Раздался настойчивый стук в дверь.
— Сэр? С вами всё в порядке? — голос Барнама. Стук раздался снова. Плохо дело. Закрыто. Как всегда закрыто, но вряд ли я смогу пошевелиться. Инею придётся выломать дверь. Но дверь распахнулась, и Глокта закрыл глаза от неожиданного красного света лампы старого слуги.
— Вы в порядке?
— Я упал, — промямлил Глокта. — Моя рука…
Старый слуга уселся на кровать, мягко взял руку Глокты и закатал рукав ночной рубашки. Глокта поморщился, Барнам цокнул языком. На предплечье осталась розовая отметина, которая уже начала распухать и краснеть.
— Не думаю, что она сломана, — сказал слуга, — но надо вызвать врача, просто на всякий случай.
— Да, да. — Он махнул Барнаму здоровой рукой. — Вызови.
Глокта смотрел, как старый слуга, сгорбившись, спешит прочь, за дверь. Слушал, как тот скрипит по узкому коридору снаружи, а потом вниз по узкой лестнице. Услышал, как хлопнула парадная дверь. Опустилась тишина.
Он посмотрел на свиток, который забрал у адепта-историка. Тот всё ещё лежал, свернутый, на комоде, и ждал, что его доставят архилектору Сульту. Делатель упал, объятый пламенем… И разбился о мост внизу. Удивительно, как части настоящего мира проникают во сны. Этот чёртов северянин и его посетитель. Женщина и холод. Это, наверное, меня и настроило.
Глокта мягко потёр руку, надавливая пальцами на больную плоть. Ничего. Просто сон. И всё же, что-то его тревожило. Он посмотрел на дверь. Ключ всё ещё торчал в замке, сияя оранжевым в свете лампы. Не заперто, хотя я наверняка запирал. Наверняка. Я всегда запираю. Глокта посмотрел на пустой стул. Что там говорил этот идиот-ученик? Магия приходит с Другой Стороны. Из нижнего мира. Из ада.
Почему-то сейчас, после этого сна, поверить было нетрудно. Теперь, когда он остался один, в нём снова зарождался страх. Он протянул здоровую руку к стулу. Понадобилась вечность, чтобы до него дотянуться, дрожа и сотрясаясь. Пальцы коснулись дерева. Прохладное, но не холодное. Здесь ничего. Он медленно убрал руку, баюкая пульсирующую ладонь. Ничего. Пусто.
Сон.
— Что с вами случилось, чёрт возьми?
Глокта кисло пососал дёсны.
— Упал с кровати. — Он рассеянно почесал запястье через одежду. Ещё мгновение назад оно адски пульсировало, но зрелище, которое предстало перед его глазами, оттеснило боль на задний план. Могло быть и хуже. Намного хуже. — Неприятное зрелище. Весьма неприятное.
— Вы чертовски правы. — Секутор скривился от отвращения — насколько можно было понять по наполовину закрытому лицу. — Меня чуть не стошнило, когда я впервые это увидел. Меня!
Глокта хмуро смотрел вниз, на кровавое месиво, одной рукой держась за ствол дерева и отодвигая концом трости папоротник, чтобы лучше видеть.
— Мы хоть уверены, что это мужчина?
— Может и женщина. Во всяком случае, человек. Вон там ступня.
— А, действительно. Как его нашли?
— Он нашёл. — Секутор кивнул в сторону садовника: тот с бледным лицом сидел на земле и таращился. Перед ним на траве виднелась небольшая лужица засыхающей рвоты. — Здесь, среди деревьев, в кустах. Похоже, что бы его ни убило, оно пыталось его спрятать, но не очень давно. Это свежее. — Так и есть: запаха почти не чувствуется, и летает лишь пара мух. Очень свежий, возможно даже с этой ночи. — Его могли бы не найти за несколько дней, если бы кто-то не попросил постричь эти деревья. Закрывают свет или что-то вроде того. Вы видели когда-нибудь такое?
Глокта пожал плечами.
— Однажды, в Инглии, ещё до того, как ты приехал. Один из заключённых пытался сбежать. Он прошёл пару миль, а потом умер от холода. С трупом расправился медведь. Месиво было то ещё, хотя далеко не такое, как это.
— Вряд ли прошлой ночью кто-нибудь замёрз до смерти. Тут жарко как в аду.
— М-м-м, — сказал Глокта. Если в аду жарко. Я всегда думал, что он может быть холодным. Холодным, как лёд. — В любом случае, в Агрионте есть несколько медведей. Есть мысли, как опознать этого… — он махнул в сторону трупа, — … человека?
— Никаких.
— Может, кто-нибудь пропал? Заявлений о поиске не было?
— Я не слышал.
— Значит, у нас нет ни малейших идей, кто наша жертва? Какого чёрта тогда мы вообще этим занимаемся? Разве не надо нам наблюдать за поддельным магом?
— В том-то и дело. Их новые покои прямо здесь. — Палец Секутора в перчатке указывал на здание в двадцати шагах. — Я следил за ними, когда это всплыло.
Глокта поднял бровь.
— Понимаю. И ты подозреваешь связь, не так ли? — Практик пожал плечами. — Таинственные незваные гости в глухую полночь, жуткие убийства у них на пороге? Наши гости привлекают неприятности как дерьмо — мух.
— Хм, — сказал Секутор, прогоняя муху рукой в перчатке. — Ещё я занялся и другим заданием. Ваши банкиры. Валинт и Балк.
Глокта посмотрел на него.
— Правда? И?
— И ничего. Старый дом. Очень старый и очень уважаемый. Их векселя торговцы считают весьма надёжными. У них есть отделения по всем Срединным землям, в Инглии и в Старикланде, в Вестпорте и в Дагоске. Даже за пределами Союза. По всем статьям весьма влиятельные люди. Думаю, куча самого разного народу должны им деньги. Вообще, есть одна удивительная вещь — похоже, никто не встречал никогда ни Валинта, ни Балка. Впрочем, с банками ведь всегда так? Они любят секреты. Хотите, чтобы я копал дальше?
Это может быть опасно. Очень опасно. Копнёшь слишком глубоко, и возможно, выкопаешь нам могилы.
— Нет. Это лучше пока оставить. Но держи ухо востро.
— Уши у меня всегда востры, шеф. Так кто вам нравится на Турнире?
Глокта посмотрел на практика.
— Как ты можешь о нём думать, когда перед тобой такое?
Практик пожал плечами.
— Вреда-то оно не причинит, так? — Глокта посмотрел на растерзанное тело. Наверное не причинит. — Да ладно вам, так кто — Луфар или Горст?
— Горст. — Надеюсь, он разрубит мелкого ублюдка пополам.
— Правда? Люди говорят, он неуклюжий бык. Просто везучий.
— Ну, я бы сказал, он гений, — сказал Глокта. — Через пару лет все будут фехтовать, как он, если можно назвать это фехтованием. Помяни моё слово.
— Горст, да? Может, поставлю на него немного.
— Поставь. А пока лучше отскреби это месиво и отвези в Университет. Пусть Иней тебе поможет, у него крепкий желудок.
— В Университет?
— Нельзя просто оставить это здесь. Какая-нибудь светская дама, гуляющая по парку, может получить ужасное потрясение. — Секутор хихикнул. — А я, возможно, знаю кое-кого, кто может пролить свет на эту тайну.
— Ваша находка, инквизитор, весьма интересна. — Адепт-медик прервал работу и посмотрел на Глокту. Из-за блестящей линзы один его глаз казался неестественно увеличенным. — Какая очаровательная находка, — пробормотал он и вернулся к трупу со своими инструментами: приподнимая, тыкая, отгибая и заглядывая в блестящую плоть.
Глокта осмотрел лабораторию, скривив губу от отвращения. Вдоль двух из четырёх стен стояло множество банок самых разнообразных размеров, наполненных плавающими засолёнными кусками мяса. В некоторых из этих плавающих штук Глокта опознал части человеческих тел, а некоторые не опознал вовсе. Даже он чувствовал себя несколько некомфортно посреди этой жуткой выставки. Интересно, как Канделау их раздобыл? Его посетители заканчивают тем, что оказываются расчленёнными и плавающими в дюжине разных банок? Возможно, из меня получился бы интересный экземпляр?
— Очаровательно. — Адепт ослабил ремешок своей линзы и поднял её на макушку, потирая розовое кольцо, которое осталось вокруг глаза. — Что вы можете о нём сказать?
Глокта нахмурился.
— Я пришёл сюда, чтобы узнать, что вы можете мне о нём сказать.
— Конечно, конечно. — Канделау поджал губы. — Ну, э-э-э, что касается пола нашего невезучего друга, э-э-э… — он умолк.
— Ну?
— Хе-хе, ну, э-э-э, органы, по которым было бы легко определить… — он указал на груду мяса на столе, освещённую резким светом пылающих ламп, — … отсутствуют.
— И это весь итог вашего исследования?
— Ну, бывают и другие признаки: средний палец мужчины обычно длиннее большого, что для женщин не обязательно. Но, хе-хе, у наших останков нет всех пальцев, необходимых, чтобы составить такое суждение. Таким образом, что касается пола жертвы, у нас обрублены все концы! — Он нервно хихикнул над своей шуткой. Глокта хихикать не стал.
— Молодой или старый?
— Ну, э-э-э, и снова, боюсь, определить весьма непросто. Например, — и адепт коснулся трупа щипцами, — зубы в хорошем состоянии, и, хе-хе, та кожа, что осталась, похоже, соответствует молодому человеку, но, э-э-э, на самом деле это просто, хе-хе…
— Так что вы можете сказать мне о жертве?
— Э-э-э, ну… ничего. — И он извинительно улыбнулся. — Но я сделал кое-какие интересные открытия о причине смерти!
— Неужели?
— О да, взгляните сюда! — Я бы предпочёл не смотреть. Глокта осторожно дохромал до стола, вглядываясь в точку, на которую указывал старик.
— Видите, вот здесь? Форма раны? — Адепт ткнул в кусок хряща.
— Нет, не вижу, — сказал Глокта. Для меня всё это как одна большая рана.
Старик наклонился к нему, широко раскрыв глаза.
— Человек, — сказал он.
— Мы знаем, что это человек! Вот ступня!
— Нет! Нет! Эти отметины зубов, вот здесь… это человеческие укусы!
Глокта нахмурился.
— Человеческие… укусы?
— Безусловно! — Сияющая улыбка Канделау диссонировала с этим окружением. Да и с темой разговора, я бы сказал. — Этот человек был закусан до смерти другим человеком, и, хе-хе, по всей видимости, — и он триумфально указал на месиво на столе, — с учетом неполного характера останков… частично съеден!
Глокта некоторое время смотрел на старика. Съеден? Съеден? Почему всегда один вопрос рождает десяток новых?