влить в него свою силу и активировать.
– Что это? – раздался голос Морана. Он посмотрел на черный шнурок и кристалл, который был оплетен нитями серебряного металла. Сняв кулон с шеи, я зажала его в руке.
– Ограничитель моего дара. – От колдовской силы пальцы пульсировали, охваченные теплом, которое постепенно перетекало из ладони в кристалл. Вскоре печати активировались и внутри вещицы затеплилась магия. – Я приготовила его для тебя.
Перехватив ограничитель за веревку, я протянула его Морану.
Теневой див некоторое время задумчиво смотрел на кулон. Из-за пламени костра прожилки в кристалле отливали золотом. Они точно светились изнутри, а отблески огня играли на многочисленных гранях.
Люций взял подарок. Его пальцы мимолетно, едва ощутимо коснулись моих. Я сполна почувствовала эмоции дива: озадаченность, сомнения – его терзал какой-то вопрос.
Но Моран молчал, рассматривая ограничитель.
– Что-то не так? – Я перевела взгляд на костер, что уже почти прогорел. Раскаленные алые угли подернулись слоем белого пепла.
– Сара, почему у меня такое чувство, что ты боишься моих эмоций? – Я обернулась, сталкиваясь со спокойным, внимательным взглядом. На лице Люция играла слабая понимающая улыбка.
«Как всегда проницателен…» – невольно промелькнула мысль. Мне уже не впервые казалось, что теневой див видит меня насквозь. Понимает обо мне то, о чем я еще сама не догадалась. От этого становилось немного не по себе.
Я привыкла, что почти все для меня подобны открытой книге, но вот к обратному оказалась не готова.
– Я… не боюсь. Просто… Твои эмоции ощущаются гораздо сильнее прочих… И я не хочу спутать их со своими собственными. – Надо было сказать что-то еще. Я опасалась, что див неправильно меня поймет, ведь я сама до конца не знала точной причины.
Но тихий смех Люция избавил меня от необходимости продолжать.
– Сара Сорель, я все понял. – Он накинул шнурок на шею, и его эмоции затихли. Я будто осталась одна. – Буду носить не снимая, – пообещал он. – Это ведь драгоценный подарок. Слышал, эмпаты крайне избирательны и просто так не раздают ограничители всем подряд. Пусть теперь все эмоции, которые ты почувствуешь рядом со мной, будут лишь твоими. Думаю, так будет гораздо лучше… О, Блез! Уже вернулся? – Люций повернулся к своему другу, который вошел в круг света от костра.
Теневые дивы о чем-то болтали, а я слышала их будто сквозь толстый слой ваты.
В голове непрестанно звучали его слова: «…лишь твоими».
Пусть пламя уже потухло, но мне отчего-то стало жарко. Поднявшись с бревна и пожелав спокойной ночи, я стремительно вернулась в палатку. Легла, надеясь, что сон избавит меня от путаницы в мыслях, которые сменялись одна за другой. Но надежда оказалась тщетной, я еще долго лежала, не в силах уснуть.