Отчасти этот обычай являлся пустым бахвальством. Но, с другой стороны, как человека не бывает без привычек, так и у каждого народа свои традиции.
Взгляд коснулся руки, сжимающей край занавески. Новые перчатки были белыми и оказались длиною почти до локтя. Тонкая ткань огораживала других от моего дара. Всего лишь предосторожность, без которой я могла обойтись. После недавнего перемещения дар будто заснул. Моя сила напоминала зверя, которому требовалось отоспаться после сытного ужина. Этот зверь рос, и уже сейчас интуиция говорила, что, помимо смены тел, появится что-то еще…
Я нахмурилась, вспоминая ночь. Не то, на чем она завершилась, а встречу на Духовном озере. Коснулась руки там, где под светлой тканью скрывалось кольцо, сотворенное из теневого сердца.
«Это не то, что я ожидал увидеть этой ночью», – всего лишь сказал Люций, когда я оказалась в теле Сезара.
Ему ведь совершенно все равно? И когда я находилась в теле Майи, тоже было наплевать. Это не удивляло, ведь я сама понимала, что узнала бы Люция в любом обличье. Но все же это озадачивало. И заставляло сердце стучать чаще.
Пока я размышляла, перед глазами предстало видение: сначала недавнее воспоминание у реки после выпитого вина, сменившееся пещерой под Северной крепостью. Грот и Моран по пояс в воде, с окутывающими его фигуру влажными светлыми волосами.
Я сглотнула, качая головой и укоряя саму себя: «Думаю невесть о чем. Как можно в такой ситуации?»
Глубоко вдохнув, я на мгновение прикрыла глаза. Голова раскалывалась после морозии, и к этой боли примешивался зов. Он стал громким и настойчивым, порой заглушая остальные голоса и шум, что царил за окнами обители, – у стен собрались люди. Сотни человек, разбивших лагерь на землях светлого ордена.
Первых паломников прогоняли, но вскоре их стало настолько много, что вежливые уговоры больше не действовали, а силу применять даэвы не решались. Толпа как спичка – стоит появиться искре, и возгорится пламя недовольства.
Стоя на верхнем этаже центральной башни, я видела, что многие приехали целыми семьями. Они разжигали костры, готовили пищу, ставили палатки и молились. Среди них ходили люди в белых рясах. Они активно жестикулировали и будто двигались по одному продуманному маршруту, иногда даже до башни доносились их громкие голоса.
Они проповедовали.
Я отошла, массируя виски. Медитация не помогала. То ли из-за напитка из морозии, то ли сердце светлой богини желало, чтобы его скорее отыскали, – я совершенно не могла унять его зов. Это выматывало и злило.
Остаток ночи меня не отпускали видения. Бессмысленные, состоящие из воспоминаний и картин того, что случилось накануне. Когда сознание вернулось, я очнулась вновь закованная в браслеты. Но Туманный лежал рядом, эфес положили прямо у головы.
Фредерик сидел на стуле – дремал, золотые волосы упали на щеки. В тот миг он не выглядел ни как глава ордена, ни как тот, у кого я оказалась в плену, он будто был просто моим братом, как в юности. И не испытывал тех чувств, которых не должен был.
«Фредерик любит тебя и вреда не причинит», – сказал мне Моран в крепости Северного ордена. В тот момент я и не думала о том, каким смыслом наполнены его слова.
Когда брат проснулся и мы вновь поговорили, я в полной мере это осознала.
Он не причинит вреда мне, но вместо меня пострадают другие… Пока настала очередь Сезара. За неподчинение будет страдать он, а не я. И если на совете все пройдет не так, как надо, именно его голова полетит с плеч.
Я предчувствовала подобное развитие событий, еще когда даэва приказали отвести в темницу. Не только брат внимательно слушал Долорес.
Вход в малый зал охраняли двое воинов в золотых масках, которые в этот знаменательный день находились в обители повсюду. А именно тем, что стояли за дверью, было приказано следить за мной и никуда не выпускать. Я была под их личной охраной.
До совета оставалось совсем немного, и я услышала голоса снаружи. Вдруг дверь отворилась, впуская внутрь дэву, которая замерла на пороге и настороженно смотрела на меня, будто увидела саму смерть.
Волосы светлой карамели потемнели, теперь они скорее приобрели оттенок шоколада. Но глаза оставались все такими же, почти золотыми, как волосы Фредерика, только на несколько оттенков светлее. Вместо мантии она была облачена в платье молочного цвета, складки которого переливались бирюзовыми оттенками и стекали к полу, словно вода. Рукава были такими же широкими, как у мантий, но полупрозрачная ткань не скрывала второй слой, облегающий руки точно вторая кожа. Ладони же вовсе оказались обмотаны белыми переливающимися лентами, лишь пальцы оставались видны. За исключением лица, практически вся ее кожа была скрыта тканью.
Я мгновенно узнала ее.
Возле дэвы остановилась девочка с такими же золотыми волосами, как у брата. Они пышным облаком окружали ее фигурку до пояса. На вид ей было не больше восьми, но на поясе уже висел деревянный клинок.
Мальчик, стоявший по другую сторону от матери, держался смелее, и он был больше похож на свою мать. Вместо игрушечного оружия на поясе у него уже был небольшой кинжал. Но в силу возраста лезвие наверняка было затуплено.
Я сглотнула, ощущая странное противоречие внутри.
Кровь рода Сорель была сильна, и черты Фредерика угадывались в обоих детях. Как и черты Долорес.
Дыхание перехватило.
– Ирис… – сорвалось с моего языка вместо приветствия, когда взор вновь коснулся супруги брата.
Взгляд дэвы изменился сильнее всего. В Академии Снов – беззаботный и пренебрежительный, теперь же – серьезный и печальный. Он словно просил о чем-то, но гордо, как и положено жене главы ордена Сорель.
– Дети, познакомьтесь, это ваша тетя, – сухо откликнулась дэва.
Девочка прижалась к маме, а вот мальчик опустил голову, совсем как взрослый.
Я склонилась, ощущая тепло, разливающееся в груди. Намереваясь встретиться с детьми Фредерика, я не ожидала того, что почувствую при этом. Жар в сердце и оцепенение, что перетекали в желание позаботиться, узнать их лучше. В их глазах я видела дорогих мне даэвов. Тех, что канули в небытие. Навеки закрывшую глаза Долорес и своего брата, юношу, от которого в настоящем, мне казалось, не осталось ничего, кроме оболочки.
– Меня зовут Сара. Возможно… Ваши отец или мать рассказывали обо мне, – представилась я, не ожидая услышать ответ, который все же последовал.
Во взгляде девочки промелькнуло понимание, а мальчик нахмурился и выпалил:
– У отца в спальне есть твой портрет. – Ребенок совсем не скрывал, что ему это не по нраву. – Большой, во всю стену.
– Даян, – одернула его мать.
Я тяжело сглотнула, смотря в ясные глаза ребенка.
– Как давно пробудился твой дар? – спросила, понимая, что у него дар эмпата. Я намеренно увела тему в другую сторону, стараясь успокоить разум и не позволить услышанному вновь погрузить меня в пучину собственных мыслей.
– Недавно. Всего год прошел, – ответила вместо него Ирис. – Даян, возьми Сэйру, и немного погуляйте. Если кто спросит, скажи, что ведешь сестру на кухню за пирогом.
Мальчик кивнул, обходя маму, и требовательно протянул сестре руку. Я проводила детей тяжелым взглядом.
– Ее зовут Сэйра? – спросила я, когда дверь закрылась.
Сэйра… Один из вариантов моего имени, который в мое время практически забылся.
– Да, – отозвалась Ирис, отворачиваясь и делая несколько шагов к окну. Звук ее каблуков эхом разнесся по полу. – Твое имя считается священным и неприкосновенным. Его больше не дают детям. Но Фредерик все равно нашел способ назвать ее в честь тебя.
Я знала, что брат горевал по мне, но забывала, насколько сильно. Достаточно, чтобы обратить мою смерть в чужую веру. И я не подозревала, что для кого-то все это время мой облик и даже имя являлись тяжким бременем.
– Я не могу долго здесь находиться. Предполагается, что мы столкнулись случайно. Прошу, пусть так и останется. Я пришла сюда не для того, чтобы улыбаться и поздравлять с восстанием из мертвых, – бросила Ирис, напряженно оглядываясь на дверь за спиной.
– Хорошо. Я сохраню все в тайне. Почему ты искала меня?
– Меня лишь волнует, что значит твое возвращение для моих детей и меня.
– Я пленница. Не думаю, что могу как-то повлиять на вашу судьбу.
Ирис усмехнулась, качая головой:
– У тебя гораздо больше власти, чем ты думаешь, Сара. Мои дети не будут значить ничего, если у вас с Фредериком появятся свои.
От ее слов из легких вышибло воздух. Руки сжались в кулаки от нахлынувшего гнева. Потребовалось несколько секунд, прежде чем я взяла эмоции под контроль. Я злилась не на нее, а на брата. Его жизнь могла быть иной – счастливой, правильной. Не той, где глава крупнейшего ордена тоскует по умершей сестре, пренебрегая своей настоящей семьей, которая оказалась ему в тягость. Женившись, Фредерик будто лишь исполнил свой долг, а не создал семью.
– Этого никогда не случится. Мы родственники, а не возлюбленные. Фредерик может думать что угодно, но это противоестественно и неправильно. Пусть в наших жилах не одна кровь, но узы, что связывали нас раньше, имеют для меня гораздо большее значение.
Ирис опустила взгляд. Дэва взвешивала каждое свое слово, подбирала правильные фразы. Чувствовалось, что даже встреча со мной являлась уступкой со стороны ее гордости.
– Мои дети… Ты их тетя. В будущем, как бы ни сложилась ситуация, защити их. – Она посмотрела прямо на меня, требуя, а не прося.
«Ты даже себя защитить не можешь, как ты можешь обещать защиту кому-то другому?» – сказал бы Люций Моран. Только очнувшись на земле теневых, в подобных словах я слышала его насмешку. Теперь же в каждой фразе звучала лишь забота. Не зная кого-то, так легко неправильно понять его мотивы и поступки.
Я посмотрела туда, где еще минуту назад стояли дети Фредерика и, что едва ли не важней, внуки Долорес.
– Я позабочусь о них, – сказала я, давая обещание скорее себе, чем дэве, и подняла взор.