— Нет! — крикнул Хорнлах, и его голос от паники стал писклявым. Это не тот ответ, что нам нужен. Глокта глянул на практика Инея. Большой белый кулак врезался торговцу в живот, тот тихо вздохнул и завалился набок.
— Знаете, моя мать держит собак, — сказал Глокта.
— Собак, — прошипел Секутор на ухо задыхавшемуся торговцу, сажая его обратно на стул.
— Она их любит. Учит их всевозможным трюкам. — Глокта сжал губы. — Знаете, как дрессируют собак?
Хорнлах всё ещё задыхался. Сидел на стуле, склонившись, с влажными глазами, по-прежнему не в силах говорить. Всё ещё в стадии рыбы, внезапно вытащенной из воды. Рот открывается и закрывается, но звуков нет.
— Повторение, — сказал Глокта. — Повтор, повтор, повтор. Надо заставить собаку исполнить один и тот же трюк сотню раз, а потом начать сначала. Всё дело в повторении. Если хотите, чтобы собака лаяла по сигналу, не надо стесняться кнута. Вы будете лаять для меня, Хорнлах, перед Открытым Советом.
— Вы спятили, — вскричал торговец шёлком, глядя на них, — вы все спятили!
Глокта блеснул своей беззубой улыбкой.
— Если вам так угодно. Если это поможет. — Он снова посмотрел на бумагу в своей руке. — Как ваше имя?
Узник сглотнул.
— Гофред Хорнлах.
— Вы старший член гильдии торговцев шёлком?
— Да.
— Фактически, один из заместителей магистра Каулта?
— Да!
— Вы замышляли с другими торговцами обман его величества короля? Вы наняли убийцу для совершения предумышленного убийства десяти подданных его величества? Вы получили этот приказ от магистра Костера дан Каулта, главы гильдии торговцев шелком? — Хорнлах отчаянно осмотрелся. Иней смотрел в ответ, Секутор смотрел в ответ.
— Ну? — потребовал Глокта.
Торговец закрыл глаза.
— Да, — захныкал он.
— Это так?
— Да!
Глокта улыбнулся.
— Великолепно. А теперь скажите мне. Как ваше имя?
Чай и месть
— Прекрасная страна, не правда ли? — спросил Байяз, глядя на неровные холмы по обеим сторонам дороги.
Копыта их лошадей медленно стучали по дороге, мерные звуки противоречили тревожности Логена.
— Да?
— Ну, конечно, это суровая страна, для тех, кто не знает её законов. Жёсткая и непрощающая. Но есть в ней и что-то благородное. — Первый из Магов махнул рукой на окружающий пейзаж и с удовольствием вдохнул холодный воздух. — В ней есть честность и прямота. Лучшая сталь не всегда блестит ярче всех. — Он глянул на Логена, мягко покачиваясь в седле. — Тебе ли не знать.
— Не бросается в глаза её красота.
— Да? А что бросается?
Логен окинул взглядом крутые травянистые склоны, с пятнами осоки и утёсника, усеянные обнажившимся серым камнем и группами деревьев.
— Я вижу хорошее место для битвы. При условии, если придёшь сюда первым.
— Да? Почему?
Логен указал на бугристую вершину холма.
— Вон там, на откосе, с дороги не увидеть лучников, а большую часть пехоты можно укрыть среди этих камней. И немного легковооруженных человек на склонах, просто чтобы заманить врага на более крутые участки.
Он указал на колючие кусты, что покрывали нижние склоны.
— Даёшь им пройти вон туда, подальше, а потом, когда они будут пробираться через те заросли, осыпаешь их стрелами. Когда стрелы падают сверху, это совсем не весело. Летят быстрее и дальше, и вонзаются глубже. Это надломит врагов. К тому времени, как они доберутся до камней, они выдохнутся, как собаки, и дисциплина у них ослабнет. Значит, пора атаковать. Группа карлов[52] выскочит из-за тех камней и бросится сверху вниз. Свежие и азартные бойцы, вопящие, как черти, сломят врагов на месте.
Логен прищурился и посмотрел на холмы. Он бывал по обе стороны таких внезапных атак, и в каждом случае воспоминания были не из приятных.
— Но если они всё же соберутся сопротивляться, то несколько всадников за теми деревьями покончат с ними. Когда на тебя набрасываются несколько названных[53], несколько отборных бойцов, откуда не ждёшь — это жуткое дело. Тогда они побегут. Но они уже устанут, так что далеко не убегут. А это значит пленники, а пленники означают выкупы. Или, по крайней мере, врагов можно дёшево убить. Я вижу здесь резню, или же победу, достойную песен — в зависимости от того, на какой ты стороне. Вот что я вижу.
Байяз улыбнулся, кивая головой в такт медленным движениям лошади.
— Не Столикус ли сказал, что местность должна быть лучшим другом генерала, иначе она станет его злейшим врагом?
— Никогда его не слышал, но он дело говорил. Это хорошая местность для армии, при условии, если доберёшься сюда первым. Вся трудность в том, чтобы добраться первым.
— В самом деле. Однако у нас нет армии.
— Небольшую группу всадников спрятать среди тех деревьев ещё проще, чем большую. — Логен искоса глянул на волшебника. Тот весело сгорбился в седле, наслаждаясь приятной поездкой по стране. — Не думаю, что Бетод оценит твой совет, да и у меня уже есть с ним счёты. Он ранен в самое чувствительное место, в его гордость. Он хочет мести. Очень хочет.
— Ах, да, месть — самая распространенная забава среди северян. Её популярность никогда не падает.
Логен мрачно смотрел на деревья, на камни, на изгибы склонов долины. Как много мест, где можно спрятаться.
— В этих холмах будут люди, которые нас ищут. Небольшие отряды опытных закалённых в битвах мужиков, на хороших лошадях, с хорошим оружием, знакомые с местностью. Теперь Бетод покончил со всеми врагами, так что дотянуться на Севере он может куда угодно. Возможно, они ждут здесь, — он указал на какие-то камни у дороги, — или в тех деревьях, или в тех. — Малахус Ки, который ехал впереди на вьючной лошади, нервно заозирался. — Они могут быть где угодно.
— Это тебя пугает?
— Меня всё пугает, и это хорошо. Страх — добрый друг тому, за кем охотятся, благодаря ему я прожил так долго. Мёртвые бесстрашны, и мне не хочется к ним присоединяться. К библиотеке он тоже пошлёт людей.
— О, да, сжечь мои книги и всё такое.
— Это тебя пугает?
— Не сильно. Слова на камнях перед воротами написаны лично Иувином, и ими нельзя пренебречь, даже сейчас. Никто со злым умыслом не сможет подойти близко. Думаю, люди Бетода будут блуждать вокруг озера под дождём, пока у них не кончится еда, всё время удивляясь, как странно, что они не могут найти такую большую штуку, как библиотека. Нет, — весело сказал волшебник, почёсывая бороду. — Я бы сосредоточился на нашем собственном затруднительном положении. Как думаешь, что будет, если нас поймают?
— Бетод убьёт нас, и самым неприятным способом из тех, что сможет выдумать. Конечно, если только он не будет настроен милосердно и не отпустит нас с простым предупреждением.
— Вряд ли такое случится.
— Я тоже так думаю. Лучше всего нам добраться до Белой реки, попытаться перебраться через неё в Инглию и положиться на удачу, что нас не заметят. — Логен не любил полагаться на удачу, само слово оставляло кислый привкус. Он посмотрел в облачное небо. — Нам бы не помешала плохая погода. Сильный ливень отлично скрыл бы нас. — Небеса ссали на него неделями, а теперь, когда нужен был дождь, не хотели выдавить ни капли.
Малахус Ки смотрел на них через плечо, его глаза стали большими и круглыми от тревоги.
— Может, нам ехать побыстрее?
— Может, — сказал Логен, похлопывая лошадь по шее, — но от этого лошади устанут, а нам позднее может понадобиться вся возможная скорость. Мы могли бы прятаться днём и ехать ночью, но тогда рискуем заблудиться. Лучше ничего не менять. Ехать медленно и надеяться, что нас не увидят. — Он хмуро посмотрел на вершину холма. — Надеяться, что уже не увидели.
— Хмм, — сказал Байяз, — тогда, наверное, самое время сказать тебе. Та ведьма, Кауриб, далеко не такая дура, какой я её выставлял.
Логен почувствовал слабость.
— Да?
— Да, несмотря на всю её раскраску, золото и болтовню про дальний север, она разбирается в своём деле. Они называют это "длинный глаз[54]". Старый трюк, но эффективный. Она за нами наблюдала.
— Она знает, где мы?
— Она, скорее всего, знает, когда мы отправились, и в какую сторону едем.
— Это не оставляет нам шансов.
— Пожалуй, не оставляет.
— Бля. — Логен заметил движение в деревьях слева, и схватился за рукоять своего меча. Пара птиц взлетела в небо. Он подождал, сердце сильно застучало. Ничего. Он отпустил рукоять.
— Надо было убить их, пока у нас был шанс. Всех троих.
— Но мы не убили, и ничего уже не поделаешь. — Байяз посмотрел на Логена. — Если они всё-таки нас поймают, каков твой план?
— Бежать. И надеяться, что наши лошади быстрее.
— А этот? — спросил Байяз.
Несмотря на деревья, в ложбине сильно дул ветер, заставляя пламя костра плясать и мерцать. Малахус Ки сгорбился и плотно закутался в одеяло. Он смотрел на короткий стебелёк, что Байяз держал перед ним, и морщил лоб от усердия.
— Э-э-э… — Это было пятое растение, и жалкому ученику никак не удавалось назвать верно хотя бы одно. — Это… э-э-э… илайф?
— Илайф? — эхом отозвался волшебник, и его лицо не давало никаких подсказок, правильный это был ответ или нет. Когда дело касалось ученика, Байяз был безжалостен, как Бетод.
— Наверное?
— Вряд ли. — Ученик закрыл глаза и в пятый раз за этот вечер тяжело вздохнул. Логен ему сочувствовал, правда, но ничего нельзя было поделать.
— На старом наречии оно называется урсулиум, круглолистного типа.
— Да-да, конечно, урсулиум, всё время оно вертелось на кончике языка.
— Если название вертелось у тебя на языке, то наверняка и полезные свойства этого растения где-то неподалеку, так ведь?
Ученик прищурился и с надеждой посмотрел в ночное небо, словно ответ был написан звёздами.
— Оно… для болей в суставах?