– В голосе Люция появились циничные нотки, которые смягчились, когда он добавил: – Лишь в редких случаях, как исключение».
– Как ни посмотри, проблема общая. Но ты в своем праве и наверняка знаешь, что делаешь, – проговорила я в конце концов, но див распознал недовольство в моих словах.
Люций обернулся, но ничего не сказал, только нахмурился, отводя взор в сторону.
Отчасти я даже понимала, почему он так поступает, но все равно полностью смириться с этим решением не могла. Лишь постаралась не спешить осуждать. Мне многие говорили, что я должна быть гибче, порой зло делается во благо, и невозможно угодить всем. Но спустя четверть века мне все еще с трудом давался этот урок.
Я сделала шаг к Морану, и холод обдал лицо. Я глядела на дива, широко раскрыв глаза. Несмотря на нечеткий облик из теней, сомнений не оставалось: он тот мальчик.
– Нет, Люций, ты совсем не похож на девушку. Даже теперь, когда твои волосы вновь отросли, – сказала я, ощущая, что не могу сдержать улыбку. Прямо как тогда, в зале главы, когда отец Фредерика отчитывал меня за проступки в Академии Снов. Возвратившиеся воспоминания подарили твердую почву под ногами. – И со спины теперь не перепутаешь.
«Ты вспомнила?» – Люций опустил взор. Я еще ни разу не видела его растерянным, после того как открыла глаза в новом мире.
– Да. Охота в Грёнере. Ты – тот мальчик… – прошептала я, неосознанно поднимая руку и испытывая неодолимую потребность прикоснуться к нему. И лишь потом вспомнила: явление Люция – магия. Могущественная и опасная магия, которой лучше не касаться.
Я отдернула ладонь. Тьма, сотворившая его лицо, пришла в движение, призрачные губы сложились в улыбку. Хитрую, но довольную. Словно у ребенка, который смог втайне от родителей стащить с кухни неположенные ему сладости.
Люций был рад, что эта часть воспоминаний вернулась. Он ждал этого момента. Растерянность исчезла без следа.
– Почему ты сразу не рассказал мне о том, что мы встречались в детстве? – Я старалась говорить тихо и не забывать, что в отличие от голоса Люция, звучавшего лишь в моей голове, мой собственный был реален и мог привлечь нежелательных свидетелей.
«Когда бы я смог, Сара? – спросил он, склоняя голову. – В пещере? Я окончательно сложил все детали, когда вытащил тебя из той подземной реки. Но в то время нам было не до событий прошлого. И как только мы выбрались, ты сразу покинула Турис. Потом мы встретились лишь спустя полгода. И мне вновь не представилось возможности. Когда мы увиделись, я думал, что времени достаточно, а оказалось, мне было отведено меньше суток».
– Удивительное совпадение.
«Кто знает, может, нам было суждено встретиться?»
С ладони Морана слетела та самая птичка, приземлилась на мое плечо и запрыгала, то ли стараясь развеселить, то ли привлекая внимание. Люций шевелил пальцами, намеренно демонстрируя, что это его рук дело. Лишь крайне слабые мортемы не умели управлять воссозданными существами ментально.
– У тебя проблемы с контролем, а ты балуешься. – Эти слова были продиктованы беспокойством. Облик дива менялся, то становился полупрозрачным, то вновь наливался тьмой. Теневая сила опасна и нестабильна. Стоит проявить слабость, и такое количество теневой магии просто разрушит изнутри.
«Я слишком долго был серьезен, Сара… Но нам лучше уйти отсюда, я не чувствую запаха, но, подозреваю, он силен».
Люций был прав. Аромат гнили так сильно бил в нос, что хотелось закрыть лицо рукавом. Вытащив из ножен Туманный, я подошла к монстру. Меч давно не использовался, и сталь с изменением моей сути посерела, но все равно ярко сверкнула, когда одним движением я отсекла голову твари.
Тело не рассыпалось прахом, как в Кервеле, – возможно, потому, что Моран забрал не всю энергию Серого мира.
Не смог? Или не пожелал?
Тела мертвых ревенантов обычно сжигали, но огонь ярок и привлекает внимание.
Не убирая меч в ножны, я зашагала к озеру. Хотела смыть кровь с лезвия и, последовав совету Люция, отойти подальше от тела и запаха, который мог привлечь кого-то из воинов, патрулирующих территорию у обители. В этот момент я была недовольна собой, как никогда прежде. Я должна была многое сказать Люцию о том, что вспомнила и как отношусь к нему. И о том, что происходит. Но не могла начать, а потом и вовсе решила, что если мы начнем говорить обо всем случившемся, то и ночи не хватит. Сначала предстояло обсудить самые важные проблемы.
Моран следовал за мной до того момента, как мы вышли из леса к Духовному озеру. Я ощущала холод его магии, и кольцо на пальце беспрестанно пульсировало. Пройдя чуть дальше, оставила на берегу печати тишины, а потом вернулась к Люцию. Колдовские знаки подавляли абсолютно все звуки, даже голоса. Поэтому их использовали скорее как стену, которая лишь приглушала шум.
– Фредерик во мне сомневается. Я не могу сказать наверняка, но… – сообщила я, вспоминая время, проведенное вместе с братом после того, как я открыла глаза спустя двадцать семь лет. – Думаю, он уверен, что я как-то связана с тобой. Но у него нет доказательств, поэтому он пока молчит. К сожалению, Фредерик слишком хорошо меня знает, чтобы я могла что-то от него скрыть.
На последних словах Люций нахмурился. Сощурился, что-то обдумывая.
– Это моя вина. Ты предупреждал, но я не желала верить твоим словам, – тяжело произнесла я, смотря на сверкающую гладь озера. Крепче сжала рукоять меча. Туманный отозвался и льдом, и жаром. Клинок будто старался меня утешить.
«Твоей вины здесь нет, – возразил Моран. – Но насчет Фредерика… Я бы не возвращался в обитель этой ночью».
– Почему? – удивилась я, обернувшись. – Я все еще не нашла светлое сердце, – покачала головой я, понимая, что уйти сейчас было бы проще всего. Но не только это останавливало меня от побега… Совет, который состоится завтра, – именно он тоже был одной из главных причин.
«Глава играл свою роль, пока был уверен, что ты ничего не помнишь. Но теперь он может перестать осторожничать. Думаю, ему уже опостылело ждать. Пшеница верил, что ты мертва. – Неожиданно Моран вспомнил прозвище, которое придумали для моего брата теневые в Академии Снов. – Но, даже несмотря на это, отпустить не смог – поощрял постройку храмов, укреплял веру. И даже поддержал переход власти тому отпрыску короля, который будет с ним согласен. Хотя, конечно, руководствовался при этом и желаниями светлых в обретении большей власти. – Люций проплыл ко мне, будто призрак, прямо по воздуху, заложив руки за спину. Его длинные волосы всколыхнулись, точно потревоженные ветром. – А теперь представь, что он почувствовал, узнав, что ты жива?» – Он замолчал, вглядываясь в мое лицо.
Я не могла до конца этого понять. Подобное надо пережить и прочувствовать. Но одновременно с этим меня не покидала мысль, что на месте Фредерика я бы постаралась себя забыть. Оставить в прошлом так же, как я оставила воспоминания об отце, и жить дальше.
Взгляд Морана смягчился, он будто прочитал мои мысли. В голове раздались его слова:
«Каждый проходит свои испытания и несет свое бремя. И то, что ты не понимаешь, не недостаток, а скорее благословение. – Люций покачал головой, а бархатистый голос добавил в моей голове: – Но, к сожалению, я его прекрасно понимаю. И понимаю, на что он способен».
Я сглотнула. Отвернулась, направившись к кромке озера, опустилась к земле, сняв сначала одну перчатку, потом другую, стала смывать черную кровь с оружия.
В голове пронеслась прошедшая неделя. Фредерик, который проводил все свободное время со мной. Порой он откладывал свои обязанности или, наоборот, обсуждал дела ордена, интересуясь моим мнением. И день за днем спрашивал о моих воспоминаниях. Невзначай, в половине случаев не напрямую. Но каждое его слово было аккуратным и выверенным.
Насколько брат видел меня, настолько и я его.
Я очнулась, понимая, что уже с минуту невидящим взглядом смотрю в воду, которая прямо на глазах покрывалась тонкой коркой льда.
– Что Фредерик сотворил? Почему твой кристалл оказался среди его трофеев? – Каждое слово звенело от напряжения, овладевшего мной.
Когда я только проснулась, моя уверенность в брате была непоколебимой. Настолько безграничной и безрассудной, что даже осознание прошедшего времени ничуть ее не умалило. Те дни я жила, постоянно вспоминая о Фредерике… Но теперь эти мысли ранили. Что изменило брата, что превратило искреннего мальчика, когда-то протянувшего мне руку помощи, в того, кого я не могу узнать? Он стал совсем другим. Чужим…
Он утверждал, что руки Люция в крови, но, как оказалось, сам запятнан не меньше. Теневой див искренен в своем гневе, вере и деяниях. Но брат меня почти пугал. Только теперь я поняла почему. Фредерик напоминал Лоуза Прауда – праведный снаружи, грешник внутри.
Мокрая рука скользнула в карман, находя в нем два обломка. Я встала, убирая меч в ножны и оборачиваясь к диву. Кусочки кристалла засеребрились в сиянии, идущем от озера. Моран посмотрел на осколки, лежащие в моей ладони, – его бровь изогнулась, на лице вновь мелькнуло непонимание.
«Зачем?» – прошелестел голос шорохом падающих листьев.
– Я не смогла их там оставить. Только не среди трофеев, принадлежащих мертвецам. – Замолкла, понимая, что мой голос звучит слишком возбужденно от охвативших меня эмоций.
Глубоко вдохнула, сжимая руку в кулак и пряча ограничитель в складках мантии. Вновь подняла взгляд, замечая, что лицо Люция опять стало задумчивым. Все же за минувшие годы в нем появилось больше холодности.
– Ты ведь считаешь, что я должна была оставить обломки кристалла в трофейной? Если Фредерик обнаружит пропажу…
Мои слова словно выдернули нынешнего главу Северного ордена из мыслей.
«Нет, Сара, я думал совсем не об этом», – с мягкой улыбкой отозвался он.
Я нахмурилась, не понимая его и вновь гневаясь на себя. Но злость сменилась растерянностью, когда Моран продолжил: