Джо АберкромбиКровь и железо[2]
Четырём читателям — вы знаете, кто вы
Карта Земного круга
Конец
Логен пробирался между деревьями, его босые ноги скользили, проезжали по влажной земле, по грязи, по мокрым сосновым иголкам, дыхание скрежетало в груди, кровь стучала в голове. Он споткнулся, свалился набок, чуть не распоров себе грудь своим же топором, и лежал, задыхаясь и вглядываясь в тенистый лес.
Ищейка[4] ведь только что был рядом, но теперь его нигде не видать. И неизвестно, где остальные. Ну и вожак, дал вот так отрезать себя от парней. Надо попытаться вернуться, но повсюду шанка. Логен чуял их среди деревьев, запах шанка переполнял его ноздри. Откуда-то слева донеслись какие-то крики — может, звуки драки. Логен медленно поднялся на ноги, стараясь не шуметь. Хрустнула ветка, и он обернулся.
К нему приближалось копьё. Безжалостное копьё, неслось быстро, и на другом его конце был шанка.
— Бля, — сказал Логен. Он бросился вбок, поскользнулся, упал ничком и с хрустом перекатился по кустам, ожидая, что копьё в любой миг вонзится ему в спину. С трудом поднялся, тяжело дыша. Увидел, что снова приближается блестящий наконечник, уклонился и укрылся за большим деревом. Выглянул — плоскоголовый зашипел и ткнул в него. Логен выглянул с другой стороны, лишь на миг, а затем пригнулся, выпрыгнул из-за дерева и взмахнул топором, зарычав во всю глотку. Раздался хруст, лезвие глубоко погрузилось в череп шанка. Повезло, хотя Логен считал, что немного везения ему причиталось.
Плоскоголовый стоял перед ним, удивлённо моргая. Потом закачался из стороны в сторону, по его лицу струилась кровь. И, наконец, камнем рухнул на землю, выдернув топор из пальцев Логена, и забился на земле у его ног. Логен попытался схватить рукоять топора, но шанка каким-то образом всё ещё держал своё копье, и наконечник метался в воздухе.
— Йех! — крикнул Логен, когда копьё царапнуло его руку. На лицо легла тень. Ещё один плоскоголовый. Чертовски здоровенный. Уже в прыжке, с протянутыми руками. Нет времени, чтобы достать топор. Нет времени, чтобы убраться с его пути. Рот Логена открылся, но не было времени что-то сказать. Да и что тут скажешь?
Они вместе рухнули на влажную землю, вместе покатились по грязи, по колючкам и сломанным ветвям, рвали и молотили, рыча друг на друга. Корень дерева сильно ударил Логена в голову, в ушах зазвенело. Где-то был нож, но он никак не мог вспомнить где. Они катились и катились вниз по холму, мир крутился и крутился, а Логен тряс головой, чтобы перестала кружиться, и в то же время пытался душить здоровенного плоскоголового. Это длилось бесконечно. Мысль разбить лагерь возле ущелья казалась разумной. Никто не сможет незаметно подкрасться сзади. Теперь, когда Логен соскользнул на животе за край утеса, идея потеряла большую часть своей привлекательности. Его руки цеплялись за мокрую землю. Одна грязь и сосновые иголки. Пальцы всё хватались и хватались за пустоту. Он начал падать. Слабо хныкнул.
Руки за что-то ухватились. Корень дерева, торчащий из земли на самом краю ущелья. Логен качался в воздухе, задыхался, но держался крепко.
— Ха! — крикнул он. — Ха! — Он всё ещё был жив. Несколько плоскоголовых — это слишком мало, чтобы покончить с Логеном Девятипалым. Он хотел подняться на край, но ничего не получилось. Что-то тяжелое висело на ногах. Он посмотрел вниз.
Ущелье было глубоким. Очень глубоким, с отвесными каменистыми стенами. Тут и там за трещины цеплялись деревья, тянулись вверх, раскидывая в пространстве свои кроны. Далеко внизу шипела быстрая сердитая река — пенистая белая вода, окаймлённая зазубренными чёрными камнями. Всё это, несомненно, было плохо, но настоящая проблема оказалась куда ближе. Огромный шанка всё ещё был с ним — крепко вцепившись грязными руками в левую лодыжку Логена, он медленно покачивался вперёд-назад.
— Бля, — пробормотал Логен. В скверную переделку он попал. Конечно, он бывал во всяких, и выжил, чтобы петь о них песни, но сложно было представить, что может обернуться ещё хуже. Это натолкнуло его на мысли о своей жизни. Сейчас она казалась горькой и бессмысленной. Не принесла никому ничего хорошего. Была полна насилия и боли, между которыми — одни разочарования и тяготы. Его руки начали уставать, предплечья горели. Судя по всему, здоровенный плоскоголовый не собирался падать. На самом деле, он ещё немного поднялся по ноге Логена. И помедлил, злобно глядя на него.
Если бы это Логен цеплялся за ногу шанка, то он, скорее всего, думал бы так: "Моя жизнь зависит от ноги, на которой я повис — лучше не рисковать". Человек скорее постарался бы спасти себя, чем убить врага. Проблема состояла в том, что шанка думали иначе, и Логен знал об этом. Так что он не очень удивился, когда шанка раскрыл рот и впился зубами ему в голень.
— Ааааааах! — прорычал Логен, завизжал и начал изо всех своих сил пинаться босой пяткой. Он пробил кровавую рану в голове шанка, но тот не перестал кусать, и чем сильнее Логен пинал, тем больше его руки соскальзывали с корня. Теперь пальцам уже почти не за что было держаться, и то, что осталось от корня, могло обломиться в любой миг. Логен постарался забыть о боли в руках, о боли в ладонях, о зубах плоскоголового в ноге. Он упадёт. Выбор был лишь между падением на камни и падением в воду, и это значило, что выбора на самом деле нет.
Когда есть дело, лучше сделать его, чем жить в страхе перед ним. Так говорил отец Логена. Так что он покрепче упёрся ногой в каменную поверхность, последний раз глубоко вздохнул, и изо всех оставшихся сил бросился в пустоту. Логен почувствовал, как зубы отпустили его ногу, потом разжались руки, и на миг он освободился.
А потом стал падать. Быстро. Мимо проносились стены ущелья — серый камень, зелёный мох, пятна белого снега — всё крутилось вокруг него.
Логен медленно повернулся в воздухе, бесцельно молотя руками и ногами. Он был слишком напуган, чтобы закричать. Ревущий ветер хлестал по глазам, драл одежду, перехватывал дыхание. Логен увидел, как рядом здоровенный шанка ударился лицом в скалу. Увидел, как тот переломился, отскочил и шлёпнулся, наверняка мёртвый. Приятное зрелище, но удовлетворение Логена жило не долго.
Вода пришла к нему навстречу. Она ударила Логена в бок, как бешеный бык, выбила воздух из лёгких, вышибла сознание из головы, засосала его и утянула вниз, в холодную темноту…
Часть I
Клинок сам провоцирует насилие[5]
Гомер
Выжившие
Плеск воды. Это было первое, что он услышал. Плеск воды, шелест деревьев, какой-то щелчок и щебет птицы.
Логен чуть приоткрыл глаза. Свет сквозь листву, яркий и расплывчатый. Это и есть смерть? Тогда почему так больно? Весь левый бок пульсировал. Логен попытался хорошенько вздохнуть, поперхнулся, прокашлялся водой, сплюнул грязь. Застонал, перекатился на четвереньки, выполз из реки, охая сквозь стиснутые зубы, и упал на спину, в ил, мох и трухлявые ветки на берегу.
Немного полежал, глядя в серое небо над чёрными ветвями. Дыхание свистело в воспалённой глотке.
— Я всё ещё жив, — прохрипел он сам себе. Всё ещё жив, несмотря на все старания природы, шанка, людей и зверей. Промокший насквозь, распластавшийся на спине, он тихо рассмеялся. Слабым, булькающим смехом. Хочешь сказать что-то одно про Логена Девятипалого — говори, что он умеет выживать.
Над болотистым берегом реки подул холодный ветер, и смех Логена медленно стих. Одно дело выжить, и другое — оставаться в живых и дальше. Он сел и поморщился от боли. Пошатываясь, поднялся на ноги и прислонился к ближайшему дереву. Соскрёб грязь с носа, с глаз, с ушей. Стащил мокрую рубаху, чтобы осмотреть повреждения.
От падения весь бок покрывали синяки. Все рёбра были в синих и фиолетовых пятнах. Прикасаться больно, ничего не скажешь, но по ощущениям вроде ничего не сломано. Нога превратилась в месиво. Вся в крови, изодранная зубами шанка. Болело сильно, но ступня неплохо двигалась, а это главное. Ступня ему понадобится, если он собирается отсюда выбраться.
У него всё ещё висел нож в ножнах на поясе, и Логен был очень этому рад. По его опыту, не бывает слишком много ножей, а этот нож был хорошим. Но всё-таки перспективы были неважными. Он остался сам по себе, в лесах, кишащих плоскоголовыми. Он понятия не имел, где находится, но мог идти вдоль реки. Все реки текли на север, с гор в холодное море. Надо идти вдоль реки на юг, против течения. Идти на юг и взбираться вверх, в Высокогорье, где шанка не смогут его отыскать. Это единственная возможность.
В это время года там будет холодно. Смертельно холодно. Логен посмотрел на свои босые ноги. Такая уж его удача: шанка напали, когда он снял сапоги, чтобы срезать мозоли. Плаща тоже нет — Логен ведь сидел у костра. В таком виде он в горах и дня не протянет. Руки и ноги почернеют ночью, и он постепенно умрёт, не дойдя до перевалов. Если раньше не помрёт с голоду.
— Бля, — пробормотал он. Надо вернуться к лагерю. Надо надеяться, что плоскоголовые ушли дальше. Надеяться, что они хоть что-то после себя оставили. Что-то, что поможет ему выжить. Получалось ужасно много надежд, но выбора у не было. Выбора у него никогда не было.
К тому времени, как Логен нашёл нужное место, пошёл дождь. Мелкие капли прилепили волосы к черепу и насквозь промочили одежду. Он прижался к заросшему мхом стволу дерева и посмотрел в сторону лагеря. Его сердце стучало, пальцы правой руки крепко, до боли, сжимали скользкую рукоять ножа.
Логен увидел почерневший круг на месте костра, недогоревшие ветки и утоптанный пепел вокруг. Увидел большое бревно, на котором сидели Тридуба и Доу, когда напали плоскоголовые. Увидел разбросанные по поляне остатки изорванных и сломанных вещей. Он насчитал трёх мертвых шанка, скрючившихся на земле. У одного из груди торчала стрела. Три мёртвых, но живых не видать. Это удачно. Удачно как раз настолько, чтобы выжить. Как обычно. И всё же, они могли вернуться в любой момент. Надо поспешить.