ген слышал лишь шепот Ки:
— Никогда не ставь против Мага…
Джезаль знал, что он хорош, но никогда и мечтать не мог, что может быть хорош настолько. Он был шустрым, как кот, проворным, как муха и сильным как медведь. Его рёбра уже не болели, не болели и запястья, и все признаки усталости исчезли, как и все признаки сомнений. Он был бесстрашен, бесподобен, необорим. Вокруг него гремели аплодисменты, но всё же он слышал каждое слово из толпы, видел каждую деталь каждого лица в толпе. Его сердце качало звенящее пламя вместо крови, а лёгкие втягивали сами облака.
В перерыве он даже не присел, так велико было его желание вернуться в круг. Стул казался ему оскорблением. Он не слушал, что говорили Варуз и Вест. Их слова были не важны. Мелкие людишки далеко внизу. Они уставились на него: смущённые, изумлённые, как им и полагалось.
Он был величайшим фехтовальщиком всех времен.
Тот калека Глокта и не подозревал, как он был прав: казалось, Джезалю нужно только попробовать, и он получит всё, чего пожелает. Он хихикал, пританцовывая обратно к своей метке. Смеялся, слыша крики толпы. Улыбался Горсту, шагая в круг. Всё было в точности так, как и должно. Эти глаза над маленьким красным порезом, которым наградил Горста Джезаль, были всё ещё слегка прикрытыми и сонными, но теперь в них появилось что-то ещё: след потрясения, тревоги, уважения. Как и должно быть.
Нет ничего неподвластного Джезалю. Он непобедим. Он неостановим. Он …
— Начали!
… совсем пропал. Боль пронзила бок и заставила охнуть. Внезапно он снова стал напуганным, уставшим и слабым. Горст зарычал и дал волю своим диким ударам, сотрясая шпаги в руках Джезаля, заставляя его прыгать, как испуганного кролика. Исчезло мастерство, и интуиция, и сила духа, а атаки Горста стали ещё более жестокими чем прежде. На Джезаля накатила жуткая волна отчаяния, длинная шпага вырвалась из дрожащих пальцев, пролетела в воздухе и стукнулась о барьер. Град мощных ударов поставил его на колени. Толпа ахнула. Всё было кончено…
… не всё. Шпага приближалась к нему по дуге. Финальный удар. Казалось, она движется еле-еле. Медленно-медленно, словно сквозь мёд. Джезаль улыбнулся. Было так легко отбить этот удар короткой шпагой. Сила снова полилась через него. Он выпрыгнул вверх, свободной рукой оттолкнул Горста, отбил ещё один взмах, а потом ещё. Его единственная шпага работала за двоих, да ещё и оставалось время. На арене воцарилась бездыханная тишина, и слышен был лишь быстрый лязг стали. Вправо-влево, вправо-влево летала короткая шпага, мелькая быстрее, чем мог уследить взгляд, быстрее, чем мог подумать разум. Казалось даже, что это она таскает его за собой.
Раздался лязг металла по металлу, и Горст выронил длинную шпагу из руки. Ещё лязг — клинок Джезаля метнулся ко второй шпаге Горста, и тот её тоже выронил. На миг всё замерло. Разоружённый здоровяк, чьи пятки стояли на самом краю круга, смотрел на Джезаля. Толпа безмолвствовала.
Потом Джезаль медленно поднял короткую шпагу, которая, казалось, внезапно стала очень тяжёлой, и легонько ткнул Горста в рёбра.
— Хух, — тихо сказал здоровяк, поднимая брови.
Тогда толпа разразилась оглушительными аплодисментами. Шум нарастал и нарастал, омывая Джезаля своими волнами. Теперь, когда всё закончилось, он чувствовал себя неимоверно опустошённым. Покачиваясь, Джезаль закрыл глаза, шпага выпала из обессилевших пальцев, и он упал на колени. Истощение было более чем полным. Словно Джезаль за несколько мгновений израсходовал энергию целой недели. Казалось, что даже стоять на коленях он долго не сможет, и сомневался, что сможет подняться, если упадёт.
Но он почувствовал сильные руки, которые взяли его под мышки, и понял, что его поднимают. Шум толпы ещё усилился — Джезаль оказался в воздухе. Он открыл глаза: его поворачивали, перед ним мелькали смутные размазанные цвета. В голове звенело от звуков. Он лежал на чьих-то плечах. Бритая голова. Горст. Здоровяк поднял его, как отец поднимает ребёнка, показывая его толпе и улыбаясь снизу своей большой уродливой ухмылкой. Джезаль улыбался в ответ против своей воли. В общем, это был странный миг.
— Побеждает Луфар! — бессмысленно крикнул рефери, едва слышно. — Луфар побеждает! — Крики толпы слились в равномерное скандирование: "Луфар! Луфар! Луфар!". Арена сотрясалась от него. Голова Джезаля в нём плавала. Это было всё равно, что напиться. Опьянён победой. Опьянён собой.
Горст опустил его в круг, и крики толпы стали стихать.
— Ты победил меня, — сказал он, широко улыбаясь. У него был странно высокий и тихий голос, почти как женский. — Честно и справедливо. Я бы хотел первым тебя поздравить. — Он кивнул своей большой головой и снова улыбнулся, без малейшей горечи потирая порез под глазом. — Ты заслужил, — сказал он, протягивая руку.
— Спасибо. — Джезаль кисло улыбнулся, пожал руку здоровяка так быстро, как только возможно, и повернулся к своей загородке. Конечно, блядь, он это заслужил, и будь он проклят, если позволит этой скотине купаться в отражении его славы ещё хотя бы миг.
— Отличная работа, мой мальчик, отличная! — болтал маршал Варуз, хлопая его по плечу, когда Джезаль на нетвёрдых ногах брёл к своему стулу. — Я знал, что ты сможешь!
Вест ухмылялся, протягивая ему полотенце.
— Об этом будут говорить годами.
Вокруг толпились другие доброжелатели, и поздравляли, перегибаясь через барьер. Водоворот улыбающихся лиц, и среди них — лицо отца, светящееся гордостью.
— Я знал, что у тебя получится, Джезаль! Никогда не сомневался! Ни на минуту! Ты принёс славу своей семье! — Впрочем, Джезаль заметил, что старший брат не очень-то радовался. На его лице застыло обычное мрачное, завистливое выражение — и это даже в миг победы Джезаля. Мрачная завистливая сволочь. Разве не может он порадоваться за брата, хотя бы на один день?
— Можно мне тоже поздравить победителя? — донёсся голос из-за его плеча. Это был тот старый идиот, которого Джезаль встретил у ворот, тот, кого Сульфур называл своим господином. Тот, который называл себя Байязом. Его лысая голова была мокрой от пота, лицо побледнело, а глаза запали. Практически, как если бы это он четыре раза коснулся Горста.
— Поистине отлично сработано, друг мой. Почти… волшебное представление.
— Спасибо, — пробормотал Джезаль. Он не знал точно, что это за старик, и чего он хочет, но не доверял ему ни на йоту. — Но, прошу прощения, я должен…
— Разумеется. Мы поговорим позже. — Он сказал это с тревожной уверенностью, словно вопрос был уже решён. Потом повернулся и бесследно исчез в толпе. Отец Джезаля смотрел на Байяза, и его лицо стало белее пепла, словно он увидел призрака.
— Отец, ты его знаешь?
— Джезаль! — Варуз взволнованно схватил его руку. — Идём! Сам король хочет тебя поздравить! — Он потащил Джезаля прочь от семьи, в сторону круга. Когда они шли по сухой траве, по сцене победы Джезаля, снова раздались редкие аплодисменты. Лорд-маршал по-отечески положил руку ему на плечи и улыбался толпе, словно все эти аплодисменты относились к нему. Похоже, всем хотелось урвать кусочек его славы, но Джезалю удалось стряхнуть руку старика, когда они поднимались в королевскую ложу.
Первым на очереди оказался принц Рейнольт, младший сын короля. Он был скромно одет и выглядел честным и задумчивым, почти совсем не по-королевски.
— Отлично! — Крикнул он поверх рёва толпы, и казалось, победа Джезаля его и впрямь обрадовала. — В самом деле, отлично!
Его старший брат выражал чувства куда более буйно:
— Невероятно! — кричал кронпринц Ладислав, и солнце отражалось от золотых пуговиц его куртки. — Превосходно! Изумительно! Эффектно! Никогда такого не видел! –
Джезаль ухмыльнулся, кротко поклонился, проходя мимо, и ссутулил плечи, когда кронпринц слишком сильно хлопнул его по спине — Я всегда знал, что у вас получится! Вы всегда были моим человеком!
Принцесса Тереза, единственная дочь великого герцога Орсо Талинского, смотрела на Джезаля с лёгкой высокомерной улыбочкой и вяло постукивала двумя пальчиками по ладошке, равнодушно изображая аплодисменты. Она болезненно высоко вздёрнула подбородок, словно даже просто смотреть на неё — такая честь, которую он никогда полностью не оценит, и уж точно не сможет заслужить.
Итак, Джезаль, наконец, добрался до высокого стула Гуслава Пятого, верховного короля Союза. Голова монарха под тяжестью сверкающей короны немного склонялась набок. Его бледные одутловатые пальцы подёргивались на алой шёлковой мантии, словно белые слизни. Глаза были закрыты, грудь слегка поднималась и опускалась под аккомпанемент тихого бульканья слюны, которая стекала между вялых губ и бежала струйкой по подбородку, где присоединялась к поту, помогая тому делать высокий воротник тёмным от влаги.
Поистине, Джезаль предстал пред лицом величия.
— Ваше величество, — прошептал лорд Хофф. Глава государства не ответил. Его супруга, королева, смотрела перед собой, напряжённо выпрямившись. На её сильно напудренном лице застыла бесстрастная улыбка.
Джезаль не знал, куда деть взгляд, и сосредоточился на своих пыльных туфлях. Лорд-камергер громко кашлянул. Под потным жиром на королевском лице дрогнул мускул, но монарх не проснулся. Хофф поморщился, оглянулся, дабы убедиться, что никто особо не смотрит, и ткнул в королевские рёбра пальцем. Король подпрыгнул, качнув тяжёлыми щеками; его веки внезапно широко раскрылись, и он уставился на Джезаля дикими, налитыми кровью воспалёнными глазами.
— Ваше величество, это капитан…
— Рейнольт! — вскричал король, — сын мой!
Джезаль нервно сглотнул, изо всех сил стараясь удержать на лице застывшую улыбку. Старый дряхлый болван принял его за своего младшего сына. И, что ещё хуже, сам принц стоял в четырёх шагах отсюда. Задеревеневшая улыбка королевы слегка дёрнулась. Идеальные губы принцессы Терезы презрительно изогнулись. Лорд-камергер смущённо кашлянул.
— Э-э-э, нет, ваше величество, это…
Но было уже поздно. Без предупреждения монарх с трудом поднялся на ноги и с энтузиазмом сжал Джезаля в объятьях. Его тяжёлая корона съехала набок, и один из усеянных драгоценными камнями зубцов едва не выколол Джезалю глаз. Рот лорда Хоффа безмолвно раскрылся. Два принца вытаращили глаза. Джезаль смог лишь беспомощно булькнуть.