Джезаль споткнулся назад, широко раскрыв от удивления рот и глаза. Его ноги били по земле, и всё его внимание было сосредоточено на том, как не упасть. Он снова услышал рык Горста, и поразился, увидев, что тяжёлая длинная шпага уже летит по дуге в его сторону. Джезаль не мог уклониться, и в любом случае времени не было. Инстинктивно он поднял левую руку, но толстый затупленный клинок вырвал его короткую шпагу, как ветер соломинку, и врезался ему в рёбра, выбив из тела весь воздух вместе с воплем боли, который эхом пролетел над притихшей ареной. Ноги Джезаля подкосились, и он упал на землю, махая руками и ногами, и хрипя, как порванные кузнечные мехи.
На этот раз не было даже тени аплодисментов. Толпа взревела от ненависти, изо всех сил свистя и шикая на Горста, пока тот шагал к своему ограждению.
— Будь ты проклят Горст, ты, головорез!
— Вставай, Луфар! Вставай и нападай!
— Вали домой, скотина!
— Проклятый дикарь!
Их шиканье сменилось неуверенными возгласами одобрения, когда Джезаль поднимался с травы. Весь его левый бок пульсировал. Он бы закричал от боли, если бы ему хватило дыхания. После всех усилий, после всех тренировок, он был полностью побеждён, и знал это. От одной мысли, что придётся повторить всё это в следующем году, его чуть не стошнило. Он сделал всё, что мог, чтобы выглядеть храбро, но не смог сдержаться и рухнул на стул, как только до него добрался, уронив на плиты свои зазубренные шпаги и хватая ртом воздух.
Вест склонился над ним и задрал его рубаху, чтобы проверить повреждения. Джезаль осторожно посмотрел туда, почти готовый увидеть огромную дыру в боку, но на рёбрах оказался лишь уродливый красный рубец, вокруг которого уже проступал кровоподтёк.
— Что-нибудь сломано? — Спросил маршал Варуз, глядя Весту через плечо.
Джезаль сдержал слёзы, когда майор прощупал его бок.
— Не думаю, но чёрт возьми! — Вест с отвращением швырнул своё полотенце. — И это называется красивым спортом? Разве нет правил, запрещающих такие тяжёлые шпаги?
Варуз мрачно покачал головой.
— Они должны быть одной длины, но нет правил насчет веса. Я к тому, что зачем кому-то выбирать тяжёлые?
— Теперь мы знаем, так ведь? — отрезал Вест. — Вы уверены, что не надо это остановить, пока этот ублюдок не отхватил его голову?
Варуз его проигнорировал.
— А теперь смотри сюда, — сказал старый маршал, потом наклонился и проговорил прямо Джезалю в лицо: — Это поединок до четырёх касаний! Всё еще есть время!
Время на что? На то, чтобы Джезаля разрубили пополам, хоть клинки и тупые?
— Он слишком силён! — выдохнул Джезаль.
— Слишком силён? Никто для тебя не слишком силен! — Но даже на лице Варуза виднелось сомнение. — Всё ещё есть время! Ты можешь его победить! — Старый маршал потянул себя за усы. — Ты можешь его победить!
Но Джезаль заметил, что он не сказал, как это сделать.
Глокта начал волноваться, что может и задохнуться — таким судорожным стал его смех. Он попытался придумать, что предпочел бы увидеть, вместо того, как Джезаля дан Луфара размазывают по фехтовальному кругу, и не смог. Юноша сморщился, с трудом отбив рубящий удар. После того удара по рёбрам он плохо держал свою левую сторону, и Глокта почти чувствовал его боль. И да, да, как приятно для разнообразия ощущать чужую. Толпа задумчиво молчала, пока Горст гонял их фаворита своими жестокими хлёсткими ударами, а Глокта фыркал от смеха через стиснутые дёсны.
Луфар был быстрым и эффектным, и хорошо двигался, если видел, что приближаются шпаги. Компетентный боец. Несомненно, он достаточно хорош, чтобы победить на Турнире в обычный год. Быстрые ноги, быстрые руки, но его разум далеко не такой острый, каким должен быть. Каким ему необходимо быть. Он так предсказуем.
Горст был совершенно другого склада. Казалось, он машет и машет, без единой мысли в голове. Но Глокта знал, что это не так. Он всё делает совершенно по-новому. В моё время были одни сплошные выпады. К следующему Турниру все будут рубить такими большими тяжёлыми шпагами. Глокта лениво подумал, смог бы он сам победить Горста на пике формы. В любом случае, этот поединок стоило бы посмотреть — зрелище было бы чертовски лучше этого недоразумения.
Горст легко разделался с парой вялых ударов. Потом Глокта вздрогнул, и толпа зашикала, когда Луфару едва удалось отразить очередной мясницкий удар, сила которого едва не сбила его с ног. Он никак не мог избежать следующего взмаха, поскольку был прижат к границе круга, и ему пришлось отпрыгнуть назад, на песок.
— Три-ноль! — крикнул рефери.
Глокта затрясся от смеха, глядя как Луфар рубанул от злости по земле, недовольно взметнув фонтанчик песка. Его бледное лицо воплощало жалость к себе. Чёрт возьми, капитан Луфар, это будет четыре-ноль. Всухую. Как неловко. Возможно, это научит мелкого хнычущего говнюка сдержанности. Некоторые люди становятся лучше, когда их бьют. Взгляните, к примеру, на меня, а?
— Начали!
Четвёртый раунд начался в точности с того же, чем закончился третий. Луфара дубасят. Глокта видел: идеи у парня закончились. Его левая рука двигалась медленно, болезненно, ноги казались тяжёлыми. Очередной ошеломительный удар обрушился на его длинную шпагу, заставив отшатнуться к краю круга, теряя равновесие и задыхаясь. Горсту нужно было лишь немного додавить. И что-то подсказывает мне — он не из тех, кто снижает темп, получив преимущество. Глокта взял свою трость и поднялся на ноги. Любому было ясно, к чему всё идет, а у него не было желания оказаться в давке разочарованной толпы, когда все разом ринутся к выходу.
Длинная шпага Горста мелькнула в воздухе. Определённо, последний удар. Единственный шанс Луфара состоял в том, чтобы попытаться блокировать и вылететь из круга. Или удар просто расколет его тупую голову. Можно на это надеяться. Глокта улыбнулся, и наполовину повернулся, чтобы уйти.
Но уголком глаза каким-то образом он увидел, что удар не попал в цель. Горст удивлённо моргнул, когда его длинная тяжёлая шпага вонзилась в землю, и заворчал, когда Луфар попал ему по ноге ударом слева. Для него это было самое сильное проявление эмоций за целый день.
— Один в пользу Луфара! — крикнул рефери после короткой паузы, не в силах полностью избавиться от изумления в голосе.
— Нет, — пробормотал Глокта про себя, когда толпа вокруг него взорвалась буйными аплодисментами. Нет. В юности он сражался в сотне поединков, и наблюдал ещё тысячи, но ничего подобного никогда не видел. Никогда он не видел, чтобы кто-то двигался так быстро. Он знал, Луфар хороший фехтовальщик. Но никто не хорош настолько. Он хмуро смотрел, как два финалиста выходят со второго перерыва и занимают свои места.
— Начали!
Луфара словно подменили. Он нападал на Горста яростными молниеносными ударами, не давая ему времени что-то предпринять. Теперь уже здоровяк казался доведённым до предела: парируя, уклоняясь и пытаясь держаться за пределами досягаемости. Выглядело так, словно в перерыве старого Луфара выбросили и заменили на более сильного, быстрого и намного более уверенного в себе близнеца.
Толпе так долго нечему было радоваться, что теперь она вопила и визжала, надрывая глотки. Глокта не разделял их энтузиазма. Здесь что-то не так. Что-то не так. Он взглянул на лица вокруг, но никто, казалось, не чувствовал ничего неладного. Они видели только то, что хотели увидеть: Луфар задаёт уродливому животному эффектную и заслуженную взбучку. Глокта осмотрел скамьи, сам не зная, что ищет.
Так называемый Байяз. Он сидел недалеко от передних рядов, наклонялся вперёд и смотрел на двоих бойцов, сильно сосредоточившись. Его "ученик" и покрытый шрамами северянин сидели рядом с ним. Больше никто ничего не заметил — все увлечённо смотрели на бойцов — но Глокта видел. Он потёр глаза и снова посмотрел. Что-то не так.
— Хочешь сказать что-то одно про Первого из Магов — говори, что он жулик хе́ров, — прорычал Логен.
Байяз слегка улыбнулся уголком рта, вытирая пот со лба.
— А кто говорил, что это не так?
Луфар снова попал в беду. В сильную беду. Всякий раз, как он парировал один из этих тяжёлых ударов, его мечи отлетали всё дальше назад, а хватка казалась всё более слабой. Всякий раз, как он уклонялся, он оказывался всё ближе к краю жёлтого круга. А потом, когда конец стал казаться неизбежным, Логен уголком глаза заметил, что воздух над плечами Байяза замерцал — как это было по дороге на юг, когда загорелись деревья — и почувствовал то же странное тянущее чувство в животе.
Луфар, казалось, неожиданно нашёл новые силы. Он отбил очередной мощный удар эфесом короткого меча. Мгновением раньше такой удар легко выбил бы клинок из его руки. Теперь же он на миг задержал удар, а потом с криком отбросил, выбив противника из равновесия, и прыгнул вперёд, неожиданно переходя в атаку.
— Если на Севере тебя поймали за жульничеством на поединке, — прорычал Логен, качая головой, — тебе вырезали бы на брюхе кровавый крест[73] и вытащили бы кишки наружу.
— Как мне повезло, — прошептал Байяз сквозь сжатые зубы, не отводя глаз от бойцов, — что мы уже не на Севере. — Пот уже снова тёк с его лысой башки и крупными каплями падал на лицо. Его кулаки были крепко сжаты и дрожали от напряжения.
Луфар яростно бил, ещё и ещё, его мечи стали сверкающим размытым пятном. Горст ворчал и рычал, отбивая удары, но теперь Луфар стал для него слишком быстр и слишком силён. Он безжалостно гонял Горста по кругу, словно бешеная собака корову.
— Ёбаное жульничество, — снова прорычал Логен, когда меч Луфара мелькнул и оставил на щеке Горста красную линию. Несколько капель крови брызнули в толпу слева от Логена, и та взорвалась буйными криками. Это, всего лишь на миг, стало тенью его собственных поединков. Крик рефери: "Три-три" был еле слышен. Горст немного нахмурился и коснулся рукой лица. Поверх шума Ло