Байяз фыркнул.
— Тебе нужно оружие.
В подвалах под библиотекой было сухо. Сухо, темно, и очень, очень запутанно. Они поднимались вверх и спускались вниз по ступеням, огибали углы, проходили мимо дверей, то и дело поворачивая налево или направо. Казалось, это западня. Логен надеялся, что не потеряет из виду мерцающий факел волшебника, иначе он мог бы легко остаться в этой библиотеке навсегда.
— Сухо здесь, мило и сухо, — говорил Байяз сам себе. Его голос эхом отражался по проходу и сливался со звуком их шагов. — Для книг нет ничего хуже сырости. — Неожиданно он остановился у тяжелой двери. — Как и для оружия. — Он легонько толкнул дверь, и та тихо открылась.
— Посмотри-ка! Столько лет не открывалась, но петли до сих пор ходят как по маслу! Вот это искусство! Почему больше никто не заботится об искусстве? — Байяз шагнул через порог, не ожидая ответа, и Логен последовал за ним.
Факел волшебника осветил длинный низкий зал со стенами из грубых каменных блоков, дальний конец которого терялся в тени. Внутри виднелись ряды стоек и полок, на полу валялись ящики и подставки, и все они были завалены и забиты безумным количеством оружия и доспехов. Клинки и пики, полированные деревянные и металлические поверхности отражали мерцающий свет факела, когда Байяз медленно шагал по каменному полу, пробираясь между грудами оружия и что-то выискивая.
— Вот это коллекция, — пробормотал Логен, следуя за магом сквозь этот хаос.
— В основном кучи старой рухляди, но тут должно быть несколько вещей, которые сто́ят того, чтобы их искать.
Байяз взял шлем с древних позолоченных лат и хмуро осмотрел его.
— Как тебе этот?
— Я никогда в доспехах особо не разбирался.
— Да, ты явно не из таких. Думаю, латы хороши, когда сидишь на лошади, но с ними намаешься, если надо путешествовать пешком. — Он отбросил шлем обратно на подставку, и продолжал стоять, задумчиво рассматривая доспехи.
— А как поссать, если уже надел их?
Логен нахмурился.
— Э-э-э… — сказал он, но Байяз уже шёл дальше, унося с собой свет.
— Ты, должно быть, немало оружия использовал в своё время, мастер Девятипалый. Что ты предпочитаешь?
— У меня, на самом деле, предпочтений не было, — сказал Логен, проходя под ржавой алебардой, наклонившейся со стойки. — Поединщик никогда не знает, чем ему придётся сражаться.
— Конечно, конечно. — Байяз взял длинное копьё со зловеще зазубренным наконечником, и немного помахал им. Логен осторожно отошёл. — Довольно смертоносное. С таким можно припереть человека к стенке. Но человеку с копьём нужно много друзей, и всем им тоже нужны копья. — Байяз поставил копьё обратно на стойку и двинулся дальше.
— Вот это выглядит устрашающе. — Маг взял искривленное древко двусторонней секиры. — Чёрт! — сказал он, поднимая его — на шее Байяза вздулись вены. — Довольно тяжелая! — Он со стуком поставил секиру на место, и вся стойка задрожала. — Такой можно убить человека! Разрубить его напополам! Если будет стоять спокойно.
— Лучше этот, — сказал Логен. Это был простой и прочный с виду меч в ножнах из потёртой коричневой кожи.
— О да, и в самом деле. Намного, намного лучше. Этот клинок работы самого Канедиаса, самого Мастера Делателя. — Байяз передал факел Логену и взял длинный меч со стойки.
— Мастер Девятипалый, тебе когда-нибудь приходило на ум, что меч отличается от другого оружия? Топоры, палицы и так далее — достаточно смертоносны, но они висят на ремне, как тупые болваны. — Он бросил взгляд на рукоять: простой холодный металл с едва заметными желобками для лучшего захвата, блестевший в свете факела. — Но меч… у меча есть голос.
— Чего?
— В ножнах он мало что может сказать, это так, но только положи руку на рукоять, и он начинает нашёптывать в ухо твоему врагу. — Он крепко сжал пальцы на рукояти. — Мягкое предупреждение. Слова предостережения. Ты его слышишь?
Логен медленно кивнул.
— А теперь, — прошелестел Байяз, — сравни с наполовину обнажённым мечом. — Полоска металла длиной с фут с шипением показалась из ножен — около рукояти сияла единственная серебряная буква[45]. Сам клинок[46] был тусклым, но острие холодно и морозно блестело. — Он уже говорит громче, не так ли? Он шипит жуткую угрозу. Даёт смертельное обещание. Ты слышишь?
Логен снова кивнул, его взгляд был прикован к блестящему лезвию.
— А теперь сравни с полностью обнажённым мечом. — С тихим звенящим звуком Байяз выхватил длинный клинок из ножен и поднял так, что кончик замер в нескольких дюймах от лица Логена. — Теперь он кричит, не так ли? Вызывает на бой! Зовёт биться! Слышишь?
— М-м-м, — сказал Логен, отклоняясь назад, и, чуть скосив глаза, посмотрел на блестящее острие меча.
Байяз опустил его и аккуратно убрал обратно в ножны, к некоторому облегчению Логена.
— Да, у меча есть голос. Топоры, палицы и всё такое достаточно смертоносны, но меч — это утончённое оружие для утончённого человека. А ты, мастер Девятипалый, думаю, утончённее, чем выглядишь. — Логен нахмурился, когда Байяз протянул ему меч. В жизни его во многом обвиняли, но никогда в утончённости. — Считай это подарком. И благодарю за хорошие манеры.
Логен поразмыслил об этом. У него не было своего нормального оружия с тех пор, как он перешёл горы, и ему не очень-то хотелось снова его брать. Но Бетод будет здесь, и скоро. Уж лучше иметь оружие, когда не хочешь, чем хотеть, не имея. Намного, намного лучше. Тут надо быть реалистом.
— Спасибо, — сказал Логен, забирая меч у Байяза и передавая ему факел. — Наверное.
В камине потрескивал маленький огонь, в комнате было тепло, уютно и удобно.
Но Логену не было уютно. Он стоял у окна, глядя на двор внизу, нервно, беспокойно, напугано — как бывало раньше перед боем. Бетод приближался. Он где-то там. На дороге через леса, или едет между камней, или через мост, или через ворота.
Первый из Магов не выказывал признаков напряжённости. Он удобно устроился в своём кресле, положив ноги на стол, рядом с длинной деревянной трубкой, и с лёгкой улыбкой на лице просматривал маленькую книжку в белом переплёте. Он выглядел спокойно, как никто другой, и одно это заставляло Логена чувствовать себя ещё хуже.
— Хорошая? — спросил Логен.
— Что?
— Книга.
— О да. Лучшая из всех книг. Это "Основы Искусства" Иувина, краеугольный камень моего ордена. — Байяз махнул свободной рукой в сторону покрывавших две стены полок, на которых были аккуратно расставлены сотни точно таких же книг. — Все одинаковые. Одна книга.
— Одна? — Логен посмотрел на толстые белые корешки. — Чертовски длинная книга. Ты прочитал её всю?
Байяз усмехнулся.
— О да, много раз. Каждый в моём ордене должен прочитать её и в конце концов сделать себе копию. — Он повернул книгу, чтобы Логену стало видно. Страницы были плотно покрыты строчками чётких, но непонятных символов. — Это я написал, давным-давно. Тебе тоже неплохо бы её прочитать.
— Я не мастак читать.
— Да? — спросил Байяз. — Жаль. — Он перелистнул страницу и продолжил.
— А что насчёт этой? — на самом верху одной из полок одиноко лежала другая книга — большая, чёрная, потрёпанная и потёртая. — Эта тоже написана Иувином?
Байяз хмуро посмотрел на неё.
— Нет. Эту написал его брат. — Он поднялся с кресла, протянул руку и снял книгу. — Это иной тип знания. — Он открыл ящик своего стола, положил туда книгу и захлопнул. — Лучше её не трогать, — пробормотал он, садясь в кресло и снова открывая "Основы Искусства".
Логен глубоко вздохнул, положил левую руку на рукоять меча, почувствовал, как холодный металл вжимается в ладонь. Ощущение было каким угодно, только не обнадёживающим. Он отпустил рукоять, повернулся к окну и хмуро посмотрел на двор. Почувствовал, как в горле перехватило дыхание.
— Бетод. Он здесь.
— Хорошо, хорошо, — рассеянно пробормотал Байяз. — Кто там с ним?
Логен посмотрел на три фигуры во дворе.
— Скейл, — сказал он, нахмурившись. — И женщина. Не узнаю её. Они спешиваются. — Логен облизал сухие губы. — Они заходят.
— Да-да, — прошелестел Байяз, — именно так и приходят на встречу. Друг мой, постарайся успокоиться. Дыши.
Логен прислонился к побелённой стене, скрестил руки и глубоко вздохнул. Не помогло. Плотный узел беспокойства в груди давил всё сильнее. Он слышал тяжёлые шаги в коридоре снаружи. Дверная ручка повернулась.
Первым в комнату вошёл Скейл. Старший сын Бетода всегда был дородным, даже в детстве, но с тех пор, как Логен видел его в последний раз, он чудовищно вырос. Его похожая на камень голова казалась почти второстепенной на верхушке всей этой груды мышц, и череп был значительно у́же шеи. Огромная мощная челюсть, плоский обрубок носа и яростно выпученные высокомерные маленькие глазки. Тонкий рот постоянно кривился в презрительной усмешке, совсем как у его младшего брата Кальдера, но тут было намного меньше хитрости и намного больше жестокости. На бедре у него висел тяжелый палаш, рядом с которым Скейл постоянно держал мясистую руку, сердито глядя на Логена и источая злобу каждой своей по́рой.
За ним вошла женщина. Очень высокая, тощая, бледная, и выглядела она почти болезненно. Её скошенные глаза были прищуренными и холодными настолько же, как глаза Скейла — выпученными и гневными. Их окружало множество тёмных рисунков, из-за которых они выглядели ещё у́же и холоднее. На длинных пальцах сверкали золотые кольца, на тонких руках — золотые браслеты, на белой шее — золотые цепочки. Она окинула комнату морозным взглядом голубых глаз, и всё, что она замечала, казалось, поднимало её к новым высотам отвращения и презрения. Сперва мебель, потом книги, затем Логен и больше всего Байяз.
Самозваный король Севера зашёл последним. Он стал внушительнее, чем раньше — одетый в богатую цветастую одежду и редкие белые меха. На его плечах лежала тяжёлая золотая цепь, на голове — золотой обруч с единственным бриллиантом величиной с птичье яйцо. На улыбающемся лице было больше морщин, чем Логен помнил. Волосы и бороду тронула седина, но он оставался всё таким же высоким, решительным, статным, и у него добавилось властности и мудрости — и даже величия. Каждым своим дюймом он являл великого человека, мудрого, благочестивого. Каждый его дюйм выглядел по-королевски. Но Логен знал его слишком хорошо.