Картина прошлого стояла перед глазами. Сейчас самым тяжелым мне казалось заставить себя подумать о будущем. О том, что ждало меня впереди. Пока меня вела лишь одна цель – закрыть портал на материке.
Сезар на моих руках пошевелился и вновь затих. Мое собственное тело оказалось достаточно легким, но уже начинало приносить проблемы – руки затекали.
Впереди ожидал сложный участок. Использовав дар, я перестала чувствовать тела других даэвов. Я предполагала, что при медитации и должном контроле эта способность станет доступна мне и после перемещения, но пока мне с трудом удавалось ощутить хоть что-то.
Мой взгляд коснулся Сезара. Неожиданно вспомнилось, что в былые годы он сторонился Фредерика. Исчезал, когда появлялся брат. Боялся его, но в то же время, пересиливая себя, кидал на дива упрямые взгляды. Как волчонок, признающий чужой авторитет, но в то же время не забывающий, кто он есть на самом деле. Воин. Страж.
Раньше я считала, что это неприятие было связано с уготованным Фредерику будущим.
Но теперь задавалась вопросом, а на самом ли деле это было так?
Я слишком рано подарила брату ограничитель моего дара, но Сезар Шоу тоже являлся эмпатом, пусть ему и требовалось касание.
Я желала узнать, могу ли доверять хоть кому-то из тех, кого считала частью своей семьи. Вспоминая нашу с дивом встречу в Тронге, я не могла отделаться от охватившей меня надежды. Люций упоминал об отношениях Сезара и Фредерика, которые были довольно прохладными. И чем дольше я обдумывала все увиденное и сказанное, тем больше склонялась к мнению, что Шоу не знал о том, что на самом деле произошло перед открытием портала. Див был слишком мал, от него легко можно было все утаить. Но в таком случае истина о роли ордена Сорель в открытии портала может быть разочаровывающей. Конечно, все зависело от его собственных принципов, но, столкнувшись с дивом всего дважды, я была почти уверена, что они не изменились. Хотя я уже ошиблась однажды, поэтому не могла позволить себе заблуждаться вновь.
Когда в дело вмешиваются личные чувства, невольно становишься предвзятым.
Вот и к Люцию Морану я относилась совершенно иначе. Даже не расспросила обо всех сказках, гуляющих про него в народе, и о шрамах, которые носил на своем теле Фредерик.
Я не сомневалась, что теневой див убивал, иначе с его репутацией он бы не дожил до сего дня. Но в том, что у него имелись на то причины, тоже не оставалось никаких сомнений. Морану никогда не приносило удовольствие чужое страдание, и, что редкость для даэва его положения, див всегда сопереживал людям. Он их понимал. Гораздо лучше многих находил с ними общий язык – охота в Турисе и Грёнере и наша встреча в детстве, когда Люций считал меня обычной человеческой девочкой, наглядно это демонстрировали.
Опыт пережитых лет раздвигал границы дозволенного, но все же не менял сути. Мелькнувшая мысль заставила задуматься о брате. Долорес часто повторяла, что Фредерик становится все более похожим на отца. Уже тогда она будто ведала, к чему все идет.
«Сара…» – вдруг раздалось едва слышно. Я замерла, ощущая, как напрягается крепкое мужское тело. Оглянулась по сторонам, но никого не заметила.
Зов повторился, заставив меня резко повернуть голову в попытке угадать его направление. Голос был тем же – тихим, скрипучим, принадлежащим Долорес.
Мой взгляд уперся в могилу, а зов опять затих. То ли он добился того, чего желал, то ли попросту исчез. Или, может, мой разум окончательно сходил с ума от дум и обрушивавшихся на него воспоминаний.
Под моим взглядом бутоны ликорисов стали описывать круги по своей оси, словно заколдованные.
Отец Фредерика спрятал светлое сердце. Если брат не лгал и за три десятка лет он так и не смог отыскать кристалл, хотя знал своего отца гораздо лучше остальных, то…
Это должно быть крайне необычное место.
Я сглотнула, вспоминая семейные ужины, на которые Долорес водила меня с собой. Это было в первые годы моего пребывания в обители. Я всегда сидела рядом с Фредериком, пока взрослые обсуждали свои дела. Порой они делали это слишком громко. Иногда в напряженные беседы вмешивали и брата, и я ощущала себя чужой и одинокой.
Отношения внутри членов семьи Сорель всегда были напряженными. Но истина остается таковой, что, какие бы разногласия ни вспыхивали, ребенок всегда будет помнить своего родителя…
С этой мыслью я отвернулась от берега и твердым шагом направилась к обители. Больше всего я ждала совета орденов. Гадала, что из себя представлял «Союз Девяти». Я хотела понять атмосферу, что установилась между главами обителей. Возможно, это знание пригодится мне в будущем. Если я вернусь в Северный орден без встречи с ними, то бесповоротно стану врагом, но в случае знакомства останется надежда, что все обернется иначе.
Подобраться к подземному ходу оказалось легче, чем я предполагала. Стража разбрелась. Возможно, она нашла тело, брошенное в лесу, или почувствовала запах, источаемый монстром, и теперь прочесывала местность в его поисках.
Но все равно меня не отпускало плохое предчувствие. Во-первых, пусть в свое время я и была одной из лучших на курсе, но все же мои инстинкты успели притупиться, а во-вторых, я заснула, когда мне было двадцать один. Несмотря на врожденные способности, с опытными воинами, которые постоянно тренировались, мне было тяжело соперничать. Единственное, что пока спасало меня, – знания Долорес и брата об обители, которых они не пожалели в прошлом.
Несмотря на это, мне слишком везло. Но этой ночью я не придала этой мысли должного значения – все мое внимание занял грядущий разговор с Сезаром. Мне надо было убедиться, что он не доложит главе, и, возможно, даже попросить его уйти со мной, ведь из-за своего молчания див мог оказаться в опасности. Фактически я толкала его на предательство, пусть мои действия и были направлены на то, чтобы уничтожить раскол.
Подвески светлых, найденные в трофейном зале, никак не позволяли мне успокоиться.
Они могли принадлежать как даэвам других обителей, так и тем, кто не оправдал ожиданий главы.
Подземный ход успел обветшать, деревянные опоры, что поддерживали своды, рассохлись и стали трухлявыми, их давно не укрепляли магическими печатями – после смерти Долорес и моего исчезновения про этот тайный выход из обители, похоже, забыли. Пыль была повсюду. Именно из-за нее я намеренно надела старую мантию, которая уже давно отжила свой век.
Вскоре тоннель закончился. Я уже совсем не чувствовала рук. Но чтобы открыть дверь на поверхность, требовалось дернуть рычаг. После стольких лет запустения он двигался с трудом, и сделать это можно было только обеими руками. Но только я собралась положить свое тело на пол, как дверь отворилась, и ход озарился золотым светом сферы с соком глимы, которая освещала помещение перед глазами.
Сердце подпрыгнуло, застучало прямо в горле, словно сошло с ума. Холод пробежался по спине, когда я услышала властное:
– Выходи.
Голос, без сомнения, принадлежал Фредерику. На мгновение его приказ, наоборот, заставил ноги прирасти к полу. Но, преодолев себя, делая шаг за шагом, я поднялась по ступенькам, вошла в комнату и увидела брата. Он сидел на кровати Долорес, что была укрыта белой простыней. От его облика веяло силой и недовольством. Лицо не выражало эмоций, будто высеченное из камня. Но вот взгляд, брошенный на мои руки, оказался цепким и жадным.
И в этот миг в голове словно алым огнем запульсировала отчетливая догадка: он не понял. Фредерик не знает, что я в этом теле.
– Глава, – почтительно произнесла, склонив голову. Мой голос прозвучал нарочито низко.
– Что с ней случилось? Положи ее на кровать, – ледяным тоном приказал он, поднимаясь на ноги и не обращая на истинную меня никакого внимания.
– Она бродила в лесу. – Я подчинилась, приближаясь к постели. Взор брата ни на мгновение не отрывался от Сезара в моем теле.
– Одна? – требовательно спросил он. Мысли сменялись одна за другой, спешно перебирая ответы, которые не вызовут подозрений.
Я понимала, что Фредерик наверняка уже догадался, что моя вылазка не была просто прогулкой. В то же время мне необходимо было не только оправдать мое бессознательное состояние, но и выгадать толику доверия для Сезара. Сделать все, чтобы он смог покинуть эту спальню. И одновременно со всем этим мне надоело ходить вокруг да около. Возможно, в глубине души я понимала, что мне необходимо было увидеть истинное лицо брата.
– Нет. Рядом с ней был Проклятый. Не в своем истинном обличье. Он нашел какой-то способ. Это темная магия. Очень темная. Я перерубил его тело мечом, но, когда это случилось, Сара потеряла сознание. Думаю, они как-то связаны, – сообщила я, заставляя саму себя поверить в случившееся. Я должна была испытывать недоумение, отвращение и гнев оттого, что кто-то обманул, запутал и толкнул на неправильный путь того, кто мне дорог. – Он затуманил ее разум. Она не по своей воле вышла к нему ночью. Отнеситесь с пониманием.
«Кажется, я наконец-то учусь убедительно лгать. Хотя я лишь в начале пути, но, наверное, Моран похвалил бы меня за успехи», – возникла неподходящая мысль, лишь показывающая, насколько меня застала врасплох встреча с Фредериком. Я вновь поддавалась чувствам, и, кажется, мои рассуждения приобретали истерические нотки.
– Я понимаю. Я все прекрасно понимаю, Сезар, – медленно протянул Фредерик, касаясь лица девушки на кровати и убирая волосы в сторону. Каштановые пряди, словно змеи, растеклись по белой простыне. Глава вновь сел на постель, вплотную к моему спящему телу.
От его голоса у меня гулял мороз по коже. Мне казалось, вот-вот брат обернется, посмотрит в мои глаза и все поймет. Но нет, он был слишком поглощен…
Меня вдруг настигло понимание. Вспомнились мелочи из прошлого: брошенные фразы, значение которых я в свое время не понимала и не желала замечать, взгляды, которые Фредерик бросал на меня, слова Айвен о его ревности – возможно, подруга уже тогда догадывалась о его неуместных чувствах. Осознание истинного значения его привязанности обрушилось на меня снежной лавиной.