— Что это за язык?
— Древний язык. Лишь немногие теперь могут прочесть его. — Старик указал на первую строку. — Здесь написано: «Повествование о падении Канедиаса, третий из трех».
— Третий из трех?
— Из трех свитков, я предполагаю.
— А где еще два?
— Утрачены.
— Хм.
Глокта взглянул в бесконечную тьму книгохранилища: «Удивительно, если хоть что-то не пропало в этих дебрях».
— О чем здесь еще говорится?
Старик-библиотекарь вгляделся в непонятные письмена, скудно освещенные трепетным светом единственной свечи. Он провел дрожащим пальцем по пергаменту, беззвучно шевеля губами.
— «Велика была их ярость».
— Что?
— Это начало: «Велика была их ярость». — Он медленно принялся читать: — «Маги преследовали Канедиаса, обратили в бегство верных ему. Они разрушили его твердыню, обратили в руины его дома и перебили его слуг. Сам Делатель, тяжко раненный в битве с братом Иувином, нашел убежище в своем Доме». — Старик развернул следующую часть свитка. — «Двенадцать дней и двенадцать ночей маги обращали свой гнев на врата, но не могли оставить на них следа. Затем Байяз нашел путь внутрь…»
Адепт разочарованно провел рукой по пергаменту: сырость или что-то еще оставило на нем пятно, так что знаки в следующих строках расплылись и их невозможно было прочесть.
— Я не могу разобрать… — проговорил он. — Кажется, что-то насчет дочери Делателя…
— Вы уверены?
— Нет! — отрезал старик. — Не хватает целого куска!
— Тогда оставьте его! Читайте с того места, где вы можете быть уверены.
— Хорошо, посмотрим… «Байяз преследовал его до самой крыши, и сбросил его оттуда». — Старик шумно прокашлялся. — «Делатель упал, пылая огнем, и разбился о мост, что был внизу. Маги искали семя вверху и внизу, но не нашли его».
— Семя? — недоуменно переспросил Глокта.
— Больше здесь ничего не написано.
— Какого черта это может значить?
Старик откинулся на спинку кресла. Он явно наслаждался редкой возможностью побеседовать на тему, которую знал досконально.
— Это означает конец эпохи мифа и зарождение эпохи разума. Байяз, маги — они олицетворяют порядок. Делатель же — фигура богоподобная: суеверие, невежество, я не знаю, что еще. В его образе должна быть доля истины. В конце концов, кто построил эту здоровенную чертову башню?
И он разразился дребезжащим смехом.
Глокта не нашел в себе сил указать адепту, что он уже изрекал эту самую шутку несколькими минутами раньше.
«И она уже тогда была несмешной. Повторение — проклятие старости».
— Так что же насчет семени?
— Не знаю. Магия, секреты, могущество? Это метафоры.
«Метафоры не произведут впечатления на архилектора. Особенно такие туманные».
— Больше там ничего нет?
— Есть еще небольшое продолжение, давайте-ка посмотрим… — Старик снова опустил взгляд на письмена. — Он разбился о мост, они искали семя…
— Да, да, все это уже было!
— Терпение, инквизитор! — Сморщенный палец старика водил по строчкам. — «Они запечатали Дом Делателя. Они погребли павших, в том числе Канедиаса и его дочь». Это все. — Он вгляделся в страницу, его палец дрожал на последних буквах. — «И Байяз взял ключ». Это все.
Брови Глокты взлетели вверх:
— Что? Что там было в последней фразе?
— Они запечатали врата, погребли павших, и Байяз взял ключ.
— Ключ? Ключ от Дома Делателя?
Адепт-историк сощурился и еще раз взглянул на страницу.
— Так здесь написано.
«Но никакого ключа нет! Башня уже много веков стоит запечатанная, все это знают. У нашего самозванца ключа не окажется, не сомневаюсь. — По лицу Глокты медленно разлилась улыбка. — Конечно, слабо, очень слабо, но если подать все как следует, если правильно поставить ударение, и этого может хватить. Архилектор будет доволен».
— Я заберу это с собой. — Глокта подтянул к себе древний свиток и начал сворачивать его.
— Что? — Глаза адепта расширились от ужаса. — Вы не можете!
Шатаясь, он с огромным трудом поднялся с кресла — даже Глокте это движение далось бы легче. Ворон снялся с места одновременно с хозяином и принялся неуклюже описывать круги под потолком, хлопая крыльями и яростно каркая. Но Глокта игнорировал их обоих.
— Вы не можете взять его! Это невосполнимо! — хрипло причитал старик, безнадежно пытаясь перехватить свиток.
Глокта широко развел руками:
— Остановите меня! Ну, что же вы? Мне бы хотелось на вас посмотреть! Только представьте себе — мы, двое калек, барахтаемся среди книжных полок, вырываем друг у друга древний клочок бумаги, а ваша чертова птица летает над нами и гадит на нас! — Он захихикал. — Не слишком достойное зрелище, вы не находите?
Обессиленный адепт-историк рухнул обратно в кресло, тяжело дыша.
— Никому больше нет дела до прошлого, — прошептал он. — Они не видят, что без прошлого нет будущего.
«Какая глубокая мысль!»
Глокта сунул свернутый пергамент в карман и повернулся, чтобы уйти.
— Кто позаботится о прошлом, когда меня не станет? — продолжал старик.
— Какая разница? — откликнулся Глокта, направляясь к лестнице. — Уж точно не я!
Выдающиеся таланты брата Длинноногого
Уже целую неделю каждое утро Логена будил гомон толпы. Шум начинался спозаранку и выдергивал северянина из сна — громкий, словно рядом шло сражение. Когда Логен услышал его в первый раз, он так и решил, что идет сражение. Теперь он знал: это всего-навсего их треклятый дурацкий спорт. Закрытое окно немного уменьшало шум, но духота вскоре становилась невыносимой. Приходилось выбирать: либо спать мало, либо совсем не спать, и Логен волей-неволей оставлял окно открытым.
Чертыхаясь, он протер глаза и вылез из постели. Еще один жаркий, нудный день в Городе Белых Башен. В дороге, в диких краях, он был готов ко всему, едва проснувшись, но здесь все было по-другому. Утомление и жара делали его медлительным и ленивым. Он протащился через порог в гостиную, зевая во весь рот и потирая рукой подбородок.
И застыл на месте.
В гостиной находился какой-то человек. Незнакомец. Сцепив руки за спиной, гость стоял у окна, облитый солнечным светом. Невысокий и стройный, с волосами, остриженными почти наголо, и шишковатым черепом, в необычной дорожной одежде: поблекший кусок материи, несколько раз обернутый вокруг тела.
Не дав Логену времени заговорить первым, человек повернулся и проворно подскочил к нему.
— Ты кто? — требовательно спросил он.
Его улыбчивое лицо дочерна загорело и обветрилось, кожа напоминала морщинистую поверхность разношенных сапог. По такому лицу нельзя угадать возраст — ему могло быть сколько угодно, от двадцати пяти до пятидесяти.
— Девятипалый, — пробурчал Логен, настороженно отступая к стене.
— Ах да, Девятипалый!
Человечек схватил обеими руками Логенову ладонь и крепко ее сжал.
— Это великая честь и особая милость — познакомиться с тобой! — произнес он, закрывая глаза и склоняя голову.
— Ты слышал обо мне?
— Увы, нет, но все создания божьи достойны глубочайшего уважения. — Гость снова поклонился. — Я брат Длинноногий, путешественник из знаменитого ордена навигаторов. Под солнцем найдется немного земель, где не ступала моя нога. — Он указал на свои сильно поношенные сапоги, а затем широко развел руки в стороны. — От гор Тхонда до пустынь Шамира, от равнин Старой империи до серебряных вод Тысячи островов весь мир — мой дом! Именно так!
Он хорошо изъяснялся на северном диалекте. Возможно, даже лучше самого Логена.
— На Севере ты тоже бывал? — спросил Девятипалый.
— Один краткий визит в дни моей юности. Я нашел тамошний климат немного суровым.
— Ты неплохо говоришь на нашем языке.
— Не много есть языков, на которых я, брат Длинноногий, не могу говорить. Естественная легкость в овладении языками — лишь один из моих многочисленных выдающихся талантов. Бог благословил меня! — прибавил человечек, сияя.
Логен не мог понять, серьезно он говорит или это какая-то изысканная шутка.
— А что привело тебя сюда?
— Меня вызвали! — Темные глаза гостя заискрились.
— Вызвали?
— Совершенно верно! Сам Байяз, первый из магов! Меня вызвали, и я явился! Таков мой путь! В казну нашего ордена поступит огромная плата за мои выдающиеся таланты, но я согласился бы и бесплатно. Конечно. Бесплатно!
— Правда?
— Конечно! — Человечек отступил назад и принялся с устрашающей скоростью шагать кругами по комнате, потирая ладони. — Это поручение столь же много говорит о славе нашего ордена, сколь и о его широко известной жадности! И выбрали меня! Из всех навигаторов Земного круга — я избран для этой задачи! Я, брат Длинноногий! Я, и никто иной! Кто на моем месте, с моей репутацией, не откликнулся бы на такой вызов?
Он остановился перед Логеном и выжидающе посмотрел на него, словно хотел получить ответ на свой вопрос.
— Э-э…
— Только не я! — прокричал брат Длинноногий, делая новый заход вокруг комнаты. — Я не противился! Зачем бы я стал это делать? Это не мой путь! Путешествие к самому дальнему краю мира? Какую легенду можно будет из этого сложить! Какой вдохновляющий пример для других! Какое…
— К дальнему краю мира? — с подозрением переспросил Логен.
— Я знаю! — Странный человечек хлопнул его по руке. — Мы одинаково взволнованы!
— А! Это, должно быть, наш навигатор. — Байяз показался из своей комнаты.
— Воистину так. Я брат Длинноногий, к твоим услугам. А ты, осмелюсь предположить, не кто иной, как мой знаменитый наниматель Байяз, первый из магов!
— Да, я и есть он.
— Величайшая честь и особая милость, — вскричал Длинноногий, прыгая вперед и хватая мага за руку, — познакомиться с тобой!
— Обоюдно. Надеюсь, твое путешествие было приятным?
— Путешествия всегда приятны для меня! Всегда! Лишь время, разделяющее их, является для меня испытанием. Воистину так!
Байяз, нахмурив брови, взглянул на Логена, но тот мог лишь пожать плечами.