— Холлит, — сказал Глокта.
— Что?
— Те три сестрички, их звали Холлит. — Он хихикнул про себя, и воспоминания стали яснее, чем прежде. — У них был пунктик насчет фехтования. Они его обожали. Может, что-то связанное с по́том.
— Думаю, тогда я и решил заняться фехтованием. — Вест рассмеялся, а потом почесал лицо, словно пытался что-то вспомнить. — А как звали нашего интенданта? Он влюбился в младшую и сходил с ума от ревности. Чёрт, как же его звали? Толстый такой.
Это имя Глокте было не так сложно вспомнить.
— Реус. Салем Реус.
— Реус, точно! Совсем о нём забыл. Реус! Он рассказывал байки, как никто другой. Мы все ночами его слушали, и все закатывались со смеху! Что с ним стало?
Глокта помедлил.
— Кажется, он оставил армию… стал каким-то торговцем. — Он небрежно махнул рукой. — Слышал, он переехал на север.
Назад в грязь
Карлеон был не совсем таким, как Ищейка его помнил, но в конце концов, он запомнил этот город в огне. Такие воспоминания с тобой и остаются. Крыши проваливаются, окна трещат, повсюду толпы бойцов, все пьяны болью и победой и… ну, просто пьяны — грабят, убивают, поджигают, и всё такое. Женщины кричат, мужики орут, кругом воняет дымом и страхом. Короче, грабёж, и они с Логеном в самом центре.
Бетод погасил костры и сделал город своим. Вошёл и начал строить. К тому моменту, как он выпнул Логена, Ищейку и остальных в изгнание, дело не сильно продвинулось, но с тех пор, видать, строительство шло каждый день. Город стал в два раза больше, чем был даже до того, как его сожгли, и теперь покрывал весь холм и склон до реки. Больше Уфриса. Больше любого города из тех, что видел Ищейка. Оттуда, где он находился, из леса с другой стороны долины, людей не было видно, но их там, небось, очень много. Из ворот расходились три новые дороги. Два новых больших моста. Повсюду виднелись новые здания, и там, где раньше были маленькие, теперь стояли большие. И много. Построенные из камня, в основном, с покрытыми сланцем крышами, а в некоторых окнах даже виднелось стекло.
— Они времени зря не теряли, — сказал Тридуба.
— Новые стены, — сказал Молчун.
— И немало, — пробормотал Ищейка. Стены были повсюду. Одна снаружи — большая, круглая, с правильными башнями и прочим, перед которой вырыли большой ров. А ещё выше стена окружала вершину холма, на котором стоял замок Скарлинга. Огромная высоченная штука. Ищейка не мог придумать, откуда они взяли такую прорву камня, чтобы её построить. — Чёрт возьми, это самая большая стена из всех, что я видел, — сказал он.
Тридуба покачал головой.
— Не нравится мне это. Если Форли захватят, нам его никогда не вытащить.
— Вождь, если Форли схватят, то нас останется пятеро, и нас будут искать. Он ни для кого угрозы не представляет, в отличие от нас. Последней из наших забот будет вытащить его оттуда. Он выкарабкается, как всегда. Скорее всего, он всех нас переживёт.
— Я бы не удивился, — пробормотал Тридуба. — Род занятий у нас опасный.
Они скользнули обратно в кусты, назад к лагерю. Там сидел Чёрный Доу, и, кажись, настроение у него было хуже обычного. Тул Дуру тоже — он зашивал иголкой дыру в куртке, сморщив лицо и пытаясь огромными толстыми пальцами совладать с маленьким кусочком металла. Рядом с ним сидел Форли и смотрел на небо через листву.
— Как настроение, Форли? — спросил Ищейка.
— Не очень, но для отваги нужен страх.
Ищейка ухмыльнулся ему.
— Так я слышал. Видимо, мы оба с тобой герои, а?
— Наверное, — сказал тот, ухмыляясь в ответ.
Тридуба был поглощён делом.
— Ты уверен, Форли? Уверен, что хочешь туда идти? Когда войдёшь, выхода может и не быть, и неважно насколько ты хороший болтун.
— Уверен. Я, может, и обосрусь, но пойду. Там я принесу больше пользы, чем здесь. Кто-то должен предупредить их о шанка. И ты это знаешь, вождь. Кому ещё туда пойти?
Старый воин кивнул сам себе, медленно, как поднимается солнце. Как обычно, он взял время поразмыслить.
— Ага. Ладно. Скажи им, я буду ждать здесь, у старого моста. Скажи, я один. Просто на тот случай, если Бетод решит, что тебе не рады, понимаешь?
— Понял. Ты один, Тридуба. Только мы вдвоём смогли вернуться из-за гор.
Теперь все собрались, и Форли улыбнулся, оглядывая их.
— Ну что ж, парни, здорово было, а?
— Заткнись, Слабейший, — сердито глянул на него Доу. — У Бетода ничего нет против тебя. Ты вернёшься.
— Ну, на тот случай, если не вернусь, было здорово. — Ищейка неловко кивнул ему. Это были те же грязные покрытые шрамами лица, что и всегда, но мрачнее обычного. Никому из них не нравилось отправлять на опасное дело одного из своих. Но Форли был прав, кто-то должен был это сделать, а он подходил лучше всех. Иногда слабость — это щит получше силы, как считал Ищейка. Бетод был злобным ублюдком, но при этом умным. Шанка приближались, и ему нужно предупреждение. Оставалось надеяться, что он будет признателен.
Они вместе дошли до края леса и посмотрели на дорогу, которая пересекала старый мост и сворачивала в долину. Отсюда к воротам Карлеона. В крепость Бетода.
Форли глубоко вздохнул, и Ищейка похлопал его по плечу.
— Удачи тебе, Форли. Удачи.
— И тебе тоже. — Минуту он сжимал руку Ищейки. Всем вам, парни, ага? — Он повернулся и пошёл в сторону моста, высоко подняв голову.
— Удачи, Форли! — крикнул Чёрный Доу, поразив всех.
Он повернулся на минутку, этот Слабейший-то, постоял на середине моста и ухмыльнулся. А потом ушёл.
Тридуба сделал глубокий вдох.
— К оружию, — сказал он, — просто на случай, если Бетод не прислушается к здравому смыслу. И ждите сигнала, ага?
Казалось, они много времени ждали, здесь, среди листвы, тихо и неподвижно, глядя вниз на все эти новые стены. Ищейка лежал на животе, с луком под рукой, наблюдал, ждал и думал о том, как там Форли. Долгое, напряжённое время. Потом он их увидел. Из ближайших ворот выехали всадники, поскакали по одному из новых мостов через реку. Позади них ехала телега. Ищейка не понимал, почему у них телега, но в любом случае, ему это не нравилось. Никаких признаков Форли, и он не понимал, хорошо это или плохо.
Они приближались быстро, пришпоривая лошадей — вверх, по краю долины, по крутой дороге, к деревьям, к ручью и к перекинутому через него старому каменному мосту. Прямо на Ищейку. Он слышал, как копыта стучат по земле. Уже достаточно близко, чтобы сосчитать и хорошенько взглянуть. Копья, щиты и хорошие доспехи. Шлемы и кольчуги. Десятеро, и ещё двое сидели в телеге, по обе стороны от кучера, и держали в руках что-то вроде маленьких луков на деревянных брусках. Ищейка не знал, что они затевали, и незнание ему не нравилось. Ему хотелось, чтобы это он преподносил сюрпризы.
Ищейка прополз на животе обратно через кусты, прошлёпал через ручей и поспешил к краю леса, откуда старый мост был хорошо виден. Тридуба, Тул и Доу стояли возле ближайшего конца моста, и он им помахал. Молчуна не было видно — он, должно быть, сидел в лесу. Ищейка показал всадника, поднял кулак, говоря, что их десять, и приложил ладонь к груди, показывая доспехи.
Доу подхватил меч с топором и бесшумно побежал, пригибаясь к земле, к груде камней высоко над мостом. Тул соскользнул по берегу в ручей — к счастью в том месте глубина была по колено — и прижался всей своей тушей к дальней стороне каменной арки моста, держа свой огромный меч над водой. Ищейка слегка занервничал оттого, что видел Тула так ясно. Впрочем, если всадники поедут прямо по дороге, они его не заметят. Они ожидают одного человека, и Ищейка надеялся, что не будут слишком осторожны. Надеялся, поскольку если они потратят время на проверку, это будет полный пиздец.
Он смотрел, как Тридуба повесил щит на руку, вытащил меч, вытянул наружу шею, а потом просто стоял и ждал, большой и надёжный, перекрывая путь с ближней стороны моста, словно он один во всём мире.
Теперь Ищейка из-за деревьев слышал громкий стук копыт и грохот колёс телеги. Он вытащил несколько стрел и положил на землю наконечниками вниз, где мог быстро их достать. Изо всех сил старался приглушить свой страх. Его пальцы сильно дрожали, но это было не важно. Когда понадобится, они сработают как надо.
— Жди сигнала, — прошептал он сам себе. — Жди сигнала.
Он наставил стрелу и наполовину натянул тетиву, взяв на прицел нижнюю часть моста. Проклятье, как же ему хотелось отлить.
Над вершиной холма показался первый наконечник копья, потом и остальные. Покачивались шлемы, кольчуги, морды лошадей — мало-помалу всадники подъезжали к мосту. Две тягловые лошади, большие и косматые, тащили позади телегу с кучером и двумя странными пассажирами.
Вот передний всадник заметил на мосту Тридубу и пришпорил лошадь. Ищейка вздохнул немного свободнее, когда остальные в нетерпении рысью подъехали следом, сбившись в кучу. Форли, наверное, сказал, как условились — они ждали только одного. Ищейка видел, как Тул смотрит из-под заросшей мхом арки, пока лошади стучат над ним копытами. Во имя мёртвых, как же трясутся руки. Он волновался, что спустит ненатянутую тетиву и испортит всё дело.
Телега остановилась на дальнем берегу, два мужчины встали и направили свои странные луки на Тридубу. Ищейка хорошенько прицелился в одного из них и натянул тетиву на полную. Большинство всадников выехало на мост, лошади шарахались и беспокоились, недовольные тем, что стоят так тесно. Передний всадник остановился перед Тридубой, направив на него своё копьё. Старый воин, впрочем, не отступил ни на шаг. Только не он. Лишь нахмурился, не давая всадникам места, чтобы объехать себя, так что все они остались на мосту.
— Так-так, — услышал Ищейка слова их вожака. — Рудда Тридуба. А мы-то думали, ты давно помер, старик. — Он знал этот голос. Один из давних карлов Бетода. Его звали Дело-Дрянь.
— Думаю, во мне осталось сил на драку-другую, — сказал Тридуба, всё ещё не отступая. Дело-Дрянь осмотрелся, вглядываясь в деревья. Ему хватало ума понять, что он в плохом положении, но не хватало осторожности.