«Как все сложно…» – утомленно и с долей паники подумала я, инстинктивно пятясь от Люция.
«Осторожно, Сара. Иначе споткнешься о саму себя, – заметил теневой див. Я сложила руки на груди. Он все еще задумчиво меня рассматривал, пока вдруг не спросил: – Как думаешь, если твое тело погибнет, ты сможешь жить в другом?»
Моран не шутил, со всей серьезностью рассматривая подобную возможность.
– Не уверена, – ответила я и продолжила: – Между мной и моим телом возникает связь. Она как нить, которая все время крепнет, пока я нахожусь вне своей оболочки. Но даже если такая возможность есть… Люций, неужели ты думаешь, что я позволю кому-то погибнуть вместо меня?
«Если только ты можешь закрыть портал, то почему нет?»
Я несколько секунд изучающе смотрела на него, даже спустя столько лет видя в словах дива подвох.
– Ты лишь нашел причину, чтобы убедить меня. Но это только слова, чтобы успокоить мою совесть. Тебе же причины не нужны.
«Отчасти, – согласился он. – Мне важно уничтожить раскол, иначе никто в Дэвлате не сможет жить спокойно. Но не кори меня за мой выбор. Между тобой, Сара, и кем-то еще я всегда выберу тебя».
Моран не шутил. Я слышала уверенность в его голосе. Но пока решила не продолжать этот разговор. Достав платок, который обнаружился в кармане мантии Сезара (он с детства всегда носил их с собой, эту привычку ему привила мама, когда еще была жива), я обмотала рукоять Нэглинга, с трудом поднимая клинок и возвращая его в ножны.
– Тебя совсем не смущает, что я в мужском теле?
«Я допускал, что рано или поздно подобное произойдет. Дару все равно, какую оболочку наполнять силой. Лишь души имеют вес… Некоторые считают, что после смерти все живые существа становятся частью Дэвлата, до того момента, пока не переродятся. И я сомневаюсь, что в каждой жизни рождался в теле прекрасного юноши. – Он проницательно взглянул на меня. – О, ты не возражаешь. Значит, тоже считаешь меня прекрасным юношей?»
– Я уже говорила об этом в прошлом. Возможно, не хотела, но говорила. Вино помогло, – сказала я, отворачиваясь к своему телу, распластанному на песке.
«Да, точно. Вино. У меня очень красивые глаза… – протянул Люций, пока я, склонившись, поднимала Сезара на руки – нам пора было возвращаться в обитель Сорель. – Так или иначе, я узнаю тебя в любом теле. Конечно, настоящее лучше, но, в сущности, это совсем не важно».
Я невольно крепче сжала собственное тело. Поняла это не сразу, лишь когда Сезар заворочался, а изо рта вырвался едва различимый стон. Опомнившись, ослабила хватку, беспокоясь, что оставила на коже синяки.
Вздохнула.
– Люций, думаю, мне важно было это услышать, – проговорила я.
«Я знаю».
– Мне кажется, ты всегда все знаешь, – призналась я честно. – Это ведь я в прошлом сравнила тебя с Фародеем? – Мне вспомнились слова Люция и Рафаиля, которые упоминали об этом. Моран тогда сказал, что эта фраза принадлежала близкому для него даэву. Оглядываясь назад, я понимала, что его намеки часто были обо мне.
«Ты это вспомнила?» – Его голос в моей голове слегка задрожал.
– Нет, догадалась. Поначалу меня возмутило то, что даэва сравнивают с богом. А потом… потом я стала ловить себя на том, что сама постоянно думаю об этом, – поведала я, бросая взгляд на противоположный берег Духовного озера. – Как думаешь, сколько у меня осталось времени в обители Сорель? – Голос прозвучал низко, с хрипотцой.
«Немного. Я бы сказал, совсем мало».
– Все настолько плохо?
«Фредерик знает, что ты выходила той ночью, и о сегодняшней ночи тоже узнает… Защита, накрывающая обитель Сорель, хитрая и сложная, – произнес Моран. – Ее невозможно убрать незаметно».
– Твой шпион… Насколько высокое положение он занимает в ордене?
«Достаточно высокое, чтобы быть полезным. – Тон Люция показался мне снисходительным, будто он говорил о пустяке. – Хочешь узнать имя?»
– Да.
«Хорошо». – Моран хитро улыбнулся и приблизился ко мне, а в голове едва слышно, шепотом, сливающимся в гул, раздалось чужое имя. Я шумно выдохнула и пораженно посмотрела на него:
– Неужели…
«Да, – понимающе сказал Люций, зная все мои мысли без слов. – Как скоро ты возвратишься в свое тело, Сара?» – осведомился он, неожиданно меняя тему разговора.
– Думаю, через несколько часов, – помедлив, отозвалась я, все еще размышляя о даэве, имя которого назвал Моран.
«Так быстро?» – Его бровь удивленно изогнулась.
– У меня была возможность разобраться. Эта сила… – Я замолчала, подбирая слова. – Она… хочет быть использованной. И поэтому в последнее время ее сложно было контролировать. Пока еще нить, связывающая меня с истинным телом, слаба… но совсем скоро она окрепнет, и думаю, тогда я смогу поменять нас местами. Я почти уверена в этом.
«Не думаю, что ему бы понравилось твое ”почти”»… – насмешливо заметил Люций и, полагаю, был прав.
Если мне было тяжело принять то, что рано или поздно я поменяюсь телом с женщиной или мужчиной, ведь с каждым днем новый дар беспокоил все сильнее, то для Сезара случившееся, мягко говоря, стало неожиданностью. Я не имела права так поступать, но в сложившейся ситуации ничего другого просто не пришло в голову. Лишь поменявшись, я могла ощутить его эмоции и даже отголоски мыслей. Мне было важно почувствовать их и понять, убедиться, что я могу доверять хоть кому-то в обители Сорель.
«Но, Сара, не приводи его в чувство, пока не поменяешься обратно», – предупредил Моран. Див хмурился, будто столкнулся с несложной, но неприятной задачей.
– Почему?
Взгляд Люция уперся в меня, а потом опустился к рукам, в которых я держала Сезара, притянув к груди.
«Просто не приводи», – помедлив, ответил он, еще сильнее нахмурившись.
Мгновение я молчала, а после кивнула. Пора было возвращаться, но уйти было гораздо сложнее, чем в первый раз.
– Главное – закрыть портал, – прошептала я, будто напоминая самой себе.
Я подняла взгляд к облачному небу, что темным полотном распростерлось над нашими головами. Вновь посмотрев перед собой, столкнулась с взором Люция и невольно затаила дыхание. Сердце Сезара билось громче моего, оно яростно застучало о ребра.
«Тебе не стоит беспокоиться, Сара. Раскол будет закрыт. Мы его закроем».
– Верно, – лишь отозвалась я.
«У нас нет иного выбора», – добавила про себя.
– Думаю, мне правда пора. – Я с сожалением посмотрела на лес, за которым раскинулась обитель Сорель.
«В следующий раз мы встретимся по-настоящему».
– Что? – порывисто обернулась я, но было поздно.
«Я буду рядом», – напоследок эхом прозвучало в моей голове, а тени, соткавшие облик Люция, обрушились на землю, растворяясь в ночи. Всего три слова, но значили они слишком многое и в то же время оставляли после себя вопросы.
Были ли они просто словами поддержки или имели буквальное значение? Может, Люций правда где-то рядом с обителью? Со свойственной ему уверенностью ступил на землю светлых, совсем не опасаясь кары орденов.
Помедлив несколько секунд, я приблизилась к магическим печатям на песке. Сила в знаках была на исходе, поэтому скоро они перестанут действовать. Ногой закопав их в песок, я направилась к кромке леса, огибая Духовное озеро в тени деревьев, прижимая к себе свое тело и мучаясь чувством вины.
Оказавшись в теле Майи, я постепенно открыла для себя то, что могу ощущать ее чувства и понимать мысли, не дословно, но общий смысл становился ясен. Став же собой, я заставила заснуть Алексис – дэву, охранявшую меня в Северной крепости. И с того момента окончательно осознала, что за сила находилась в моих руках.
В легендах про Фародея змеи играли сакральную роль. Существам, которых он создавал из них, приписывали силу, похожую на ту, которой владел сам теневой бог. А Эсмиру звали многоликой…
Чем бы ни были эти кристаллы света и тени, они в самом деле несли в себе древнюю магию, описываемую в сказках. Я думала об этом всю дорогу до обители, лишь однажды остановившись у того самого берега, где мы встретились с Люцием неделю назад и где под погребальным камнем был захоронен прах Долорес. Мне показалось, я вновь услышала зов – тихий, едва различимый, но он оказался лишь шелестом листьев, которые трепал поднявшийся ветер.
Осторожно прокладывая себе путь через лес, я уже видела светлые верхушки башен, вырастающие на фоне ночного неба. Мною овладело мрачное предчувствие: в следующий раз я не смогу оказаться за пределами этих стен так легко.
XXI. Ядовитые чувства
Светлую богиню зовут многоликой, ведь у Эсмиры сотни имен и ликов.
Ликорисы покачивались. Их бутоны словно были сотворены из самой крови. Они все больше напоминали мне маятник часов, раскачивающийся в обе стороны и отсчитывающий время. Мох на могильном камне Долорес был влажным, он успел разрастись и продолжал захватывать все большую площадь. С неба уже несколько минут накрапывал мелкий дождь.
В тот далекий день, когда мы погрузили урну в землю, с неба тоже лилась вода. Непогода словно проследовала за нами с Фредериком из Туриса. Земля превратилась в грязь, и, когда мы выкопали яму, подолы белых траурных мантий больше напоминали половую тряпку. Я не сразу решилась опустить сосуд на дно. Долго стояла и смотрела, прямо как сейчас. В углубление набежала вода. Она все продолжала стекать, грозя заполнить его до краев. Мне претило опускать прах Долорес в грязь, пусть урна и была плотно запечатана смолой. На какой-то миг закралась мысль развеять его по ветру, но воля дэвы была однозначна, и мы не могли больше ждать. По обычаям, прах умершего развеивали или – в редких случаях вроде нашего – закапывали на седьмой день после смерти.
Видя, что я медлю, Фредерик поторопил меня. Он был прав, мы должны были скорее попрощаться.