Глокта мучительно отступил. Я был уверен, что эта чёртова птица не настоящая. Он подозрительно наблюдал за вороном, пока тот не замер со стуком на одной из полок, где уселся неподвижно, глядя на него желтыми бусинками глаз.
Глокта отодвинул стул и рухнул на него.
— Мне нужно узнать о Байязе.
— Байяз, — пробормотал древний адепт. — Первая буква в алфавите старого наречия, разумеется.
— Не знал.
— В мире полно такого, что вы не знаете, молодой человек. — Птица неожиданно хрипло каркнула, жутко громко в пыльной тишине книгохранилища. — Полным-полно.
— Тогда начнём моё обучение. Мне нужно знать о человеке по имени Байяз. Первый из Магов.
— Байяз. Имя, которое великий Иувин дал своему первому ученику[66]. Одна буква, одно имя. Первый ученик, первая буква алфавита, понимаете?
— Как раз начинаю входить в курс дела. Он существовал на самом деле?
Древний адепт сердито посмотрел.
— Несомненно. У вас разве не было гувернёра в юности?
— К сожалению, был.
— Разве он не учил вас истории?
— Он пытался, но мой разум был забит фехтованием и девушками.
— А-а. Я потерял интерес к таким вещам уже очень давно.
— Я тоже. Вернемся к Байязу.
Старик вздохнул.
— Давным-давно, ещё до возникновения Союза, Срединные земли состояли из множества жалких королевств, которые часто воевали друг с другом, возвышаясь и распадаясь с течением лет. Одним из них управлял человек по имени Гарод, который позднее стал Гародом Великим. Как я понимаю, о нём вы слышали?
— Разумеется.
— Байяз пришёл в тронный зал Гарода и пообещал сделать его королем всех Срединных земель, если он будет делать то, что ему сказано. Гарод, будучи юным и упрямым, не поверил ему, но Байяз разбил длинный стол при помощи своего Искусства.
— Магия, да?
— Так говорится в истории. На Гарода это произвело впечатление…
— Это понятно.
— И он согласился принять совет Мага…
— В чём же этот совет состоял?
— Основать столицу здесь, в Адуе. Заключить мир с одними соседями, воевать с другими, а так же где и как это следует делать. — Старик покосился на Глокту. — Вы рассказываете историю, или я?
— Вы. — И вы не торо́питесь.
— Советы Байяза были хороши, и он сдержал своё слово. В то время Срединные земли объединились, Гарод стал первым верховным королём, и родился Союз.
— А потом?
— Байяз служил главным советником Гарода. Наши законы и уставы, сама структура нашего правительства — всё, как говорят, его изобретения, и с тех древних дней немногое изменилось. Он учредил Советы, Открытый и Закрытый, он сформировал Инквизицию. После смерти Гарода он покинул Союз, пообещав однажды вернуться.
— Понимаю. Как вы думаете, насколько это правда?
— Сложно сказать. Маг? Волшебник? Чародей? — Старик посмотрел на мерцающее пламя свечи. — Для дикаря и свеча может показаться магией. Между магией и фокусом поистине тонкая грань, а? Но этот Байяз был хитроумным человеком для своего времени, это точно.
Это бесполезно.
— А что было до того?
— До чего?
— До Союза. До Гарода.
Старик пожал плечами.
— В те тёмные века ведение записей было не в почете. Весь мир погрузился в хаос после войны Иувина с его братом Канедиасом…
— Канедиас? Мастер Делатель?
— Ага.
Канедиас. Он смотрит со стен моей маленькой комнатки в подвалах под очаровательным поместьем Секутора. Иувин мёртв, и одиннадцать его учеников, магов, идут мстить за него. Эту историю я знаю.
— Канедиас, — пробормотал Глокта, и образ тёмной фигуры в языках пламени ясно предстал перед его мысленным взором. — Мастер Делатель. Он существовал на самом деле?
— Сложно сказать. Полагаю, он нечто среднее между мифом и историей. Возможно, в этом есть даже крупица истины. Кто-то ведь построил эту чёртову здоровенную башню, а?
— Башню?
— Дом Делателя! — Потом старик указал на комнату вокруг них. — И говорят, остальное тоже он построил.
— Что, эту библиотеку?
Старик рассмеялся.
— Весь Агрионт, или по крайней мере скалу, на которой он стоит. И ещё Университет. Он его построил, назначил первых адептов помогать ему в работе, в чём бы она ни заключалась, проникать в суть вещей. Мы здесь последователи Делателя, да, хотя я сомневаюсь, что те наверху об этом знают. Его нет, но его дело продолжается, так ведь?
— В некотором смысле. Куда он делся?
— Ха. Умер. Его убил ваш друг Байяз.
Глокта приподнял бровь.
— Неужели?
— Так гласит предание. Разве вы не читали Падение Мастера Делателя?
— Эту чушь? Я думал, она полностью выдумка.
— Так и есть. Эффектная чепуха, но основанная на писаниях того времени.
— Писаниях? Они сохранились?
Старик прищурил глаза.
— Некоторые.
— Некоторые? У вас здесь они есть?
— Одно есть.
Глокта посмотрел старику в глаза.
— Принесите его мне.
Древняя бумага хрустела — адепт-историк осторожно разворачивал свиток и расправлял на столе. Жёлтый мятый пергамент с неровными от возраста краями покрывали неразборчивые письмена: странные буквы, совершенно непонятные на взгляд Глокты.
— На чём оно написано?
— На старом наречии. Теперь уже немногие могут его прочесть. — Старик указал на первую строчку. — Здесь говорится: рассказ о падении Канедиаса, третий из трёх.
— Третий из трёх?
— Из трёх свитков, как я предполагаю.
— А где остальные два?
— Утрачены.
— Хм. — Глокта посмотрел на бесконечную темноту книгохранилища. Чудо ещё, что здесь хоть что-то можно найти. — Что в нём написано?
Древний библиотекарь уставился на странные письмена, слабо освещённые единственной мерцающей свечкой. Его дрожащий палец водил по пергаменту, губы тихо шевелились.
— Велика была их ярость.
— Что?
— Так он начинается. Велика была их ярость. — Он начал медленно читать. — Маги преследовали Канедиаса, обратив в бегство верных ему. Они разрушали его крепости, обращали в руины его здания и убивали его слуг. Сам Делатель, тяжело раненный в битве со своим братом Иувином, сбежал в свой Дом. — Старик развернул ещё немного. — Двенадцать дней и двенадцать ночей Маги обрушивали свой гнев на ворота, но не смогли даже поцарапать их. Тогда Байяз отыскал путь внутрь… — Адепт разочарованно махнул рукой над пергаментом. Сырость или что-то вроде того размыло буквы в следующем абзаце. — Не могу разобрать… что-то о дочери Делателя?
— Уверены?
— Нет! — отрезал старик. — Тут не хватает целого абзаца!
— Пропускайте тогда! В чём дальше вы уверены?
— Так, посмотрим… Байяз проследовал за ним на крышу, и сбросил его. — Старик шумно прокашлялся. — Делатель упал, объятый пламенем, и разбился о мост внизу. Маги везде и всюду искали Семя, но не смогли его найти.
— Семя? — озадаченно спросил Глокта.
— Так здесь написано.
— И какого чёрта это значит?
Старик откинулся в своём кресле, явно наслаждаясь редкой возможностью поразглагольствовать на тему своей области знаний.
— Конец эпохи мифов, начало эпохи разума. Байяз, маги — они представляют собой порядок. Делатель — это божественная фигура: суеверие, невежество, не знаю. Должно быть, в его образе есть какая-то истина. В конце концов, кто-то же построил эту чёртову башню, — и он зашёлся хриплым смехом.
Глокте не хотелось указывать, что адепт точно так же пошутил несколькими минутами ранее. И уже тогда это было не смешно. Повторение — проклятие стариков.
— А что насчет Семени?
— Магия, тайны, власть? Всё это метафора.
На архилектора мне не произвести впечатления метафорами. Особенно плохими.
— Больше ничего?
— Свиток продолжается ещё немного, посмотрим. — Адепт-историк снова посмотрел на символы. — Он разбился о мост, они искали Семя…
— Да-да.
— Терпение, инквизитор. — Его иссохший палец двигался по символам. — Они запечатали Дом Делателя. Погребли павших, среди которых были Канедиас и его дочь. Вот и всё. — Он смотрел на бумагу, водя пальцем над последними буквами. — И Байяз взял ключ. Вот и всё.
Брови Глокты взметнулись.
— Что? Последнее, что там?
— Они запечатали ворота, сожгли павших, и Байяз взял ключ.
— Ключ? Ключ от Дома Делателя?
Адепт-историк снова покосился на бумагу.
— Так тут сказано.
Но к ней нет никакого ключа. Башня простояла запечатанной века, все это знают. У нашего самозванца наверняка нет ключа. Глокта медленно начал улыбаться. Слабо, очень слабо, но при правильной постановке, если верно расставить акценты, этого может оказаться достаточно. Архилектор будет доволен.
— Я забираю это. — Глокта взял древний свиток и начал его сворачивать.
— Что? — Глаза адепта расширились от ужаса. — Вы не можете! — Он, пошатываясь, выбрался из своего кресла — ему это далось даже труднее, чем Глокте. Ворон тоже спрыгнул с места, захлопал крыльями под потолком и яростно закаркал, но Глокта проигнорировал обоих.
— Нельзя забирать его! Он незаменим, — хрипел старик, безнадежно пытаясь схватить свиток.
Глокта широко развёл руками.
— Остановите меня! Что же вы не останавливаете? Хотел бы я на это посмотреть! Можете себе представить? Двое калек, барахтающихся среди полок, тянут этот старый клочок бумаги туда-сюда, а сверху птица гадит на нас? — Он усмехнулся. — Это было бы не очень достойно, не так ли?
Адепт-историк, измождённый своими жалкими усилиями, рухнул назад в своё кресло, тяжело дыша.
— Никому больше нет дела до прошлого, — прошептал он. — Они не понимают, что без прошлого нет будущего.
Как глубоко. Глокта сунул в плащ свёрнутый пергамент и повернулся, чтобы уходить.
— Кто присмотрит за прошлым, когда меня не станет?
— Кому какое дело? — спросил Глокта, шагая к лестнице, — уж точно не я.