— Так ведь уважения у меня действительно не много, принц Кальдер, — спокойно сказал волшебник. — Но прошу тебя, не унывай. Последнего твоего гонца не пустили и за мост, так что ты добился успеха.
Кальдер хмуро посмотрел.
— Почему ты не отвечал на вызовы моего отца?
— Столько дел отнимают мое время. — Байяз поднял венок из цветов. — Понимаешь, они сами себя не сделают.
Принца это не развеселило.
— Мой отец, — прогрохотал он, — Бетод, король Севера, приказывает тебе явиться к нему в Карлеон! — Он прочистил горло. — Он не… — Кальдер закашлялся.
— Что? — спросил Байяз. — Говори, дитя!
— Он приказывает… — Принц снова закашлялся, зашипел и стал задыхаться. Схватился за горло. Воздух, казалось, застыл.
— Приказывает, значит? — Байяз нахмурился. — Верни великого Иувина из земли мёртвых. Он может мне приказывать. Он один, и никто другой. — Он нахмурился ещё сильнее, и Логену пришлось подавить странное желание отступить. — Ты не можешь. Как и твой отец, как бы он себя не называл.
Кальдер медленно опустился на колени, его лицо перекосило, глаза заслезились. Байяз осмотрел его сверху донизу.
— Что за мрачный наряд, кто-то умер? Вот, — и он набросил венок на шею принцу. — Может, немного цвета поднимет тебе настроение. Скажи отцу, что он должен явиться сам. Я не стану тратить свое время на дураков и младших сыновей. Я слишком старомоден для этого. Предпочитаю говорить с головой лошади, а не с лошадиной задницей. Ты меня понял, мальчик? — Кальдер оседал набок, выпучив красные глаза. Первый из Магов махнул рукой. — Можешь идти.
Принц неровно вздохнул, кашлянул и, шатаясь, встал на ноги. Спотыкаясь, он добрался до своей лошади, и влез в седло — намного менее изящно, чем слезал. Направляясь к воротам, он бросил через плечо убийственный взгляд, но в нём уже не было прежней силы, поскольку лицо принца было красным, как отшлёпанная задница. Логен заметил, что ухмыляется, причем, широко. Прошло уже много времени с тех пор, как ему доводилось повеселиться.
— Как я понимаю, ты можешь говорить с духами.
Это застало Логена врасплох.
— Чё?
— Говорить с духами. — Байяз покачал головой. — В наши дни это редкий дар. Как они?
— Чего, духи?
— Да.
— Слабеют.
— Скоро все они заснут, да? Магия утекает из мира. Таков порядок вещей. За долгие годы мои познания выросли, но сила уменьшилась.
— На Кальдера, похоже, она произвела впечатление.
— Ха. — Байяз махнул рукой. — Пустяки. Небольшой трюк с воздухом и плотью, который легко провернуть. Нет, поверь мне, магия угасает. Это факт. Закон природы. И всё же, есть много способов разбить яйцо, а, друг мой? Если один инструмент не работает, нам остаётся пробовать другой. — Логен уже не очень понимал, о чём они говорят, но слишком устал, чтобы спрашивать.
— Да, в самом деле, — прошептал Первый из Магов. — Есть много способов разбить яйцо. Кстати говоря, ты выглядишь голодным.
От одного только упоминания еды рот Логена наполнился слюной.
— Да, — промямлил он. — Да, я бы поел.
— Конечно. — Байяз тепло похлопал его по плечу. — А потом, быть может, ванну? Не то что бы эта вонь кого-то раздражала, конечно. Просто мне кажется, ничто так не успокаивает, как горячая вода после долгой прогулки. А у тебя, подозреваю, была поистине долгая прогулка. Идём со мной, мастер Девятипалый, здесь ты в безопасности.
Еда. Ванна. Безопасность. Логену пришлось сдержаться, чтобы не всхлипнуть, когда он пошёл за стариком в библиотеку.
Добрый человек
Снаружи стоял жаркий-прежаркий день, солнце ярко сияло через витражные окна, отбрасывая крестообразные узоры на деревянный пол приёмной. Была середина дня, и воздух в комнате был тёплым, как суп, и душным, словно на кухне.
Лицо Фортиса дан Хоффа, лорд-камергера, покраснело и вспотело — он сидел в подбитой мехом парадной мантии, и весь день его настроение делалось всё отвратительнее. Харлен Морроу, его первый заместитель по приёмам, выглядел ещё хуже — ему ведь вдобавок к жаре приходилось справляться со страхом перед Хоффом. Оба, казалось, по-своему очень страдали. Но, по крайней мере, они сидели.
Майор Вест обливался потом в своем расшитом парадном мундире. Он уже почти два часа стоял в одной и той же позе: руки за спиной, зубы стиснуты — пока лорд Хофф хандрил, ворчал и рычал на просителей и на всех, кто попадал в его поле зрения. Вест страстно желал, и уже не первый раз за этот день, лежать под деревом в парке с крепкой выпивкой. Или в леднике, погребённым подо льдом. Где угодно, только не здесь.
Обязанность стоять на страже перед такой ужасной публикой Весту не очень-то нравилась, но могло быть и хуже. На ум приходили восемь солдат, которые стояли у стен в полном доспехе. Вест ждал, что один из них потеряет сознание и с грохотом, словно посудный шкаф, рухнет на пол, несомненно, к огромному недовольству лорд-камергера, но пока им каким-то образом удавалось стоять прямо.
— Почему в этой проклятой комнате всегда неподходящая температура? — спрашивал Хофф, словно жара оскорбляла исключительно его лично. — Полгода тут слишком жарко, и слишком холодно в другую половину! Здесь нет воздуха, совсем нет воздуха! Почему не открыть эти окна? Почему у нас нет комнаты побольше?
— Э-э-э… — промямлил заместитель, поправляя очки на потном носу, — запросы на аудиенции всегда принимались здесь, лорд-камергер. — Он помедлил под грозным взором своего начальника. — Э-э-э… это… традиция?
— Я знаю, болван! — громыхнул Хофф. Его лицо стало алым от жары и ярости. — И в любом случае, кому интересно твое проклятое дурацкое мнение?
— Да, то есть, нет, — заикаясь, пробормотал Морроу, — то есть совершенно верно, милорд.
Хофф, сурово нахмурившись, покачал головой и осмотрел комнату в поисках чего-нибудь ещё, что вызовет его недовольство.
— Скольких ещё нам сегодня терпеть?
— Э-э-э… ещё четверых, ваша милость.
— Чёрт возьми! — прогремел камергер, ёрзая в своем огромном кресле и оттягивая отделанный мехом воротник, чтобы впустить немного воздуха. — Это невыносимо! — Вест решил, что совершенно с ним согласен. Хофф схватил со стола серебряный кубок с вином и сделал большой глоток, громко хлюпнув. Он был мастак выпить — на самом деле он пил весь день. Его характер это не улучшало. — Кто следующий болван? — спросил он.
— Э-э-э… — Морроу через очки покосился на большой документ, водя по корявым строчкам запачканным чернилами пальцем. — Следующий добрый человек[36] Хит, фермер из…
— Фермер? Ты сказал фермер? Так мы должны сидеть в этой нелепой жаре, слушая стоны какого-то чёртова простолюдина о том, как непогода поразила его овец?
— Ну, милорд, — пробормотал Морроу, — похоже, что у доброго человека Хита, э-э-э, законная жалоба на его, э-э-э, землевладельца, и…
— Да будь оно всё проклято! Я уже сыт по горло жалобами других людей! — Лорд-камергер глотнул еще вина. — Пусть этот идиот войдёт!
Открылись двери, и перед ними предстал добрый человек Хит. Чтобы подчеркнуть распределение сил в комнате, стол лорд-камергера располагался на высоком помосте, поэтому, даже стоя, бедняк смотрел на них снизу вверх. Честное лицо, но очень сухопарое. В дрожащих руках он держал перед собой потёртую шляпу. Вест неуютно пожал плечами, почувствовав, как капля пота покатилась по его спине.
— Вы добрый человек Хит, верно?
— Да, милорд, — промямлил селянин с сильным акцентом, — из…
Хофф оборвал его с привычной грубостью.
— И вы явились перед нами, желая аудиенции с его августейшим величеством верховным королём Союза?
Добрый человек Хит облизнул губы. Вест размышлял, какой долгий путь тот проделал, чтобы здесь из него делали дурака. Очень, очень долгий, скорее всего.
— Мою семью согнали с нашей земли. Землевладелец сказал, что мы не платили ренту, но…
Лорд-камергер махнул рукой.
— Очевидно, это дело комиссии по земле и сельскому хозяйству. Его августейшее величество занимается благосостоянием всех своих подданных, какими бы бедными они ни были, — Вест едва не поморщился от такого пренебрежения, — но нельзя ожидать, что он уделит личное внимание каждому пустяку. Его время ценно, как и моё. Всего хорошего. — Вот и всё. Два солдата открыли двери, чтобы выпроводить доброго человека Хита.
Лицо селянина сильно побледнело, костяшки его пальцев крутили поля шляпы.
— Милорд, — заикаясь произнес он, — но я уже был в комиссии…
Хофф резко посмотрел, прерывая заикание фермера.
— Всего хорошего, я сказал!
Плечи селянина поникли. Он в последний раз осмотрел комнату. Морроу с большим интересом рассматривал что-то на дальней стене и отказывался встречаться с ним взглядом. Лорд-камергер сердито смотрел на него в ответ, в бешенстве от такой непростительной траты его времени. Веста тошнило от того, что он является частью всего этого. Хит повернулся и пошёл прочь, свесив голову. Двери с размаху закрылись.
Хофф грохнул кулаком по столу.
— Вы это видели? — Он яростно уставился на присутствующих, обливавшихся потом. — Какая вопиющая наглость! Вы это видели, майор Вест?
— Да, лорд-камергер, я видел всё, — сухо сказал Вест. — Это позор. — К счастью, Хофф не понял, что он имел в виду.
— Позор, майор Вест, вы совершенно правы! И почему, чёрт возьми, все многообещающие молодые люди идут в армию? Я хочу знать, кто ответственен за то, что сюда пускают этих попрошаек! — Он сердито смотрел на заместителя, который сглотнул и уставился на документы.
— Кто следующий?
— Э-э-э, — промямлил Морроу, — Костер дан Каулт, магистр гильдии торговцев шёлком.
— Проклятие, я знаю, кто он! — отрезал Хофф, вытирая свежую струйку пота с лица. — Если не проклятые крестьяне, то чёртовы торговцы! — взревел он на солдат у двери, и его голос был так громок, что слышно было бы и из коридора. — Впускайте этого старого прожорливого мошенника!
Магистр Каулт вряд ли мог бы сильнее отличаться от предыдущего просителя. Большой пухлый мужчина, и его лицо было настолько же рыхлым, насколько глаза —