Белый ворон. Флёр видела его у нашего домика в Академии Снов. А Айвен рассказала, что птица щипала мяту под моим окном.
Слишком очевидно…
Но все равно причина такого бурного веселья девушки для меня была удивительна. Недовольство я сочла бы более логичной реакцией. Несмотря на то что в Академии Снов теневые и светлые стали терпимее друг к другу, в орденах ничего не изменилось. И тот факт, что мы еще сильнее сблизились с Мораном, в обители Сорель никому не придется по душе. Если они, конечно, узнают.
Флёр продолжала тихо смеяться все то время, пока Люций прикреплял послание к лапе ворона. Когда же птица покинула теневого дива, вместо того чтобы подняться в небо, она сначала направилась ко мне, зависнув на несколько секунд над моей головой. От поднятого ее крыльями ветра волосы растрепались. А через мгновение, громко крикнув, ворон улетел, исчезнув среди верхушек сосен.
IX. Тот самый мальчик
Орден Хранителей исчез внезапно, многие поверили, что на них обрушилось проклятие и тьма утянула их в небытие…
Я никогда не пыталась понять Флёр. Теперь мне казалось, что я пренебрегала многими, считая, что рано или поздно они станут меня сторониться. Возможно, я сама не понимала, что боялась.
До Академии Снов больше половины того, что мне было известно о Флёр, я знала со слов Айвен. Учитывая их отношения в те годы, я слышала мало хорошего. Но все же всегда замечала, как легко девушка находит общий язык с остальными, вызывает у них симпатию. И видела все притворство, скрывающееся за ее улыбкой. Я знала, что родители Флёр занимали невысокое положение, хотя в юности ее мать и Изабель Ларак обучались у одного сомниума. Только теперь мать Айвен была советницей главы ордена, а родительница Флёр осталась в самом низу иерархической лестницы.
Может, не только мягкий характер Айвен, но и это было одной из причин неприязни между девушками. Но, так или иначе, Флёр производила впечатление даэва, которого больше всего на свете беспокоила собственная судьба. И я не рассчитывала, что она будет переживать за жизнь больного мальчика сильнее всех нас.
Весь вечер на ее лице держалось отсутствующее выражение. В конце концов она лично отправилась просить наставника позволить нам пойти вдоль берега реки. Зрение даэвов даже в ночи оставалось острым. Его хватало, чтобы разглядеть растения в тусклом свете звезд, которые временами проглядывались сквозь плывущие серые облака.
Наставник согласился.
Изначально я предполагала, что пойдем только мы с Флёр. Но учитель распорядился иначе, приказав Люцию и Блезу отправиться с нами.
– Те охотники в лесу… Ты ведь так и не сказал, что они тебе ответили насчет того юноши, вырезанного в дереве? – спросил Блез, пока мы вчетвером двигались к водоему.
Люций на мгновение нахмурился.
– Они назвали того юношу светлым богом, – спустя несколько секунд поведал он.
– Богом? – удивленно поглядела на него Флёр.
– Да. Пусть Эсмира многоликая, но в мужском облике изображать ее не принято. Поэтому, может, это и не она вовсе, и они поклоняются кому-то другому. Из-за этого я не стал рассказывать, посчитал маловажным.
«Слишком часто в последнее время я слышу странные истории о богах…» – подумала я, услышав ответ.
Вскоре мы достигли реки. Мы собирались разделиться по двое – светлый с темным – и разойтись в противоположные стороны. Ночь только вступила в свои права, и у нас оставалось еще достаточно времени, чтобы изучить окрестности.
Мы не спорили, кто с кем пойдет. Даже вопросов не возникло. Попрощавшись, мы договорились, что в случае, если ничего не найдем, поворачиваем назад через два часа и встречаемся в лагере. Обернулась я лишь раз, чтобы увидеть, как спины Флёр с Блезом исчезают за поворотом русла.
Первые минуты пути прошли в молчании. Возможно, не только меня посетила мысль, что лучше хранить тишину, пока мы не уйдем достаточно далеко от поляны с палатками.
Люций шел впереди, аккуратно отодвигая ветви деревьев, плотно растущих у обрывистого берега реки, которая извивалась лентой на фоне темнеющего леса.
Моран ступал мягко. Даже листва почти не хрустела под его ногами. Мои шаги звучали гораздо громче.
– Я правда удивился, когда ты не вернулась в Академию, – вдруг признался он. Див мельком обернулся, кидая на меня проницательный взор. В этот раз он совсем не улыбался.
– По приказу главы я осталась медитировать в ордене, – отозвалась я. – В подземелье у Духовного озера.
– В подземелье? Почему именно там? – удивился Моран, отворачиваясь и продолжая путь, а после заметил: – Больше похоже на наказание.
– Это оно и было, – не стала лукавить я и услышала, как с громким треском ломается ветка. Желая убрать ее с нашего пути, Моран слишком сильно сжал руку. Див остановился, вновь оборачиваясь ко мне лицом:
– Почему?
– За проступки в Академии. – Я отвела взгляд, изучая берег. Большинство растений уже пожелтели и пожухли, лишь некоторые из них до сих пор сохраняли насыщенно-зеленый цвет.
– Какие проступки? Наказания, которые мы с тобой получали? – Люций склонил голову. В следующую секунду див досадливо поморщился, осознав, что до сих пор сжимает в руке ветвь. Резким и небрежным движением он выкинул ее прочь, прямо в реку.
– Нет. – Я уже и забыла, что в первый год по вине Морана не один вечер провела в башне света, обновляя магические печати. – Это из-за применения дара. Когда я помогла скарду.
Вспомнилась недавняя встреча с дивом. Он так отличался от того раненого воина с истерзанными видениями сердцем и волей.
Люций поджал губы, взгляд стал колючим.
– Глава ордена предвзят к тебе, – сухо изрек Моран. – Со своим сыном он бы так не поступил.
– Это Долорес настояла на моем вхождении в семью, – пожала я плечами. Хотя и понимала, что теневой див говорил немного о другом. Но я не желала сквернословить о своей семье даже при теневом диве. – Я никогда не ожидала особенного отношения, Люций. Мне достаточно отплатить добром за добро, а остальное останется на их совести. Если я буду думать о том, какого отношения заслуживаю, а потом злиться и расстраиваться, не получая его… – Я покачала головой. – Это путь в тупик.
Див остановился, слушая меня, а когда я закончила, произнес:
– Мудрые слова, Сара. И готов признать, ты права. Вот только… – Он поставил ногу на камень, согнув ее в колене и перенеся вес на нее. Посмотрел на темнеющие воды широкой реки, в которой отражались серые облака. – Ты никогда не думала о том, что когда-нибудь глава отдаст приказ, который ты не сможешь выполнить? Я успел тебя изучить, ты отдашь свою жизнь для защиты простых смертных. Пожертвуешь собой, зная, что это кого-то спасет. Но что, если служба ордену потребует иного? Например, предательства?
Люций усмехнулся, оборачиваясь ко мне. Я молчала слишком долго.
– Для многих это сложный вопрос, ведь верность ордену превыше всего. Но ведь не для тебя, Сара? Можешь ничего не говорить. Я и так знаю ответ. – Люций приблизился и положил ладонь на мое плечо. Склонился, прошептав: – Надеюсь, тебе никогда не придется делать этот выбор.
Моран развернулся, собираясь продолжить путь.
– А что выберешь ты? – Мой вопрос его позабавил.
– Я? – задумчиво протянул он. – Со мной все просто. Я гибче, чем ты, Сара. Но у меня тоже есть принципы. И между нами имеется существенное различие… Я не буду следовать чужим приказам. Я буду их отдавать.
Опустив взгляд, я раздумывала над его словами. Люций Моран был прав. Но в то же время мне малодушно не хотелось даже рассуждать о сказанном.
«Мне никогда не придется делать этот выбор. Ведь место главы займет Фредерик…» – зародилась в голове мысль. Я хотела сказать об этом теневому диву, но вместо этого из моих уст вырвалось совсем иное:
– Почему ты вообще заговорил обо всем этом, Люций?
Он некоторое время молчал, отведя взгляд, а потом вновь посмотрел мне в лицо.
– Потому что мне не все равно, Сара.
Моран отвернулся, в этот раз в самом деле продолжая наше путешествие через лес. А у меня больше не нашлось что сказать. Но я знала, что еще не раз вспомню наш разговор этим поздним вечером.
Мы шли несколько минут в тишине, пока Люций вновь не оживился. В этот раз он не задавал вопросы, а сам беззаботно болтал, рассказывая о жизни в столице и празднике Семи ночей в королевстве Акракс, который наступал после сбора урожая, перед полнолунием десятого месяца. В начале недели среди людей было принято посещать храмы, поклоняясь богам и святым. Молились о разном, хотя зачастую просили о богатом урожае в следующем году и о благополучии собственном и своих близких. А на седьмую, последнюю ночь каждый надевал свой лучший наряд, отправляясь гулять по улицам города. Народ позажиточнее облачался в красно-золотые одеяния. Улицы Дельтраса усеивали сотни огней, зажженных как в домах, так и снаружи. Даже небо временами озарялось пламенем – даэвы при королевском дворе использовали магические печати.
Див говорил тихо, почти шептал. Делал это из предосторожности, на случай, если мы ненароком на кого-то наткнемся в лесу.
Судя по его рассказу, зрелище было и правда впечатляющим. Я внимательно слушала, не забывая изучать попадающиеся на глаза растения. На улице стремительно холодало, а тяжелые тучи намекали, что совсем скоро настанет день, когда снег укроет эти земли. Люций же, казалось, был только рад такому тихому слушателю, хотя часто поглядывал на меня, будто проверяя, все так же ли я внемлю его словам.
– Кстати, в столице я нашел недостающие ингредиенты для вина. – Он коснулся мантии, отодвигая край. На поясе Морана висел бурдюк. – Я использовал рецепт из той книги, что мы взяли в библиотеке Туриса.
Поняв, что сумел меня заинтересовать, теневой див продолжил:
– Вышел прекрасный напиток. Ароматный. Кстати, у этого вина немного странное название – «Высвобождение света».