— Сын мой! — рыдал король, задыхаясь от чувств. Рейнольт, я так рад, что ты вернулся! Когда меня не станет, Ладиславу понадобится твоя помощь. Он так слаб, а корона так тяжела! Тебе она всегда подходила лучше! Она так тяжела! — И он зарыдал в плечо Джезалю.
Это было похоже на жуткий кошмар. Ладислав и Рейнольт с глупым видом смотрели то друг на друга, то на отца; обоим было нехорошо. Тереза насмешливо смотрела на своего будущего свёкра с неприкрытым презрением. Всё хуже и хуже. Что делать в такой ситуации? Есть ли правила этикета для таких случаев? Джезаль неловко похлопал короля по жирной спине. Что ещё он мог поделать? Оттолкнуть дряхлого старого идиота, чтобы тот плюхнулся на жопу, на глазах у половины его подданных? Джезалю почти хотелось так и сделать.
Слабым утешением оказалось то, что толпа приняла объятья короля за яркое одобрение фехтовальных способностей Джезаля, и заглушила его слова новой волной оваций. За пределами королевской ложи никто не знал, что тот сказал. Никто не понял всего смысла того, что стало, несомненно, самым неловким мигом в жизни Джезаля.
Идеальная публика
Когда Глокта вошёл, архилектор Сульт, как всегда высокий и импозантный в безупречной белой мантии, стоял перед своим огромным окном и смотрел мимо шпилей Университета на Дом Делателя. По огромной круглой комнате носился приятный ветерок, покачивая копну белых волос старика и заставляя шелестеть и трепетать многочисленные бумажки на его огромном столе.
Сульт повернулся, когда Глокта, шаркая, вошёл в комнату.
— Инквизитор, — просто сказал он, протягивая руку в белой перчатке. Огромный камень на архилекторском кольце попал под луч яркого солнца и засверкал багровым огнём.
— Служу и повинуюсь, ваше преосвященство. — Глокта взял его руку и скорчил гримасу, наклоняясь, чтобы поцеловать кольцо. Он едва устоял на ногах, вцепившись дрожащей рукой в свою трость. Будь я проклят, если эта старая скотина не протягивает руку всякий раз всё ниже и ниже, чтобы посмотреть, как я потею.
Сульт одним плавным движением уселся на свой высокий стул, поставил локти на стол и сцепил перед собой пальцы. Глокте оставалось лишь стоять и ждать, ожидая приглашения сесть — его нога горела от знакомого подъёма по Дому Вопросов, пот стекал по голове.
— Садитесь, будьте любезны, — пробормотал архилектор и подождал, пока Глокта добредёт до стула поменьше за круглым столом. — А теперь скажите, есть ли успехи в вашем расследовании?
— Кое-какие. Прошлой ночью в покоях наших гостей была тревога. Они утверждают, что…
— Очевидно, чтобы добавить убедительности своей возмутительной истории. Магия! — Сульт фыркнул от презрения. — Вы выяснили, как на самом деле была проделана брешь в стене?
Может, магия?
— Боюсь, нет, архилектор.
— Как неудачно. Нам бы пригодилось объяснение того, как именно был проделан этот трюк. И всё же, — и Сульт вздохнул, словно ничего лучшего и не ожидал, — нельзя получить всё. Вы разговаривали с… этими людьми.
— Да. Байяз, если можно его так называть, самый скользкий болтун. Без помощи более убедительных методов, чем одни только вопросы, я от него ничего не добьюсь. Его приятеля северянина также нелегко раскусить.
На гладком лбу Сульта появилась морщинка.
— Подозреваете какую-то связь с этим дикарем Бетодом?
— Возможно.
— Возможно? — эхом кисло отозвался архилектор, словно само слово было ядом. — Что ещё?
— В их веселой компании пополнение.
— Я знаю. Навигатор.
И зачем я вообще утруждался?
— Да ваше преосвященство, навигатор.
— Удачи им. От этих скупых гадалок всегда больше проблем, чем пользы. Только болтают о Боге и тому подобное. Жадные дикари.
— Совершенно согласен. Больше проблем, чем пользы, архилектор, хотя было бы интересно узнать, зачем они его наняли.
— И зачем же?
Глокта помедлил.
— Я не знаю.
— Хм, — фыркнул Сульт. — Что ещё.
— Наши друзья, после ночного визита к ним, переместились в апартаменты возле парка. И несколько ночей назад там случилась весьма жуткая смерть, в двадцати шагах от их окон.
— Наставник Гойл упоминал об этом. Он сказал, что мне не о чем беспокоиться, тут нет никакой связи с нашими гостями. Я оставил это дело в его руках. — Он хмуро посмотрел на Глокту. — Я принял неверное решение?
Чёрт возьми, тут и раздумывать не о чем.
— Совершенно верное, архилектор. — Глокта уважительно склонил голову. — Если наставник доволен, то доволен и я.
— Хмм. Так получается, по вашим словам, что у нас нет вообще ничего.
Не совсем.
— Есть вот это. — Глокта извлёк древний свиток из кармана плаща и протянул его.
Когда Сульт разворачивал свиток на столе и смотрел на бессмысленные символы, на его лице появилось выражение лёгкой заинтересованности.
— Что это?
Ха. Так ты не знаешь всего.
— Полагаю, это фрагмент истории. О том, как Байяз победил Мастера Делателя.
— Фрагмент истории. — Сульт задумчиво постукал пальцем по столу. — И как нам это поможет?
Ты имеешь в виду, как это поможет тебе?
— Согласно этому свитку, это наш друг Байяз запечатал Дом Делателя. — Глокта кивнул в сторону громадного силуэта за окном. — Запечатал… и взял ключ.
— Ключ? Эта башня всегда была закрыта. Всегда. Насколько мне известно, там нет замочной скважины.
— Именно так я и подумал, ваше преосвященство.
— Хмм. — Сульт начал медленно улыбаться. — Всё дело ведь в том, как рассказать историю, да? Я бы сказал, наш друг Байяз отлично это знает. Он использовал против нас нашу собственную историю, но теперь мы поменяемся с ним местами. Мне нравится эта ирония. — Он снова взял свиток. — Он настоящий?
— А это важно?
— Разумеется нет. — Сульт изящно поднялся со стула и медленно пошёл к окну, постукивая свернутым свитком по пальцам. Некоторое время он стоял и смотрел наружу. Когда архилектор повернулся, на его лице отражалось выражение глубочайшего самодовольства.
— Мне пришло в голову, что завтра вечером будет пир в честь нашего нового чемпиона по фехтованию, капитана Луфара. — Мелкий жуликоватый червяк. — Присутствовать будут все важные персоны: королева, оба принца, большая часть Закрытого Совета, и несколько важнейших дворян. — Не будем забывать и самого короля. Довольно странно, что его присутствие на обеде не стоит упоминания.
— На мой взгляд, это идеальная публика для нашего маленького разоблачения, как вы думаете?
Глокта осторожно склонил голову.
— Конечно, архилектор. Идеальная публика. — Если только всё сработает. Перед такой публикой неприятно было бы сесть в лужу.
Но Сульт уже предчувствовал триумф.
— Идеальная компания, и времени на необходимые приготовления как раз хватит. Пошлите гонца нашему другу Первому из Магов, и дайте ему знать, что он и его спутники сердечно приглашаются на ужин завтра вечером. Надеюсь, вы и сами придёте?
Я? Глокта снова поклонился.
— Я бы ни за что такое не пропустил, ваше преосвященство.
— Хорошо. И приведите с собой практиков. Наши друзья могут оказаться жестокими, когда поймут, что игра окончена. Эти варвары — кто знает, на что они способны? — Едва заметное движение руки в перчатке архилектора показало, что беседа окончена. И все эти ступени только ради этого?
Когда Глокта, наконец, добрался до порога, Сульт надменно смотрел на свиток.
— Идеальная публика, — бормотал он, когда тяжелые двери захлопнулись.
На Севере карлы вождя каждый вечер ужинали с ним в его замке. Женщины подносили еду в деревянных мисках. Тыкаешь ножом в кусок мяса, разрезаешь и пальцами забрасываешь в рот. Если попадётся кость или хрящ, бросаешь на солому собакам. Столом, если он вообще был, служили обычно несколько плохо оструганных досок, усеянных пятнами и зарубками от ножей, которые в них втыкали. Карлы сидели на длинных скамьях, и стул-другой ставили для названных. Там было темно, особенно долгими зимами, и дымно от очага и трубок с чаггой. Там часто пели песни, обычно выкрикивали добродушные оскорбления, а иногда и не добродушные, и всегда было много выпивки. Единственное правило — надо дождаться вождя, а потом уже начинать.
Логен понятия не имел, какие правила тут, но догадывался, что их немало. Гости сидели за тремя длинными столами, установленными в форме подковы — человек шестьдесят, если не больше, и у каждого свой стул. Тёмное дерево столов отполировано до блеска, настолько, что Логен видел размытое отражение своего лица и сотен свечей, которые висели повсюду на стенах и стояли на столах. Перед каждым гостем лежало по меньшей мере три тупых ножа и ещё несколько предметов, и Логен понятия не имел, как ими пользоваться, включая большой плоский круг блестящего металла.
Не было никаких криков и уж точно никакого пения, только тихий гул, как в улье: люди перешёптывались между собой, наклоняясь друг к другу, словно делились секретами. Одежды на них были ещё удивительнее, чем прежде. Старые мужчины носили тяжёлые чёрные, красные и золотые мантии, окантованные блестящим мехом — в такую-то жару. Молодые мужчины надевали малиновые, зелёные или голубые облегающие куртки, украшенные верёвками и кистями из золотых и серебряных нитей. Женщины были увешаны цепочками и кольцами из блестящего золота и сверкающих драгоценных камней, и носили странные платья из яркой ткани, которые в одних местах были нелепо просторными и пышными, в других — мучительно тесными, оставляя прочие места полностью обнажёнными, что весьма смущало Логена.
Даже слуги были одеты как лорды — они рыскали между столами и молчаливо склонялись, чтобы наполнить кубки слабым сладким вином. Логен уже немало его выпил, и ярко освещённая комната приятно засияла.
Плохо было только с едой. Логен с утра не ел, и в животе у него урчало. Он смотрел на кувшины с растениями, которые стояли на столах перед гостями. Из них торчали яркие цветы, и на его взгляд выглядели не очень похоже на еду, но в этой стране ели довольно странные вещи.