редварительно жертвы. Ученые до сих пор спорят о том, почему половцы предназначили многим из своих идолов весьма короткую жизнь. Высказывалось мнение о том, что статуи, венчающие вершины холмов и предназначенные «для вечности», могли служить вместилищем душ обожествленных героев. Что же касается идолов, чья жизнь была недолговечной, – они предназначались недолговечным душам половцев попроще. Впрочем, иногда в ямах встречаются великолепные статуи, которые не могли принадлежать простым воинам. А человеческие жертвоприношения, совершенные у их подножия, говорят о высоком статусе тех, кому они были посвящены.
Одна из таких статуй была найдена археологами у села Бешпагир в Краснодарском крае. Половцы использовали для своего святилища древний курган эпохи бронзы. Недалеко от его вершины они вырыли глубокую яму и в ней установили фигуру воина в шлеме и портупее, изваянную из серо-желтого ракушечника. Щеки статуи были нарумянены красной краской, ноги присыпаны охрой. В руках, сложенных внизу живота, воин держал чашу – обычный предмет для половецкой «бабы». А у ног его, лицами к нему, окружая статую полукольцом, были аккуратно уложены два мертвых тела – мужчины и женщины. Потом всех троих – и каменного воина, и его спутников – засыпали землей. Так они и пролежали почти тысячу лет, пока их не откопали археологи в конце XX века.
Половцев в степях сменили татаро-монголы. Империя Чингисхана была многонациональной: среди «командного состава» встречались и шаманисты, и буддисты, и мусульмане, и христиане. Сам Чингисхан склонялся к монотеизму и даже намеревался издать кодекс законов, первая глава которого гласила: «Повелеваем всем веровать в Единого Бога, Творца неба и земли, единого подателя богатства и бедности, жизни и смерти по Его воле, обладающего всемогуществом во всех делах»{167}. Этот закон не был обнародован: очевидно, мудрый правитель решил не вносить в ряды подданных религиозного раздора. Но единобожие хана, во всяком случае, не имело ничего общего ни с одной из великих монотеистических религий, отказавшихся от ритуального пролития человеческой крови. И похороны Чингисхана ознаменовались массовыми жертвоприношениями. Рашид-ад-Дин[215] писал о людях, сопровождавших тело к месту его последнего упокоения: «По дороге они убивали все живое, что им попадалось…»{168}
Венецианский купец и путешественник Марко Поло примерно в те же годы рассказывает о том, как проходили похороны монгольских властителей:
«Всех великих государей, потомков Чингисхана, знайте, хоронят в большой горе Алтай; и где бы ни помер великий государь татар[216], хотя бы за сто дней пути от той горы, его привозят туда хоронить. И вот еще какая диковина: когда тела великих ханов несут к той горе, всякого, кого повстречают, дней за сорок, побольше или поменьше, убивают мечом провожатые при теле да приговаривают: «Иди на тот свет служить нашему государю!» Они воистину верят, что убитый пойдет на тот свет служить их государю. С конями они делают то же самое. Когда государь умирает, всех его лучших лошадей они убивают… чтобы были они у него на том свете. Когда умер Монгу-хан [Мункэ][217], так знайте, более двадцати тысяч человек, встреченных по дороге, где несли его тело хоронить{169}, было побито».
Несколькими годами позже при погребении великого хана Хулагу, внука Чингисхана, с ним было похоронено несколько красивых девушек в нарядных одеждах и драгоценностях.
После раскола империи Чингисхана причерноморские степи достались самому западному из ее осколков – Золотой Орде. Золотоордынские ханы почти век соблюдали завещанное их великим предком равноправие религий. И лишь после того, как в начале XIV века хан Узбек провозгласил ислам государственной религией и запретил языческие культы, человеческим жертвоприношениям на огромной территории государства постепенно пришел конец.
Языческая европа
О быте и нравах древних кельтов мы знаем прежде всего от римлян, которые дали им название «галлы». Римляне завоевали Цизальпинскую Галлию – территорию между рекой По и Альпами – в конце III века до н. э. В течение II века была завоевана и часть южной Галлии. Все это время римляне рассматривали своих северных соседей лишь как дикарей, не слишком интересуясь их духовной жизнью и не вмешиваясь в их культы. Но в середине I века до н. э. Гай Юлий Цезарь после восьмилетней войны присоединяет к Риму всю оставшуюся Галлию, а населению Цизальпинской Галлии дарует римское гражданство. После этого относиться к жителям здешних земель как к варварам, не стоящим внимания, было уже неприлично. Римляне стали интересоваться галлами и писать о них. И писания эти, как правило, были мрачны. Диодор Сицилийский, младший современник Цезаря, сообщает:
«Из-за присущей им дикости галлы крайне нечестивы и в своих жертвоприношениях: продержав злодеев в заключении в течение пяти лет, галлы подвергают их мучениям в честь богов и приносят в жертву наряду с многими другими "начатками", соорудив огромные костры. Приносят в жертву богам и пленников. Некоторые из галлов убивают не только людей, но и захваченных на войне животных или сжигают их, или уничтожают, подвергая другим мучениям»{170}.
Страбон пишет: «Головы знатных врагов галлы [сохраняли] в кедровом масле, показывали чужеземцам и не соглашались отдавать их [за выкуп] даже на вес золота. (…) Они наносили человеку, обреченному в жертву, удар в спину и гадали по его судорогам. Однако они не приносили жертв без друидов. Упоминаются еще и другого рода человеческие жертвоприношения; они расстреливали свои жертвы из лука, или распинали их в святилищах, или же сооружали огромную статую из сена и дерева, затем бросали туда скот и всевозможных диких животных, а также людей, и все это вместе сжигали»{171}.
Поэт Марк Анней Лукан[218] так характеризует галлов:
…те, что привыкли поить человеческой кровью
Еза ужасный алтарь, или дикого в злобе Тевтата,
Иль Тараниса, чей лик не добрей, чем у скифской Дианы{172}.
Поэт не уточняет, что олицетворяли собой названные им кровожадные боги и как именно галлы отправляли свои культы. Но средневековый комментатор этого текста, который, видимо, пользовался не дошедшими до нас источниками, поясняет, что Таранис умиротворялся сожжением жертвы, Тевтат – ее утоплением (опусканием в бочку), а Ез – повешением.
Сцена утопления жертвы сохранилась на знаменитом серебряном кельтском котле из Гундеструпа[219], сделанном, вероятно, на рубеже эр. Стенки котла украшены серебряными позолоченными пластинами с изображением сцен из жизни богов и героев. Одну из них исследователи назвали «отправление войска Тевтата». Здесь изображено войско бога Тевтата, выступающее в поход. Друид освящает это действо, опуская человека в бочку с водой, – традиционная жертва воинственному богу.
Сам Цезарь в своих «Записках о галльской войне» немало внимания уделяет галльским обычаям. Он пишет:
«Все галлы чрезвычайно набожны. Поэтому люди, пораженные тяжкими болезнями, а также проводящие жизнь в войне и в других опасностях, приносят или дают обет принести человеческие жертвы; этим у них заведуют друиды. Именно галлы думают, что бессмертных богов можно умилостивить не иначе, как принесением в жертву за человеческую жизнь также человеческой жизни. У них заведены даже общественные жертвоприношения этого рода. Некоторые племена употребляют для этой цели огромные чучела, сделанные из прутьев, члены которых они наполняют живыми людьми; они поджигают их снизу, и люди сгорают в пламени. Но, по их мнению, еще угоднее бессмертным богам принесение в жертву попавшихся в воровстве, грабеже или другом тяжелом преступлении; а когда таких людей не хватает, тогда они прибегают к принесению в жертву даже невиновных».
Цезарь перечисляет галльских богов, которых он отождествляет с римскими: Меркурия, Аполлона, Юпитера и Минерву, но о том, какие им приносят жертвы, умалчивает. В этой связи он называет только Марса: «Марс руководит войной. Перед решительным сражением они обыкновенно посвящают ему будущую военную добычу, а после победы приносят в жертву все захваченное живым…»
Описывает Гай Юлий и заупокойные человеческие жертвоприношения: «Похороны у галлов, сравнительно с их образом жизни, великолепны и связаны с большими расходами. Все, что, по их мнению, было мило покойнику при жизни, они бросают в огонь, даже и животных; и еще незадолго до нашего времени по соблюдении всех похоронных обрядов сжигались вместе с покойником его рабы и клиенты, если он их действительно любил»{173}.
Впрочем, со стороны галлов этот обычай не был проявлением жестокости, ведь они верили в то, что за гробом человека ждет телесное существование, полностью равнозначное земному. Лукан писал о галлах:
…по учению вашему тени
Не улетают от нас в приют молчаливый Эреба[220],
К Диту в подземный чертог; но тот же дух управляет
Телом и в мире ином; и если гласите вы правду,
Смерть посредине лежит продолжительной жизни.
Народы Северных стран в ошибке такой, должно быть, блаженны,
Ибо несноснейший страх – страх смерти их не тревожит{174}.
Конечно, в загробное существование верили и верят не одни только галлы, но другие народы, как правило, все-таки не приравнивают это существование к земному. Они опасаются, что им придется жить в виде бесплотных теней, боятся адских мук, не уверены, что смогут попасть в одно и то же отделение загробного мира со своими родными… Все эти опасения у галлов отсутствовали. Валерий Максим