скоростью взмахнул ими в воздухе перед собой. Его противник просто стоял, прислонившись к деревянной части ограждения, не спеша потягивал шею туда-сюда и лениво глядел вокруг.
— Кто тут кто? — спросил Логен.
— Напыщенный говнюк, которого мы видели у ворот — это Луфар. А тот, что едва не засыпает — Горст.
Было очевидно, кого предпочитает толпа. Имя Луфара часто слышалось в шуме, и каждое движение его тонких мечей встречалось криками и хлопками. Он казался быстрым, ловким и умным, но в выжидательной сутулости здоровяка было что-то смертоносное, что-то тёмное виднелось в его прикрытых глазах. Логен предпочёл бы сразиться с Луфаром, несмотря на всю его скорость.
— Думаю, Горст.
— Горст, точно? — Глаза Байяза засверкали. — Как насчет небольшого пари?
Логен услышал резкий вздох Ки: "Никогда не ставь против мага", — прошептал ученик.
Но Логену, по большому счёту, было всё равно.
— А что, чёрт возьми, мне ставить?
Байяз пожал плечами.
— Ну, давай сыграем просто ради чести?
— Если хочешь. — Чести у Логена всегда было немного, и его не сильно волновало, если ту малость, что у него ещё оставалась, он потеряет.
— Бремер дан Горст! — Редкие хлопки угасли под лавиной шиканья и неодобрительных криков, когда этот огромный бык добрёл до своей метки. Полузакрытые глаза смотрели в землю, а в больших тяжелых руках качались большие тяжёлые шпаги. Между его коротко постриженными волосами и воротом рубахи — там, где должна быть шея — виднелась лишь толстая складка мышц.
— Уродливая скотина, — пробормотал Джезаль себе под нос, наблюдая за ним. — Проклятая тупая уродливая скотина. — Но его проклятиям не хватало убедительности, даже на его собственный слух. Джезаль наблюдал, как этот человек сражался в трёх поединках и уничтожил троих сильных противников. Одному из них придётся ещё неделю проваляться в постели. Последние несколько дней Джезаль специально тренировался, чтобы противостоять дубовому стилю Горста: Варуз и Вест махали против него большими рукоятками мётел, а он уклонялся в разные стороны. Не раз один из них его доставал, и синяки у Джезаля до сих пор болели.
— Горст? — печально сообщил рефери, изо всех сил стараясь выдавить из публики хоть немного аплодисментов, но зрители не хлопали. Неодобрительные крики лишь усилились, а когда Горст встал на свою отметку, к ним прибавились и насмешки.
— Неуклюжий бычара!
— Возвращайся на свою ферму и впрягайся в плуг!
— Бремер дан скот! — и всё в таком духе.
Толпа людей тянулась всё дальше и дальше и дальше в неизвестность. Тут были все. Казалось, весь мир. На дальних краях — каждый простолюдин города. На средних скамьях толпились все дворяне, артисты и торговцы. А в передних рядах — все благородные мужчины и женщины Агрионта, от пятых сыновей высокородных ничтожеств, до великих магнатов Открытого и Закрытого Советов. Королевская ложа была полна: королева, оба принца, лорд Хофф, принцесса Тереза. Даже король в кои-то веки, казалось, не спал — поистине великая честь! — изумлённо осматриваясь широко раскрытыми глазами. Где-то там сидел и отец Джезаля, и его братья, и приятели-офицеры, и все его знакомые, более или менее. И, он надеялся, что Арди тоже смотрела…
В общем, аудитория собралась немалая.
— Джезаль дан Луфар! — взревел рефери. Бессмысленное бормотание толпы выплеснулось в бурю криков и громовую волну одобрения. Голова Джезаля запульсировала от воплей, эхом проносившихся по арене.
— Давай, Луфар!
— Луфар!
— Убей ублюдка! — и всё в таком духе.
— Марш отсюда, Джезаль, — прошептал маршал Варуз ему на ухо, хлопая его по спине и мягко подталкивая в сторону круга, — и удачи!
Джезаль ошеломлённо пошёл, а шум толпы бил ему в уши, пока не стало казаться, что его голова вот-вот расколется. В голове у него промелькнули все тренировки последних месяцев. Бег, плавание, работа с тяжёлым прутом. Спарринг, бревно, бесконечные позиции. Наказания, уроки, пот и боль. Просто чтобы он мог стоять здесь. Семь касаний от обоих противников. Или четыре от одного. Всё свелось к этому.
Он занял своё место напротив Горста, и уставился в эти глаза под тяжёлыми веками. Они смотрели в ответ, спокойно и холодно. Казалось, Горст смотрит сквозь Джезаля, словно его тут и нет. Это его укололо, и он выбросил мысли из головы, вздёрнув свой благородный подбородок. Он не желал, не мог позволить этому простофиле победить. Он покажет всем этим людям своё благородство, свои умения и отвагу. Он — Джезаль дан Луфар. Он победит. Это неопровержимый факт. Он знал это.
— Начали!
Первый удар заставил Джезаля пошатнуться, разбив его уверенность, равновесие, и чуть не разбив запястье. Конечно, он наблюдал, как Горст фехтует, если можно назвать это фехтованием, и знал, что тот начнёт размахивать клинками, но ничто не могло его подготовить к первому сокрушительному контакту. Толпа ахнула, когда он, пошатываясь, отступил. Все тщательно выстроенные планы, все продуманные советы Варуза — всё испарилось в воздухе. Он содрогнулся от боли и шока, его рука всё ещё дрожала от мощного удара, в ушах звенело от сокрушительного шума, рот раскрылся, колени задрожали.
Вряд ли начало можно было назвать многообещающим, но следующий суровый удар последовал за первым, обрушившись даже с ещё большей силой. Джезаль отпрыгнул вбок и ускользнул, пытаясь обеспечить себе побольше места и выгадать немного времени. Времени, чтобы разработать какую-нибудь тактику, придумать какую-то уловку, которая позволит остановить безжалостный поток мелькавшего металла. Но Горст не собирался давать ему время. Он издал очередной горловой рык, а его длинная шпага уже начала свою очередную неотразимую дугу.
Джезаль уклонялся, где мог, и блокировал там, где не мог уклониться. Его запястья уже болели от непрерывных ударов. Вначале он надеялся, что Горст устанет. Никто не может долго размахивать этими огромными кусками металла, так, как размахивал он. Уже скоро яростный темп изнурит здоровяка, и тот замедлится, ослабеет, и тяжёлые шпаги утратят свою смертоносность. Тогда Джезаль перейдёт в наступление, измотает противника и победит. А толпа расколет криками Агрионт. Классическая история о победе в неравном бою.
Только Горст не уставал. Этот человек был машиной. После нескольких минут в его глазах под тяжёлыми веками не было ни малейших признаков усталости. Джезаль не мог разглядеть в них почти никаких эмоций — в те редкие моменты, когда он осмеливался отвести взгляд от мелькающих шпаг. Длинный большой клинок раскачивался и раскачивался, описывая жестокие круги, а короткий всегда был наготове, чтобы отбить слабые выпады Джезаля, ни разу не замешкавшись и не опустившись ни на дюйм. Сила ударов не снижалась, и рык из глотки Горста доносился такой же яростный, как прежде. Зрителям нечему было радоваться, так что они лишь сердито переговаривались. Зато Джезаль начал чувствовать, что его ноги замедляются, что пот течёт со лба, и шпаги скользят в руках.
Он заранее понимал, что это случится, но ничего не мог поделать. Ему пришлось отступать, пока круг не кончился. Пришлось блокировать и парировать, пока он не перестал чувствовать пальцы. И на этот раз, когда он поднял больную руку, раздался лязг металла об металл, одна уставшая нога поскользнулась, и Джезаль с воплем выпал за границу круга. Он рухнул на бок, короткая шпага выпала из дёрнувшихся пальцев. Он ударился лицом об землю и набрал полный рот песка. Падение было болезненным и позорным, но он слишком устал и был слишком избит, чтобы чувствовать разочарование. Джезаль почти обрадовался, что наказание закончилось, пусть и всего лишь на миг.
— Один ноль в пользу Горста! — крикнул рефери. Слабый шелест аплодисментов заглушили насмешливые выкрики, но здоровяк, казалось, не обращал на них внимания. Опустив голову, он доковылял до своей отметки и уже приготовился к следующему раунду. Джезаль медленно перекатился на четвереньки, сгибая и разгибая ноющие руки и не торопясь вставать. Ему нужно было время, чтобы передохнуть и подготовиться, обдумать стратегию. Горст ждал его: большой, тихий, спокойный. Джезаль отряхнул песок с рубашки, его мысли неслись вскачь. Как его победить? Как? Он осторожно отступил к своей метке, поднял шпаги.
— Начали!
На этот раз Горст набросился ещё сильнее, рубя так, словно косил пшеницу, заставляя Джезаля плясать по кругу. Один удар прошёл так близко слева, что он почувствовал ветерок на щеке. Следующий пролетел так же близко справа. Потом Горст взмахнул сбоку, целясь в голову, и тут Джезаль увидел просвет. Нырнул, уверенный, что клинок срезал несколько волосков с макушки, и сократил дистанцию, когда длинная шпага унеслась прочь, на противоходе чуть не попав рефери по лицу и оставив правый бок Горста незащищенным.
Джезаль бросился на здорового гада, не сомневаясь, что наконец-то пробьётся и проведёт хотя бы одно касание. Но Горст принял удар на короткую шпагу, гарды двух клинков заскрежетали и сомкнулись. Джезаль яростно рубанул по нему короткой шпагой, но каким-то образом Горст и её блокировал, как раз вовремя подняв длинную: он поймал клинок Джезаля и остановил его прямо перед своей грудью.
На миг четыре их шпаги оказались сомкнуты, эфесы скрежетали, лица противников разделяло несколько дюймов. Джезаль рычал, как пёс, сжав зубы, мышцы на его лице застыли в маску. Тяжелые черты лица Горста не выказывали ни малейших усилий. Он выглядел как человек, вышедший попи́сать: словно занимался обычным и слегка неприятным делом, которое нужно закончить как можно быстрее.
Пока их клинки были сомкнуты, Джезаль толкал изо всех своих сил, напрягая каждую свою натренированную мышцу: ноги упирались в землю; пресс напрягался, чтобы вывернуть руки; руки напрягались, толкая кисти; кисти отчаянной хваткой сжимали рукояти шпаг. Каждый мускул, каждое сухожилие, каждая жила. Он знал, что у него позиция лучше, что здоровяк выведен из равновесия, если только столкнуть его назад на шаг… на дюйм…
Всего лишь миг их шпаги были сомкнуты, а потом Горст опустил плечо, заворчал и отбросил Джезаля, как ребёнок отбрасывает наскучившую игрушку.