Вся левая половина его тела от головы до кончиков пальцев ноги была покрыта письменами.
Корявые руны были накарябаны на левой стороне побритой налысо головы — на веке, на губах, на скальпе, на ухе. Огромная левая рука была покрыта татуировками маленьких букв от бугрящегося плеча до кончиков длинных пальцев. Даже его босая левая ступня была исписана странными буквами. Громадный, нечеловеческий, раскрашенный монстр стоял в самом сердце правительства Союза. Челюсть Джезаля отвисла.
Вокруг высокого стола стояли четырнадцать рыцарей-телохранителей, и каждый — тренированный боец прекрасных кровей. Вдоль стен располагалось около сорока стражников из роты Джезаля, все бывалые ветераны. Они превосходили двух этих северян более чем двадцать к одному, и были вооружены лучшей сталью из тех, что могли предоставить королевские арсеналы. У Фенриса Наводящего Ужас не было оружия. Несмотря на его размеры и странности, он не должен был представлять для них угрозы.
Но Джезаль не чувствовал себя в безопасности. Он чувствовал себя одиноким, слабым, беззащитным и ужасно напуганным. Его кожу покалывало, во рту пересохло. Он почувствовал внезапный позыв сбежать, спрятаться и никогда не возвращаться.
И этот странный эффект не ограничивался им одним, или даже теми, кто сидел за высоким столом. Когда раскрашенный монстр медленно повернулся в центре круглого пола, окидывая толпу взглядом подёргивающихся глаз, сердитый смех превратился в поражённое ворчание. Мид осел на свою скамью, и весь гнев из него вытек. Пара лордов в переднем ряду и вовсе перелезла через спинки своих сидений на следующий ряд. Прочие смотрели в другую сторону или закрывали лица руками. Один из солдат уронил копьё, и оно громко загрохотало по полу.
Фенрис Наводящий Ужас медленно повернулся к высокому столу, поднимая огромный татуированный кулак, открыл расщелину рта, и по его лицу прошла жуткая судорога.
— Инглия! — закричал он, громче и ужаснее, чем когда-либо кричал лорд-камергер. Его голос эхом отразился от купола потолка и от изогнутых стен, наполнив огромное пространство пронзительным звуком. Один из рыцарей-телохранителей отшатнулся и поскользнулся, его нога в доспехе с грохотом задела за край высокого стола.
Король отпрянул и закрыл рукой лицо, один напуганный глаз смотрел из-под пальцев, а корона на голове покосилась.
Из бессильных пальцев одного писца выпало перо. Рука другого по привычке двигалась по бумаге, но его рот раскрылся, коряво выписывая по диагонали слово поверх аккуратных строчек сверху. Инглия.
Лицо лорд-камергера стало бледно-восковым. Он медленно потянулся к своему кубку и поднёс его к губам. Кубок был пуст. Хофф осторожно поставил его на стол, но рука дрожала, и ножка кубка застучала по дереву. Он немного помедлил, тяжело дыша носом.
— Очевидно, это предложение неприемлемо.
— Как неудачно, — сказал Ганзул Белый Глаз, — но остался ещё дар. — Все взгляды обратились к нему. — У нас на Севере есть традиция. Время от времени, когда между двумя кланами возникает вражда, когда есть опасность войны, с каждой стороны выходит по одному бойцу, сразиться за весь свой народ, так, чтобы вопрос был решен… одной-единственной смертью.
Он медленно поднял крышку деревянного ящика. Внутри лежал длинный нож с отполированным до зеркального блеска клинком.
— Его величество, Бетод, послал Наводящего Ужас не только в качестве своего посланника, но и как своего поединщика. Если кто-нибудь из вас согласится выступить против него, то он будет сражаться за Инглию и избавит вас от войны, в которой вам не победить. — Он протянул ящик раскрашенному монстру. — Это дар моего господина вам, и не может быть ничего щедрее… чем ваши жизни.
Правая рука Фенриса дёрнулась и выхватила нож из ящика. Он высоко поднял его, и клинок блеснул в разноцветном свете огромных окон. Рыцари должны были выскочить вперёд. Джезаль должен был обнажить свою шпагу. Все должны были броситься защищать короля, но никто не шевельнулся. Все рты разинулись, все глаза были прикованы к этому блестящему стальному зубу.
Клинок блеснул, обрушиваясь вниз. Его острие легко проткнуло кожу и плоть, пока нож не погрузился по самую рукоять. Кончик показался из нижней части татуированной руки Фенриса, с него капала кровь. Его лицо дёрнулось, но не больше обычного. Клинок причудливо зашевелился, когда он вытянул пальцы, и высоко поднял левую руку, чтобы все видели. Капли крови равномерно падали на пол Круга Лордов.
— Кто сразится со мной? — закричал он, и толстые канаты жил вздыбились на его шее. Его голос было почти больно слышать.
Полная тишина.
Оповеститель, который стоял ближе всех к Фенрису, причем, уже на коленях, потерял сознание и повалился ничком.
Фенрис повернул вытаращенные глаза на самого крупного рыцаря у стола, который был на целую голову его ниже.
— Ты? — прошипел он. Нога несчастного шаркнула по полу, когда тот пятился назад, несомненно жалея, что не родился карликом.
На полу под локтем Фенриса разрасталась лужа тёмной крови.
— Ты? — прорычал он Херцелю[44] дан Миду. Молодой человек слегка посерел, его зубы застучали. Очевидно, ему хотелось сейчас быть сыном кого-то другого.
Взгляд мигающих глаз прошелся по пепельным лицам за высоким столом. Горло Джезаля перехватило, когда глаза Фенриса уставились на него.
— Ты?
— Ну, я бы с радостью, но сегодня я ужасно занят. Может, завтра? — Голос, сказавший это, был не похож на его голос. Джезаль определённо не собирался говорить ничего подобного. Но кто ещё это мог быть? Слова лились уверенно и весело, поднимаясь прямо под золочёный купол наверху.
Раздались редкие смешки, откуда-то сзади донёсся крик "Браво!", но взгляд Фенриса не отпускал Джезаля ни на миг. Он подождал, пока звуки замолкнут, а потом его рот скривился в жуткую усмешку.
— Значит завтра, — прошептал он. Внутренности Джезаля внезапно болезненно скрутило. Серьезность ситуации навалилась на него, как груда камней. Он? Сражаться с этим?
— Нет. — Это сказал лорд-камергер. Он всё ещё был бледен, но в голос вернулась большая часть силы. Джезаль воспрял духом и стал мужественно сражаться за контроль над своим кишечником. — Нет! — снова рявкнул Хофф. — Никаких поединков тут не будет! Тут нет никаких спорных вопросов! Инглия — это часть Союза, по древнему закону!
Ганзул Белый Глаз тихо хихикнул.
— По древнему закону? Инглия — это часть Севера. Двести лет назад там свободно жили северяне. Вам понадобилось железо, поэтому вы пересекли море, перерезали их и отобрали их землю! Получается, это и был самый древний из законов: сильный берет у слабого, что захочет? — Он прищурился. — Такой закон есть и у нас!
Фенрис Наводящий Ужас вырвал нож из своей руки. Последние несколько капель крови упали на плитки, но на этом все и закончилось. На татуированной плоти не осталось никакой раны. Ни следа. Нож застучал по плиткам и остался лежать в луже крови у его ног. Фенрис последний раз обвёл собрание своими выпученными, мигающими безумными глазами, потом повернулся и зашагал вверх по центральному проходу, а лорды и представители сползали со своих скамеек, когда он приближался.
Ганзул Белый Глаз низко поклонился.
— Возможно, придёт время, когда вы пожалеете, что не приняли наше предложение, или наш дар. Вы о нас услышите, — тихо сказал он, а потом поднял три пальца лорд-камергеру. — Когда придёт время, мы пришлём три знака.
— Посылайте хоть триста, если вам угодно, — рявкнул Хофф, но это представление окончено!
Ганзул Белый Глаз радостно кивнул.
— Вы о нас услышите. — Он повернулся и последовал из Круга Лордов за Фенрисом Наводящим Ужас. Огромные двери со стуком закрылись. Перо ближайшего писца слабо царапало по бумаге.
Вы о нас услышите.
Херцель дан Мид повернулся к лорд-камергеру, крепко стиснув зубы, его симпатичные черты исказились яростью.
— Так вот какие хорошие новости я должен был передать отцу? — закричал он. Открытый Совет взорвался. Рёв, крики, оскорбления всех и каждого, хаос худшего сорта.
Хофф вскочил, его стул упал позади него. Он что-то сердито кричал, но даже его голос утонул в общем шуме. Мид повернулся к нему спиной и бросился вон. Остальные делегаты из Инглии мрачно поднялись и последовали за сыном своего лорд-губернатора. Хофф смотрел им вслед, покраснев от гнева, беззвучно шевеля губами.
Джезаль увидел, как Король медленно убрал руку от лица и наклонился к своему лорд-камергеру.
— А когда придут северяне? — прошептал он.
Король Севера
Логен глубоко вдохнул, наслаждаясь непривычным чувством прохладного ветерка на свежевыбритом подбородке, и взглянул на открывавшийся пейзаж. Было начало ясного дня. Утренний туман почти совсем рассеялся, и с балкона комнаты Логена, расположенной высоко в одной из башен библиотеки, открывался вид на многие мили вокруг. Перед ним раскинулась огромная долина, резко разделённая на слои. Сверху — серый и приглушённо-белый слой облачного неба. Затем рваная линия чёрных утёсов, окружавших озеро, за которыми виднелся смутный бурый намёк на другие горы. Далее шёл слой зелёных склонов, покрытых лесами, а потом тоненькая извилистая полоска серой гальки на берегу. И все слои повторялись в спокойном зеркале озера внизу, словно там был ещё один мир, перевёрнутый и призрачный.
Логен посмотрел на руки, растопырив пальцы на выветренном камне парапета. Под его потрескавшимися ногтями не было ни грязи, ни засохшей крови. Они казались бледными, мягкими, розоватыми, странными. Даже струпья и царапины на костяшках пальцев почти зажили. Прошло так много времени с тех пор, как Логен был чистым, что он даже почти забыл, каково это. Новая одежда натирала кожу, лишённую обычной защиты из грязи, жира и засохшего пота.
Чистый и хорошо накормленный, он смотрел на спокойное озеро и чувствовал себя другим человеком. На миг он подумал, кем может оказаться этот новый Логен, но голый камень парапета виднелся там, где недоставало пальца. Это никогда не вылечить. Он по-прежнему Девятипалый, Девять Смертей, и всегда им останется. Если только не потеряет ещё больше пальцев. Но, следовало признать, теперь от него пахло намного лучше.