Она протянула руку, коснулась его лица и большим пальцем стёрла слезу с его щеки.
— Я буду ждать, — сказала она, и улыбнулась ему. Своей кривой улыбкой.
Все люди исчезли — в парке, в городе, в мире. Джезаль смотрел на Арди, не зная, сколько времени это продолжалось, пытаясь запечатлеть в уме каждую деталь её лица. По какой-то причине у него было чувство, что воспоминание об этой улыбке поможет ему справиться со многими трудностями.
Даже для доков кипящая тут сегодня деятельность была необычайно бурной. Пристани кишели людьми, воздух сотрясался и гремел от их шума. Солдаты и припасы бесконечным потоком лились по скользким сходням на корабли. Поднимались ящики, катились бочки, на борт затаскивали, заталкивали и запинывали сотни фыркающих лошадей с выпученными глазами. Люди ворчали и стонали, налегали на мокрые верёвки, наваливались на мокрые балки, потели и кричали под моросящим дождём, поскальзывались на скользких палубах, бегали туда-сюда, создавая эпическую неразбериху.
Повсюду люди обнимались, целовались, махали друг другу. Жёны прощались с мужьями, матери с сыновьями, дети с отцами — все в равной степени вымокшие и взъерошенные. Некоторые храбрились, другие рыдали и причитали. А иным было наплевать: просто зеваки пришли посмотреть на безумие.
Всё это не имело значения для Джезаля, стоявшего, опираясь на поручни корабля, который отвезёт его в Инглию. Он погрузился в жуткое уныние — из носа текло, волосы от сырости прилипли к голове. Арди здесь не было, и всё же она была повсюду. В шуме толпы он слышал её голос, выкрикивавший его имя. Уголком глаза замечал её, смотрящую на него, и в горле у него перехватывало дыхание. Он улыбался, едва не поднимая руку, чтобы помахать, а потом замечал, что это не она. Какая-то другая темноволосая женщина, улыбавшаяся какому-то другому солдату. Его плечи снова опускались. Всякий раз разочарование ощущалось всё острее.
Теперь он понял, что совершил ужасную ошибку. Какого чёрта он попросил её ждать его? Ждать чего? Он не сможет на ней жениться, это факт. Невозможно. Но даже от мысли, что она посмотрит на другого мужчину, его тошнило. Он был так несчастен.
Любовь. Не хотелось признавать, но это, наверное, была она. Джезаль всегда с презрением относился ко всей этой затее с любовью. Глупое слово. Слово, которое постоянно твердят плохие поэты, и о котором болтают глупые женщины. Любовь — для детских историй, и не имеет никакого отношения к реальному миру, где отношения между мужчиной и женщиной сводятся к простой ёбле и деньгам. Но всё же, вот он сам — увяз в жуткой трясине страха и вины, похоти и смятения, утрат и боли. Любовь. Что за проклятье.
— Повидать бы Арди, — задумчиво пробормотал Каспа.
Джезаль обернулся и уставился на него.
— Что? Что ты сказал?
— Там есть, на что посмотреть, — сказал лейтенант, поднимая руки, — вот и всё.
С той карточной игры все были слегка настороже, словно он в любой миг мог взорваться.
Джезаль угрюмо повернулся обратно к толпе. Внизу под ними была какая-то суматоха. Одинокий всадник прокладывал себе путь через хаос, пришпоривая вспененную лошадь частыми криками: "Шевелись!" Даже под дождём крылья на шлеме всадника блестели. Рыцарь-герольд.
— Плохие новости для кого-то, — пробормотал Каспа.
Джезаль кивнул.
— Похоже, для нас. — Рыцарь и впрямь направлялся прямо к их кораблю, оставляя позади себя хвост ошеломлённых и сердитых солдат и рабочих. Он спрыгнул с седла и целеустремлённо зашагал по сходне в их сторону — лицо мрачное, а покрытые влагой доспехи отполированы до блеска и позвякивали при каждом шаге.
— Капитан Луфар? — спросил он.
— Да, — сказал Джезаль, — я позову полковника.
— Нет нужды. Моё послание для вас.
— Вот как?
— Верховный судья Маровия требует вашего присутствия в своём кабинете. Немедленно. Будет лучше, если вы возьмёте мою лошадь.
Джезаль нахмурился. Ему совсем не нравилось, чем всё это пахло. Не было никаких причин, чтобы рыцарь-герольд приносил ему послания, кроме того, что он побывал внутри Дома Делателя. А с этим Джезаль не хотел иметь ничего общего. Он хотел, чтобы этот поход остался в прошлом, забылся вместе с Байязом, с северянином и с тем отвратительным калекой.
— Верховный судья ждёт, капитан.
— Да, конечно. — Похоже, тут ничего не поделаешь.
— А, капитан Луфар! Какая честь снова видеть вас! — Джезаль почти не удивился, натолкнувшись на безумца Сульфура, даже здесь, за дверями кабинета верховного судьи. Теперь он даже не казался безумцем — просто остальная часть мира совершенно спятила. — Огромная честь! — болтал он.
— Взаимно, — беспомощно сказал Джезаль.
— Я так рад, что перехватил вас, ведь нам обоим так скоро придётся уехать! У моего господина множество поручений для меня. — Он глубоко вздохнул. — Ни минуты покоя, а?
— Да, мне это знакомо.
— И всё же, это поистине честь встретить вас — после победы на Турнире! Знаете, я видел всё, от начала до конца — было исключительным удовольствием стать свидетелем такого события. — Он широко улыбнулся, и разноцветные глаза заблестели. — И подумать только, вы ещё хотели всё бросить. Ха! Но вы не бросили, в точности как я и говорил! Да, не бросили, и теперь пожинаете награды! На край мира, — тихо прошептал он, словно можно было накликать несчастье, произнеся эти слова вслух. — Край мира. Можете себе представить? Я вам завидую, на самом деле, завидую!
Джезаль удивлённо моргнул.
— Что?
— Что! Ха! Он говорит "Что"! А вы бесстрашный, сэр! Бесстрашный! — И Сульфур зашагал по мокрой площади Маршалов, хихикая себе под нос. Джезаль был так ошеломлён, что его присутствия духа не хватило даже чтобы назвать Сульфура чёртовым идиотом, когда тот убрался за пределы слышимости.
Один из клерков Маровии провёл его по пустому гулкому коридору к огромной двустворчатой двери. Остановился перед ней, постучал. После крика в ответ он повернул ручку, потянул одну из створок и вежливо отошёл, пропуская Джезаля.
— Можете войти, — тихо сказал клерк, когда они некоторое время постояли.
— Да-да, конечно.
За дверью, в похожей на пещеру комнате, царила зловещая тишина. Мебели в этом огромном, обшитом панелями пространстве было удивительно мало, и та, что имелась, казалась слишком большой — словно предназначалась для людей намного более крупных, чем Джезаль. От этого у него появилось отчётливое ощущение, что он прибыл на свой собственный судебный процесс.
Верховный судья Маровия сидел за громадным столом, отполированным до зеркального блеска, и улыбался Джезалю с дружелюбным, хотя и слегка сочувствующим выражением на лице. Слева сидел маршал Варуз, виновато глядя на своё размытое отражение. Джезаль и не думал, что его настроение может ухудшиться сильнее, но, увидев третьего члена группы, понял, что ошибался. Байяз со своей самодовольной ухмылкой. Джезаль почувствовал небольшой приступ паники, когда позади закрылась дверь: щелчок задвижки прозвучал как лязг тяжёлого засова в тюремной камере.
Байяз поднялся со своего кресла и обошёл стол.
— Капитан Луфар, я так рад, что вы к нам присоединились. — Старик двумя руками взял руку Джезаля и крепко сжал, ведя его дальше в комнату. — Спасибо, что пришли. Поистине, спасибо.
— Э-э-э, конечно. — Словно у него был выбор.
— Что ж, теперь вы, наверное, думаете, к чему всё это. Позвольте мне объяснить. — Он отошёл назад и уселся на край стола, как добрый дядюшка, разглагольствующий перед ребёнком. — Я и несколько отважных спутников — избранных, как вы понимаете, достойнейших людей — отправляемся в великое путешествие! Эпическое плавание! Грандиозное приключение! Я практически не сомневаюсь, что если мы добьемся успеха, то истории об этом будут рассказывать на протяжении многих лет. Очень многих лет. — Лоб Байяза сморщился, когда он поднял брови. — Ну? Что вы думаете?
— Э-э-э… — Джезаль нервно глянул на Маровию и Варуза, но они не давали никаких подсказок о том, что здесь происходило. — Можно задать вопрос?
— Конечно, Джезаль — можно мне называть вас Джезаль?
— Да, э-э-э, ну, да, наверное. Э-э-э, дело в том, что… я не понимаю, какое это отношение имеет ко мне?
Байяз улыбнулся.
— Нам не хватает одного человека.
Опустилась долгая тяжёлая тишина. По голове Джезаля потекла капля воды, стекла по его волосам, прокатилась по носу и упала на плитку у его ног. Ужас медленно прокрался в тело, растекаясь от живота до самых кончиков пальцев.
— Я? — прохрипел он.
— Дорога будет долгой и трудной, и скорее всего на пути встанет множество опасностей. У нас там есть враги, у нас с вами. Больше врагов, чем вы можете себе представить. Кто может оказаться полезнее, чем проверенный фехтовальщик, такой как вы? Победитель Турнира, не меньше!
Джезаль сглотнул.
— Я ценю предложение, правда, но боюсь, я вынужден отказать. Моё место в армии, понимаете. — Он сделал нерешительный шаг к двери. — Я должен отправляться на север. Мой корабль вскоре отплывёт, и…
— Боюсь, капитан, он уже отплыл, — сказал Маровия, и от его тёплого голоса Джезаль замер на месте. — Об этом вам больше не следует беспокоиться. Вы не едете в Инглию.
— Но, ваша милость, моя рота…
— Найдёт себе другого командира, — улыбнулся верховный судья: понимающе, сочувствующе, но жутко непреклонно. — Я ценю ваши чувства, правда, но это дело мы считаем более срочным. Важно, чтобы Союз был представлен в этом вопросе.
— Ужасно важно, — нерешительно пробормотал Варуз. Джезаль удивлённо смотрел на трёх стариков. Выхода не было. Так это и есть награда за победу на Турнире? Какое-то сумасшедшее плавание туда-не-знаю-куда в компании слабоумного старика и кучки дикарей? Как теперь ему хотелось, чтобы он никогда не начинал фехтовать! Чтобы он никогда в своей жизни не видел шпаги! Но желания были бесполезны. Пути назад не было.
— Я должен служить своей стране… — промямлил Джезаль.
Байяз расхохотался.
— Мальчик мой, есть и другие способы послужить своей стране, кроме как стать ещё одним трупом в куче, там, на морозном Севере. Мы отправляемся завтра.