— Объявляю собрание Открытого Совета Союза открытым! — взревел он. Гул постепенно затих.
— Этим утром есть лишь один вопрос для обсуждения, — сказал лорд-камергер, сурово глядя из-под тяжелых бровей на собравшихся, — и это вопрос королевского правосудия. — Раздался разрозненный шёпот. — Дело касается королевской лицензии на торговлю в городе Вестпорте. — Шум усилился: сердитый шёпот, беспокойное ёрзание дворянских задниц на скамейках, знакомый скрип перьев и шелест больших папок. Джезаль увидел, что брови лорда Брока сошлись к переносице, уголки рта лорда Хайгена опустились. Похоже, им не нравилось, чем тут пахло. Лорд-камергер принюхался и сделал глоток вина, ожидая, когда стихнет шум. — Впрочем, в этом вопросе моей компетенции недостаточно…
— Это уж точно! — резко бросил лорд Ишер, с сердитым видом ёрзая на своём месте в первом ряду.
Хофф посмотрел на старика.
— Поэтому я вызываю человека, компетенции которого достаточно! Моего коллегу из Закрытого Совета, архилектора Сульта.
— Открытый Совет предоставляет слово архилектору Сульту! — прогремел оповеститель, и глава Инквизиции изящно спустился по ступеням кафедры на пол из плит, мило улыбаясь в сердитые лица, обращённые к нему.
— Господа, — начал он медленным мелодичным голосом, сопровождая свои слова мягкими движениями рук, — за последние семь лет, с самой нашей славной победы в войне с Гуркхулом, эксклюзивная королевская лицензия на торговлю в городе Вестпорте находилась в руках почтенной гильдии торговцев шёлком.
— И они справлялись со своей работой! — крикнул лорд Хайген.
— Они выиграли нам ту войну! — прорычал Барезин, стукнув мясистым кулаком по скамье рядом с собой.
— Отличная работа!
— Отличная! — донеслись крики.
Архилектор кивнул и подождал, пока шум стихнет.
— Действительно, справлялись, — сказал он, шагая, как танцор, по плитам пола, и перья писцов со скрипом переносили его слова на бумагу. — Я последний стал бы отрицать это. Прекрасная работа. — Неожиданно он обернулся, и полы его белого одеяния взметнулись, а лицо исказилось в жестокой гримасе. — Прекрасная работа по уклонению от королевских налогов! — вскричал он. Раздался общий вздох.
— Прекрасная работа по попранию королевских законов! — Ещё один вздох, на этот раз громче. — Прекрасная работа по государственной измене! — Тут же разыгралась буря протестов, потрясаний кулаками в воздухе и падающих на пол бумаг. С галереи для публики смотрели пунцовые лица, от разрумянившихся советников на скамьях перед высоким столом неслись тирады и рёв. Джезаль смотрел на архилектора, сомневаясь, что расслышал его правильно.
— Да как ты смеешь, Сульт! — взревел лорд Брок на архилектора, когда тот поднимался обратно по ступеням кафедры с лёгкой улыбкой на губах.
— Требуем доказательств! — взревел лорд Хайген. — Требуем правосудия!
— Королевского правосудия! — донеслись крики сзади.
— Вы должны предоставить нам доказательства! — крикнул лорд Ишер, когда шум начал стихать.
Архилектор одёрнул свои белые одежды, и прекрасный материал взметнулся вокруг него, когда он плавно садился на свой стул.
— О, лорд Ишер, как раз в этом и состоит наше намерение!
Гулко лязгнув, отодвинулась тяжёлая задвижка маленькой боковой двери. Лорды и представители с шелестом обернулись и встали, стараясь разглядеть, что происходит. Леди в галерее для публики нетерпеливо заглядывали за парапет, опасно наклоняясь, чтобы разглядеть происходящее. Весь зал притих. Джезаль сглотнул. Из-за двери донеслось шарканье, стуки, позвякивание, а потом из темноты появилась странная зловещая процессия.
Первым вошёл Занд дан Глокта, как обычно хромая и тяжело опираясь на трость, но высоко подняв голову, и с перекошенной беззубой ухмылкой на истощённом лице. За ним с лязгом и грохотом волочили ноги к высокому столу три узника, скованные друг с другом за руки и за босые ноги. С налысо побритыми головами и одетые в бурую мешковину. В одежду грешников. Сознавшихся предателей.
Первый из узников облизывал губы, его глаза стреляли по сторонам, он был бледным от ужаса. Второй, ниже и коренастей, шёл, спотыкаясь, подволакивал за собой левую ногу и горбился, раскрыв рот. Джезаль видел, что тоненькая струйка розовой слюны качалась на его губе и капала на плиты. Третий человек — болезненно тощий и с огромными тёмными кругами под глазами — медленно осматривался, часто моргая. Его глаза были широко раскрыты, но он, очевидно, ничего не замечал. Джезаль тотчас узнал человека позади узников: большой альбинос с той ночи на улице. Джезаль перенёс вес тела с одной ноги на другую, неожиданно почувствовав себя очень неуютно.
Теперь назначение скамьи стало очевидным. Три узника плюхнулись на неё, альбинос встал на колено и захлопнул их кандалы на поручне у основания скамьи. Помещение полностью затихло. Все взгляды были прикованы к искалеченному инквизитору и трём узникам.
— Наше расследование началось несколько месяцев назад, — сказал архилектор Сульт, безмерно довольный собой, оттого, что ему удалось полностью завладеть вниманием собравшихся. — Простой вопрос неправильного ведения счетов, не буду утомлять вас деталями. — Он улыбнулся Броку, Ишеру и Барезину. — Знаю, вы очень занятые люди. Кто мог тогда подумать, что такой маленький вопрос приведёт нас сюда? Кто мог предположить, что корни измены могли проникнуть так глубоко?
— Да уж, — нетерпеливо сказал лорд-камергер, глядя поверх своего кубка.
— Инквизитор Глокта, вам слово.
Оповеститель ударил посохом по плитам.
— Открытый Совет Союза предоставляет слово Занду дан Глокте, чрезвычайному инквизитору!
Калека вежливо подождал, пока стихнет скрип перьев писцов, опираясь на свою трость в центре зала заседаний. Важность ситуации, казалось, его ничуть не волновала.
— Встаньте и повернитесь к Открытому Совету, — сказал он, поворачиваясь к первому из узников.
Напуганный человек вскочил, его цепи лязгнули, он облизывал свои бледные губы, пуча глаза на лица лордов в первом ряду.
— Ваше имя? — потребовал Глокта.
— Салем Реус.
Джезаль почувствовал, как ему перехватило горло. Салем Реус? Он же знал этого человека! У отца в прошлом были с ним дела, и одно время он регулярно посещал их поместье! С усиливающимся страхом Джезаль изучал напуганного, обритого предателя. Он вспомнил пухлого хорошо одетого торговца, который всегда готов был пошутить. Несомненно, это был он. На миг они встретились глазами, и Джезаль с беспокойством отвёл взгляд. Его отец говорил с этим человеком в их коридоре! Жал ему руку! Обвинения в государственной измене похожи на болезнь — можно подхватить их, просто находясь в одной комнате! Его взгляд неизбежно возвращался к этому незнакомому, и в то же время так ужасно знакомому лицу. Да как смеет этот мерзавец быть государственным изменником?
— Вы являетесь членом достопочтенной гильдии торговцев шёлком? — продолжил Глокта, насмешливо выделив слово "достопочтенной".
— Являлся, — промямлил Реус.
— Какова была ваша роль в гильдии? — Обритый торговец шёлком отчаянно озирался. — Ваша роль? — потребовал Глокта, и в его голосе появились суровые нотки.
— Я злоумышлял против короля! — вскричал торговец, заламывая руки. По залу прошла волна потрясения. Джезаль сглотнул кислую слюну. Он увидел, как Сульт самодовольно ухмыляется, глядя на Маровию. Лицо старика оставалось каменно-бесстрастным, но он крепко стиснул кулаки на столе перед собой. — Я совершил государственную измену! Ради денег! Я занимался контрабандой, давал взятки, лгал… мы все этим занимались!
— Все этим занимались! — Глокта с усмешкой осмотрел собрание. — А если кто-то в этом сомневается, у нас есть бухгалтерские книги, и документы, и у нас есть цифры. В Доме Вопросов ими набита целая комната. Полная комната тайн, вины и лжи. — Он медленно покачал головой. — Печальное чтиво, доложу я вам.
— Мне пришлось! — закричал Реус. — Они меня заставили! У меня не было выбора!
Искалеченный инквизитор нахмурился, глядя на публику.
— Конечно, они вас заставили. Мы понимаем, что вы — всего лишь кирпичик в этом здании бесчестья. Недавно на вас было совершено покушение, не так ли?
— Они пытались убить меня!
— Кто?
— Вот этот человек! — завопил Реус хрипящим голосом, указывая дрожащим пальцем на узника рядом с собой, отодвигаясь от него, насколько позволяли ему цепи. — Это был он! Он! — Кандалы застучали, когда он махал рукой; изо рта брызгала слюна. По залу пошла ещё одна волна сердитых выкриков, на этот раз громче. Джезаль смотрел, как голова среднего узника поникла, и он стал заваливаться вбок, но громадный альбинос схватил его и усадил прямо.
— Просыпайтесь, мастер Карпи! — крикнул Глокта. Болтающаяся голова медленно поднялась. Незнакомое лицо, странно опухшее и сильно испещрённое шрамами от оспы. Джезаль с отвращением заметил, что у узника не хватало передних зубов. Прямо как у Глокты.
— Вы ведь из Талина[60], не так ли? Из Стирии? — Мужчина медленно и тупо кивнул, словно в полусне. — Вам платили за убийства людей, так? — Тот снова кивнул. — И вас наняли, чтобы убить десятерых подданных его величества, среди которых сознавшийся предатель Салем Реус? — Струйка крови медленно потекла из носа мужчины, а его глаза стали закатываться. Альбинос потряс его за плечо, и тот очнулся, слабо кивая. — А что стало с остальными девятью? — Молчание. — Вы убили их, не так ли? — Очередной кивок, и странный щелчок донёсся из горла узника.
Глокта хмуро посмотрел в напряженные лица Совета.
— Виллем дан Робб, таможенный инспектор, горло перерезано от уха до уха. — Он провел пальцем по шее, и на галерее завизжала женщина. — Солимо Сканди, торговец шёлком, четыре удара ножом в грудь. — Он вскинул четыре пальца, а потом прижал к животу, словно ему стало плохо. — Кровавый список можно продолжить. Все убиты, только лишь ради больших прибылей. Кто нанял вас?
— Он, — прохрипел убийца, повернув запавшее лицо и взглянул на сухопарого мужчину со стеклянными глазами, который безвольно сидел на скамье рядом с ним и не обращал внимания на окружение. Глокта похромал к нему, трость стучала по плитам.