Снова раздался стук. Громкий, уверенный стук. Такой, который требует, чтобы дверь открылась, прежде чем её выломают.
— Иду! — крикнул он, и голос чуть надломился, когда он стал подниматься из-за стола на дрожащие ноги. — Уже иду! — Он схватил свою трость, захромал к парадной двери, глубоко вздохнул и начал возиться со щеколдой.
Это был не Иней и не Секутор. Не Гойл или один из его уродцев практиков. Кто-то намного более неожиданный. Глокта поднял бровь и прислонился к дверному косяку.
— Майор Вест, какой сюрприз.
Иногда, когда встречаются старые друзья, всё мгновенно становится так, как было много лет назад. Дружба возобновляется, нетронутая, словно и не было никакого перерыва. Иногда, но не сейчас.
— Инквизитор Глокта, — промямлил Вест, неловко, смущенно. — Простите, что так поздно вас беспокою.
— Не стоит извиняться, — холодно и формально проговорил Глокта.
Майор едва не вздрогнул.
— Можно мне войти?
— Разумеется. — Глокта закрыл за ним дверь, и захромал вслед за Вестом в столовую. Майор втиснулся в одно из кресел, а Глокта занял другое. Некоторое время они сидели лицом друг к другу, ничего не говоря. Какого чёрта ему надо в такое время, или в любое другое? Глокта пристально рассматривал лицо своего старого друга в свете камина и одной мерцающей свечи. Теперь он разглядел его лучше и понял, что Вест изменился. Он выглядит старым. Волосы поредели на висках, поседели вокруг ушей. Лицо бледное, измученное, щёки немного впалые. Он выглядит обеспокоенным. Изнурённым. На пределе. Вест оглядел жалкую комнатку, жалкий камин, жалкую мебель, осторожно поднял взгляд на Глокту и быстро опустил в пол. Нервный, словно что-то вертелось у него на уме. Похоже, он не в своей тарелке. Так и должно быть.
Вест, видимо, не собирался нарушить тишину, так что Глокта сделал это за него.
— Итак, сколько же прошло, а? За исключением той ночи в городе — а мы вряд ли можем её считать, не так ли?
Воспоминание о той неудачной встрече повисло между ними, как запах газов, а потом Вест прочистил горло.
— Девять лет.
— Девять лет. Подумать только. С тех пор, как мы стояли на гребне, как старые друзья, и смотрели вниз на реку. На мост и на всех этих гурков на другой стороне. Кажется, будто прошла уже целая жизнь, не так ли? Девять лет. Помню, как ты умолял меня не идти туда, но я не послушал. Ну и дурак же я был, а? Думал, что я — наша единственная надежда. Думал, что я непобедим.
— Ты спас всех нас в тот день, спас всю армию.
— Да? Как чудесно. Наверное, если бы я умер на том мосту, тут повсюду стояли бы мои статуи. Жаль, что не умер, правда. Всем жаль.
Вест поморщился и поёрзал в кресле, и выглядел при этом ещё неуютнее.
— Я искал тебя потом… — промямлил он.
Ты искал меня? Как охуенно благородно. Вот это настоящий друг. Хотя, это не сильно мне помогло, когда меня в агонии тащили с изрубленной в фарш ногой. И это было только начало.
— Вест, ты же пришёл не обсуждать старые времена.
— Нет. Я пришел насчёт своей сестры.
Глокта помедлил. Он определённо не ожидал такого ответа.
— Арди?
— Да, Арди. Скоро я отправляюсь в Инглию, и… я надеялся, что, быть может, ты мог бы присмотреть за ней ради меня, пока меня не будет. — Вест нервно поднял глаза. — Ты всегда умел обращаться с женщинами… Занд. — Глокта поморщился, услышав своё имя. Никто его так больше не называл. Никто, кроме моей матери. — Ты всегда точно знаешь, что сказать. Помнишь тех трёх сестренок? Как там их звали? Они все у тебя с руки ели. — Вест улыбнулся, а Глокта нет.
Он помнил, но воспоминания теперь были слабыми, бесцветными, увядшими. Воспоминания другого человека. Мертвеца. Моя жизнь началась в Гуркхуле, в тюрьме императора. С тех пор воспоминания намного реальнее. После возвращения лежащий на кровати, словно труп, в темноте, ожидая друзей, которые так и не пришли. Он посмотрел на Веста и знал, что его взгляд был ужасно холодным. Думаешь завоевать меня своим честным лицом и разговорами о старых временах? Как давным-давно потерявшаяся собака, которая, наконец, вернулась домой? Мне-то лучше знать. Ты воняешь, Вест. Ты пахнешь предательством. По крайней мере, эти воспоминания мои.
Глокта откинулся в своём кресле.
— Занд дан Глокта, — пробормотал он, словно вспоминая имя, которое он когда-то знал. — Что же с ним стало, а, Вест? Ну, ты знаешь, с тем твоим другом, лихим юнцом, красавчиком, гордым и бесстрашным? Который так умело обращался с женщинами? Которого все любили и уважали, и который был предназначен для великих свершений? Куда же он делся?
Вест озадаченно и неуверенно посмотрел в ответ и ничего не сказал.
Глокта наклонился к нему, расставив руки на столе, и оскалился, демонстрируя свой искалеченный рот.
— Мёртв! Он умер на том мосту! И что осталось? Ёбаная развалина с его именем! Хромая крадущаяся тень! Искалеченный призрак, который цепляется за жизнь, как запах мочи цепляется к бродяге. У него нет друзей, у этого мерзкого ёбаного человеческого огрызка, и они ему не нужны! Вали отсюда, Вест! Иди назад к Варузу, к Луфару, и к остальным пустым ублюдкам! Здесь ты никого не знаешь! — Губы Глокты дрожали, он брызгал слюной от отвращения. Он не знал, кто ему омерзительнее — Вест или он сам.
Майор моргнул, его желваки слегка заходили. Он, дрожа, поднялся на ноги.
— Прости, — сказал он через плечо.
— Скажи мне! — крикнул Глокта, останавливая его у двери. — Все остальные держались меня, пока я был полезен, пока я поднимался. Я всегда это знал. Я не сильно удивился, что они не захотели иметь со мной ничего общего, когда я вернулся. Но ты, Вест, я всегда думал, что ты лучший друг, лучший человек. Я всегда думал, что по крайней мере ты — и никто другой — приедешь меня навестить. — Он пожал плечами. — Полагаю, я ошибался. — Глокта отвернулся, хмуро глядя на огонь, ожидая звука закрывающейся двери.
— Она тебе не сказала?
Глокта посмотрел назад.
— Кто?
— Твоя мать.
Он фыркнул.
— Моя мать? Не сказала что?
— Я приходил. Дважды. Как только узнал, что ты вернулся, сразу и пришёл. Твоя мать развернула меня у ворот твоего имения. Она сказала, что ты слишком болен, чтобы принимать посетителей, и в любом случае, ты не хочешь иметь никаких дел с армией, и особенно со мной. Я вернулся снова, несколько месяцев спустя. Я думал, что хоть это я тебе должен. В тот раз меня выпроводил слуга. Потом я услышал, что ты вступил в Инквизицию и уехал в Инглию. Я выбросил тебя из головы… пока мы не встретились… той ночью в городе… — Вест умолк.
Понадобилось несколько секунд, чтобы слова дошли, и к тому времени Глокта понял, что стоит, раскрыв рот. Так просто. Никакой тайны. Никакой паутины предательства. Он чуть не рассмеялся от всей этой глупости. Моя мать развернула его у ворот, а я не сомневался в том, что никто не пришёл. Она всегда ненавидела Веста. Самый неподходящий друг, намного ниже её драгоценного сыночка. Несомненно, она винила его за то, что со мной случилось. Я должен был догадаться, но я был слишком занят, купаясь в боли и обиде. Слишком занят, разыгрывая трагедию. Он сглотнул.
— Ты приходил?
Вест пожал плечами.
— Можешь не верить.
Ладно. Что же нам поделать, кроме как постараться быть лучше? Глокта моргнул и сделал глубокий вдох.
— Я, э-э-э… я прошу прощения. Забудь, что я сказал, если можешь. Пожалуйста. Садись. Ты что-то говорил о своей сестре.
— Да. Да. Моя сестра. — Вест неловко пробрался к своему месту, глядя в пол, и на его лице снова появилось то обеспокоенное виноватое выражение. — Мы скоро отправляемся в Инглию, и я не знаю, когда вернусь… или, если, полагаю… она останется в городе без друзей, и, ну… кажется, ты встречал её однажды, когда приезжал к нам в дом.
— Конечно. И, между прочим, видел ещё раз, совсем недавно.
— Да ну?
— Да. С нашим общим другом, капитаном Луфаром.
Вест побледнел ещё сильнее. Тут есть что-то больше того, о чём он говорит. Но Глокта не хотел наступать своей искалеченной ногой на горло своей единственной дружбе сразу после того, как она возродилась. Он промолчал, и вскоре Вест продолжил.
— Жизнь была… трудна для неё. Я мог бы что-нибудь сделать. Я должен был что-нибудь сделать. — Он жалко смотрел на стол, и по его лицу прошла уродливая судорога. Это мне знакомо. Одно из любимых чувств. Отвращение к себе. — Но я предпочёл другим вещам вытеснить её из головы, изо всех сил старался забыть обо всём и притворялся, что всё прекрасно. Она страдала, и в этом есть моя вина. — Он закашлялся и неловко сглотнул. Его губа задрожала, и он закрыл лицо руками. — Я буду виноват… если с ней что-то случится… — Его плечи тихо затряслись, и Глокта поднял брови. Конечно, он был привычен к мужчинам, которые плачут в его присутствии. Но обычно мне, по крайней мере, приходится сначала показать им инструменты.
— Ну, ладно тебе, Коллем, это на тебя не похоже. — Он медленно протянул руку через стол, чуть не отдёрнул её, а потом неловко похлопал рыдающего друга по плечу. — Ты совершал ошибки, но кто их не совершал? Все они в прошлом, и их не изменить. Уже ничего не поделать, кроме как постараться быть лучше, так ведь? — Что? Неужели это говорю я? Инквизитор Глокта, утешитель страждущих? Но Весту, казалось, это помогло. Он поднял голову, вытер нос и с надеждой уставился на Глокту влажными глазами.
— Ты прав, ты прав, конечно. Я должен искупить вину. Должен! Ты поможешь мне, Занд? Присмотришь за ней, пока меня не будет?
— Я сделаю для неё всё, что смогу, Коллем, можешь на меня положиться. Когда-то я был горд называть тебя другом, и… буду горд опять. — Удивительно, но Глокта почти почувствовал слёзы в своих глазах. Я? Возможно ли это? Инквизитор Глокта, верный друг? Инквизитор Глокта, защитник беззащитных юных женщин? Он чуть не расхохотался от этой мысли, и всё же, так оно и было. Он никогда не думал, что ему нужен друг, но было приятно, что он у него снова есть.