Это не любовь. Возможно, в юности была и она, но за минувшие годы это чувство изменилось, став отравой для Фредерика и меня самой.
– Почему ты думаешь, что они связаны? – раздался в тишине его тихий, но глубокий голос.
– Я не уверен. Кажется, я ощутил отголоски силы, которая чувствовалась острее, когда она касалась своей руки.
– Руки?
– Пальцев. – На мгновение глаза Фредерика расширились. Он сложил два и два, наверняка вспомнив наш путь в обитель Сорель, когда брат застал меня за попыткой избавиться от невидимого для него кольца из теневого сердца.
– Хорошо, я тебя понял. – Брат опустил взгляд.
В этот миг дверь отворилась, свет из комнаты прорезал полутьму коридора, озарив лицо Хьюза, который в бело-голубой мантии выглядел словно проповедник храма. За его спиной стояла, прикрыв глаза, Флёр.
– Вы звали, глава? – спросил див, мазнув по мне взглядом. Мое настоящее тело, лежавшее на кровати без сознания, совершенно его не удивило, ни один мускул не дрогнул на лице.
– Отведи Сезара в темницу. На первый уровень, – бросил Фредерик, он все так же не обращал ни на кого внимания, помимо моего тела.
– Глава, почему? – шагнула было я вперед.
В голове один за другим вспыхивали вопросы: «Почему он хочет посадить его в темницу? Догадывается? Хочет что-то проверить?»
Но в каждой версии будто чего-то не хватало, я упускала какую-то важную деталь. Деталь, которая прольет свет на происходящее.
– Потребуется время, чтобы проверить достоверность твоих слов. Вдруг ты обманываешь меня? – тем временем сказал Фредерик. – Я знаю, насколько ты привязан к моей сестре. И ты понимаешь, почему все эти годы я был лоялен. Я продолжу проявлять терпение, зная, что именно ты помог вернуть Сару домой, но помни свое место. Ты посмел следить за дочерью семьи Сорель. Иди. Я решу твою судьбу позже. – Он махнул рукой, давая Хьюзу знак увести меня.
Я стиснула челюсти. Отголоски реакций истинного владельца проникали в сознание. Мне вдруг захотелось проломить Фредерику голову о стену. И я неожиданно отчетливо осознала, что Сезара это желание посещало не единожды. Внешне он выглядел благопристойным и смиренным, а внутри будто дремал дикий зверь.
Я склонила голову, покоряясь воле главы. Зная, что все витиеватые слова Фредерика лишь скрывали суть. Лениво, впрочем, но стоит отдать ему должное: брат хотя бы постарался придумать причину.
Я прошла к двери, зная, что за мной неотступно следуют, но двигаясь при этом так, будто иду по собственной воле.
Стоило переступить порог комнаты, и наши с Флёр взгляды встретились. Советница главы держала в руке увесистый прямоугольный чемодан из черной кожи. В похожих сумках переносили лекарства и приспособления врачеватели, когда им приходилось покидать свое крыло.
Дверь за спиной затворилась, отсекая ярко освещенную комнату от полутьмы коридора. Советница смерила меня мимолетным взглядом и сосредоточила внимание на Хьюзе.
– Куда его? – Голос прозвучал властно.
– В темницу.
Короткие фразы словно обмен ударами. На первый взгляд они абсолютно ничего не значили…
Повернувшись, я молча, но с достоинством пошла к лестнице, спускающейся к темницам.
По пути нам встретилось всего несколько стражников: в коридоре на поверхности – двое и трое – под землей. На верхнем этаже это были молодые воины, пусть выглядевшие все же старше меня, а лица даэвов с подземных этажей скрывали золотые маски, вырезанные из дерева. Воины, приближенные к главе. Они подчинялись исключительно ему и считались элитой, носили маски и прятали головы под капюшонами, чтобы скрыть личность. Они охраняли темницы, а когда в обитель прибывали гости, то поднимались наверх, защищая главу.
– Заходи, – сухо сказал Хьюз и отворил передо мной дверь, перед этим забрав у меня меч, который теперь держал за ножны.
Казалось, камера вовсе не запиралась – на толстой деревянной двери не имелось никакого замка. Но защита была магической, печати, высеченные в темном камне подземного этажа, усеивали стены. Эти комнаты были самыми древними. Долорес утверждала, что в их создании помогали фатта, пока не уединились в своих лесах, канув в небытие.
Дверь затворилась за моей спиной, и печати на стенах вспыхнули, но быстро утратили свой огонь подобно падающим звездам. Осталось лишь едва заметное мерцание, сообщавшее о теплившейся в знаках силе. Каждый символ поодиночке был слабым, но в таком количестве их, возможно, хватило бы, чтобы сдержать даже Люция Морана.
Я направилась к кровати с толстыми деревянными ножками. Все вокруг покрывал плотный слой пыли. На полу оставались следы после моих шагов. Тишину нарушал лишь шорох мантии и мое участившееся дыхание.
Я села на твердую койку, услышав скрип дерева. Прикрыла глаза, собираясь с силами и ощущая Сезара на той стороне. Он был зол. Не знаю, на кого больше: на меня или на главу. Мне льстило, что див готов был защищать меня, несмотря ни на что.
Когда я поняла, что мы больше не одни, самым правильным было не только притвориться светлым дивом, но и вернуть ему сознание. Без способности двигаться, теперь он мог хотя бы слышать. А потом я малодушно отгородилась от его чувств – они мешали мне, слишком тяжело было справиться даже с собственными. Теперь нить, связывавшая меня с Сезаром, была тонкой, хоть и прочной. И я знала наверняка, что столь малым расстоянием, которое разделяло нас, ее не разорвать.
Спустя несколько минут я опустилась на пол, вырисовывая на пыльной поверхности знаки, которые сможет повторить не каждый даэв. Но Сезар был прилежным и талантливым учеником, я не сомневалась в его способностях. Раньше мне казалось, что мы с ним похожи. В том, что потеряли родителей, и в том, что должны трудиться в два раза усерднее остальных. Нам приходилось постоянно оправдывать свое место в ордене.
Закончив, я с ногами забралась на кровать. Постель была такой же пыльной, как и все вокруг. Но в нынешней ситуации грязь беспокоила меня менее всего.
Стоило прикрыть глаза, сосредоточиться, и нить запульсировала. Моя сила состояла из света и тьмы, и каждый раз это заставляло меня застыть на мгновение, прежде чем вспомнить о своей цели. Вот и теперь, заледенев на секунду, я пришла в себя, коснулась этой нити и провалилась. Растворилась в свете, прежде чем рывком, словно упав с высоты, ощутить свое тело.
В этот раз перемещение прошло совершенно иначе – стремительно и неумолимо.
Я открыла глаза, ощущая на себе чужой взор. Никогда еще никакая встреча не была столь нежеланной и желанной одновременно. Что меня ожидает? И что я увижу в его глазах?
– Ты проснулась? – послышался спокойный голос.
Я дернулась, но не смогла подняться, лишь голова оторвалась от матраца на пару секунд, почти сразу же упав обратно. Руки и ноги были скованы металлическими браслетами, на которых сияли обездвиживающие печати. Их магия не парализовала полностью, для этого не хватало еще нескольких знаков на разных частях тела, но руки и ноги совсем не слушались. Встать с постели мне было не дано.
– Почему я скована?
– Чтобы поговорить. Я не желаю с тобой драться, Сара. Мне будет больно, если придется причинить тебе боль, – сказал Фредерик, стоя у окна. На каменном выступе рядом находилась темная бутыль, обернутая смятой темно-коричневой бумагой. Тут же нашелся и деревянный кубок.
Я выдохнула. Его слова вызвали усмешку. Вся ситуация порождала странное, несвойственное мне желание рассмеяться.
– Боль? Поздно. Ты уже растерзал мое сердце, Фредерик.
От моих слов он дернулся. Для него они были словно пощечина.
Брат обернулся, в его карих глазах отражался золотистый свет, льющийся от сфер с глимой. На лице пролегли тени, поделив его на фрагменты.
Я вновь подняла голову, пытаясь отыскать взглядом Туманный, желая убедиться, что мой меч со мной. Нет соратника преданнее, чем холодная сталь. Но меч с прежнего места пропал, и взгляд мой забродил по комнате. Каждая попытка оглядеть спальню отнимала силы, обездвиженные конечности заломило.
Кажется, мое поведение сердило Фредерика. Возможно, его злило, что что-то заботило меня больше его самого.
– Он на полу. У двери.
Только после слов брата я заметила выбоину на стене. Светлый камень был изуродован, и на идеальной поверхности расползлись трещины. Краем глаза я смогла разглядеть кусок лезвия на полу.
В голове пронеслось осознание случившегося.
Фредерик совершил ошибку, решив, что может коснуться моего меча. Раньше и правда мог, а теперь, даже обернув тряпицей рукоять, не справился.
Туманный защитился, использовав мою силу, которая пропитывала его, пронзил руку светлого дива, что теперь плетью висела вдоль тела. Брат не ожидал подобной атаки, она его шокировала, и он отшвырнул клинок прочь, словно ядовитую змею. Удар был настолько силен, что исцеляющий артефакт Фредерика до сих пор не справился с раной.
«Он швырнул его. Он швырнул мой меч…» – несколько раз повторилось в сознании.
– Не смотри на меня с такой укоризной, Сара. Я тоже пострадал. Теперь мы с ним квиты, – проговорил брат, зная, что я отношусь к клинку практически как к живому существу.
Я откинула голову, смотря в потолок. В какой-то степени я чувствовала успокоение, что в кое-то веки мы могли поговорить без лжи и недомолвок. Раньше Фредерик усердно старался предстать передо мной таким, каким я привыкла его видеть, это чувствовалось в его словах и действиях. Теперь же притворство исчезло. Но одновременно с этим я понимала, что нахожусь в куда большей опасности, чем раньше.
– Что случилось после смерти Долорес? Когда ты приходил ко мне в подземелье у Духовного озера. Ты ведь убил Лоуза Прауда? – Мой голос звучал негромко и устало. За прошедшие две недели я и правда смертельно устала от всего, что узнала.
Я расценила его молчание как ответ.
– Он не был монстром, чтобы забирать подвеску к своим трофеям.
– Это как посмотреть, – невозмутимо отозвался Фредерик. – В моих глазах он был таковым… Помнишь, как Долорес учила нас играть в шахматы?