«И настолько дурно пахнущего тоже…» – добавила она про себя.
Самаэль вот уже больше десяти лет то появлялся, то исчезал. Иногда его исчезновения длились всего сутки, а иногда и целые годы. Он говорил, что вино Айвен лучшее, поэтому он и возвращается на Аркадиан. Хотя девушка прекрасно помнила тот день, когда он впервые завалился в ее лавку и посетовал на то, как испоганили божественный напиток. Но через пару дней, к ее удивлению, незнакомец явился вновь и, опустошая бутыль за бутылью, стал расспрашивать ее о том, как она готовит, а следом начал давать свои советы.
Обычно дивы практически не пьянели, но после шести-семи бутылок кого угодно проймет. Раньше дэва гадала и пыталась понять, куда чисто физически терялось такое количество вина, а после бросила это пустое дело.
Самаэль вновь застонал. Каждый раз, приходя в таверну, он выглядел как богач, а покидал ее как бедняк. Вот и на этот раз его изящный наряд – длинная черная туника и черный пояс, идеально выкроенные и сшитые из настолько дорогой ткани, что иных украшений одежда совсем не требовала, превратился в жалкое зрелище. Див умудрился где-то порвать рукав… По слова Самаэля, на него в переулке напал кто-то из народа фатта, но Айвен не верила ему ни на йоту – слишком много небылиц вырывалось из его лживого рта. Пояс же теперь валялся на полу, каким-то образом обмотавшись вокруг лодыжки даэва.
Див уже третий день не покидал ее заведения больше чем на пару часов. Пусть за минувшие годы их отношения и не стали приятельскими, но они были доверительными настолько, что Айвен оставляла его на ночь в таверне. Главной причиной этому стало то, что Самаэля было практически невозможно выпроводить, но платил он щедро, и это все окупало.
– Эй, принеси мне еще, – прохрипел див, приподнимая голову.
Айвен гадала, было ли это лишь пагубным пристрастием к вину или он топил в нем свое горе. Но она не представляла, что могло случиться, чтобы заставить кого-то столько пить. О какой-то трагедии сообщало и мрачное чувство юмора. Однажды Самаэль предлагал Ларак перебить всех владельцев таверн на улице.
«Может, это поможет пойти твоему бизнесу вверх?» – посмеивался тогда даэв.
Айвен даже улыбнулась его словам, но после закралось подозрение, что мужчина предлагал это всерьез.
Самаэля в равной степени можно было назвать как мужчиной, так и юношей. Див застыл где-то посередине и выглядел поразительно молодо для своих лет. По человеческим меркам, больше двадцати пяти ему не дашь, а то и меньше.
Крепкий, стройный, удивительно мускулистый для того образа жизни, который он вел. Последнее поражало и вызывало досаду.
– Заплати, – строго отозвалась дэва, вдруг вновь почувствовав тот запах гнили, что витал в вечернем тумане.
Пройдоха хрипло рассмеялся. Все еще не поднимая головы и уткнувшись лицом в столешницу, Самаэль погрозил ей пальцем. Рубиновые волосы растекались по темному, невесть чем заляпанному столу, точно кровавые реки.
– Ты так сильно нуждаешься в деньгах, что готова даже меня терпеть. Если в следующий раз встретишь меня улыбкой, а не этой гримасой отвращения, я заплачу тебе больше, – продолжил он, хотя вовсе не видел ее лица, чтобы делать такие заявления.
Айвен промолчала, все еще ожидая своей платы.
– День – гость, два – гость, а на третий день – смертная напасть. Да? – пробурчал див и вновь пьяно рассмеялся, а после замурлыкал какую-то тихую песню. Самаэль часто что-то пел, уносясь мыслями куда-то далеко.
Дверь в таверну неожиданно отворилась, и внутрь заглянул паренек – тощий, как жердь, с торчащими во все стороны ежиком волосами.
– Это «Вино от Белль»?
– Да, – обернувшись, бросила Ларак, разглядев почтовую сумку на боку мальчишки.
Недавно кто-то сдернул пару букв с вывески. Признаться, их постоянно кто-то воровал.
– Один арк? – сухо спросила Айвен, на время позабыв о диве и подходя к барной стойке. Ее рука ловко отсчитывала монеты в потайном кармане рабочей накидки. На Аркадиане было опасно носить с собой кошелек – слишком много воров на улице. Но она нашла выход и теперь рассовывала деньги по нескольким карманам, чтобы в случае кражи не потерять абсолютно все.
Паренек кивнул, оглядываясь и не удивляясь пьянчуге, развалившемуся за столом.
Почта на Аркадиан не доставлялась птицами – они не долетали. Все послания передавались через корабли и уже после достигали получателя. Так письмо могло идти месяцами. Но то, что держал мальчишка, было срочным. Айвен знала, кто мог не поскупиться и оплатить срочную отправку. К тому же послание оказалось запечатано восковой печатью, на которой виднелся силуэт ворона с раскрытыми во весь размах крыльями.
Айвен нахмурилась. Давно о ней не вспоминали. Она оставила ту часть своей жизни позади. Позабыла, как дурной сон. Пусть иногда скучала по старым друзьям, но к былому возвращаться не стремилась. Она и на материке уже несколько лет не бывала. Ларак знала: если она вернется в Исонию, то вновь столкнется с прошлым. Одной на тех землях ей не выжить, Фредерик не даст покоя, а быть кому-то обузой Айвен не собиралась. В свое время она слишком сильно зависела от остальных. А теперь она сама могла влиять на свою жизнь, пусть для этого и пришлось уплыть на край света.
Ларак молча передала монету, неотрывно смотря на пергамент. Вскоре дверь вновь натужно заскрипела, зал таверны практически опустел. Она уже давно научилась не замечать присутствие Самаэля в этих стенах.
– Откроешь? – вмешался див, так и не подняв головы.
В первый год их знакомства Айвен имела неосторожность напиться в компании этого даэва и выболтать несколько своих секретов. Судя по осведомленности дива о ее прошлом с тех пор – поведала она достаточно. Одно время она даже подозревала, что даэв ей что-то подмешал, но с годами это происшествие практически стерлось из памяти.
– После… – отозвалась Айвен, задумчиво глядя на конверт и направляясь к стойке. На самом деле она собиралась спрятать послание и, возможно, вовсе никогда его не читать.
– А вдруг что-то важное? – Самаэль отлепился от стола и развалился на диванчике. Запрокинув голову, он гипнотизировал взглядом потолок. Кадык дергался в такт его словам.
– Тебе-то какое дело? – заметила она.
– Да, в общем-то, никакого… Но ты испугана. Боишься, что там окажется что-то, что изменит твою жизнь. Как печально… Может, из-за своего страха ты не узнаешь об этом и потом очень сильно пожалеешь?
У него слегка заплетался язык, но див оставался весьма прозорлив.
Айвен много раз говорила Люцию Морану похоронить тело Сары. Минуло слишком много времени с тех пор, как ее душа покинула Дэвлат. Но, несмотря ни на что, каждый раз, повторяя это, она чувствовала себя предательницей. Ведь тело все еще было живо, оно не сгнило, его не поели черви. Плоть совершенно не разлагалась. Сара выглядела так, словно прилегла ненадолго отдохнуть. Даже мышцы за долгие годы не атрофировались.
Но и живому телу можно было отыскать объяснение – сила сердца. Именно магия кристалла повлияла на плоть и сохранила оболочку Сорель в вечности. Сам Люций Моран, не постаревший ни на миг, был тому доказательством.
И все же, несмотря на собственные уговоры, Айвен каждый раз, получая письмо, опасалась узнать, что он послушался ее совета, предал тело Сары очищающему огню. Этот страх стал манией. И в последнее время она испытывала малодушное желание жить в неведении.
«В последний раз. Этот будет последним», – поджав губы, решила девушка и подцепила восковую печать, доставая сложенный пополам лист и пробегая взглядом по строкам.
Вскоре пальцы дэвы задрожали, и она едва не выронила послание из рук.
– Невозможно… Меня обманывают…
– Что там? – словно сквозь вату послышался голос. – Что-то важное? Похоже, я заслужил бесплатную бутылку вина.
– Я отправляюсь на материк, – завороженно произнесла Айвен, глядя перед собой.
– Что? Закроешь таверну? – Самаэль поднялся, попытался вылезти из-за стола и лишь чудом не упал, наступив другой ногой на пояс, обмотанный вокруг лодыжки.
– Да. Закрою таверну, – рассеянно отозвалась дэва, все еще не смея поверить прочитанному. Если кто-то решил над ней пошутить, то она убьет его собственными руками. – Сара… Я верила. Проклятье, все равно же верила! – вдруг воскликнула она, заливисто рассмеявшись, будто празднуя самую великую победу в своей жизни. – Твоей силы хватит, даже чтобы выбраться с того света.
– Ты так радуешься тому, что твоя подруга очнулась… А ведь она убила твою мать, – вдруг странным тоном заметил Самаэль и подхватил со стойки деревянную фигурку святой, которую Айвен когда-то привезла с материка. Она была грубой работы и совсем не походила на оригинал, но все равно чем-то привлекла внимание дэвы.
– Не говори того, о чем не ведаешь. – Она вырвала фигурку из рук дива. Будто одним касанием он мог запятнать ее лик.
– Ладно-ладно. Не злись. Все равно я собираюсь отправиться с тобой.
– Зачем? – удивилась дэва.
Но ответить див не успел. Их разговор нарушил шум с улицы и чей-то захлебывающийся вопль. Айвен сглотнула и быстро направилась к выходу. Перед самой дверью ненадолго остановилась, а после выхватила меч, что прятала под верхним одеянием.
Когда дэва вышла на улицу, то осознала, что не зря с самого утра ее мучило дурное предчувствие. Прямо у ее крыльца, на земле, ревенант терзал горло уже успевшего испустить дух хозяина соседней таверны. Кожа твари потемнела, длинные пальцы скребли брусчатку, но во всем остальном он все еще выглядел как человек.
«Совсем недавно стал монстром», – промелькнула мысль в голове Айвен.
Ревенант учуял ее, поднял алый взгляд, а в следующую секунду бросился к ней, утробно рыча и визжа, но смог преодолеть не больше метра. Клинок из черной стали, с эфесом, плотно обмотанным тканью, со свистом рассек воздух, пронзая проклятое тело. Удар оказался настолько силен, что монстра пригвоздило к стене противоположного дома, а сам меч на половину лезвия вошел в каменную кладку. От удара голова твари раскололась, словно спелый арбуз.