Самоуправство «профессора» меня разозлило, и я уже открыл рот, чтобы поставить его на место — но меня опередила Катя.
— Вы все не о том говорите! — возмущенно сказала она. — Вы здесь чужаки, одному подавай интервью, другому мозги… Послушайте, господин Гордеев, я плохо понимаю, кто вы такой, но если вы один знаете, что здесь происходит — скажите, что делать, чтобы это прекратилось! Это наш город, он гибнет. Вы же тоже наш, местный, вам не может быть безразлично, что с ним станет!
— Но, Катя… — сказали мы чуть ли не хором с профессором.
— Молчите! — гневно бросила нам она. В ее голосе уже зазвучала с трудом подавляемая истерика. — Эти люди нашли вас только благодаря мне. Скажите же, черт вас возьми, что надо сделать, чтобы остановить весь этот кошмар??
Гордеев посмотрел на нее с жалостью.
— Поздно, милая девушка, к сожалению, все поздно! –сказал Гордеев. — В последние полгода я только и делал, что бился везде, писал, доказывал… Писал президенту, депутатам, в газеты.
— Вот, и в Москву написали, в солидное издание «Час Икс», — поддакнул я.
— Все бесполезно! Все изношено на 80, 90, 100%, кругом рухлядь, барахло — но они никогда ни о чем не хотели слушать… И даже сейчас не хотят, я думаю. Надо мной смеялись. Остановить ТЭЦ мне не дали. Я предупреждал, кричал. Под Новый год я уже не знал, что делать — пошел и расклеил по подъездам собственные листовки, что наш район попадает в зону затопления, что надо эвакуироваться…
— Вы в своем районе клеили? — с любопытством спросил я. Во мне уже проснулся репортерский азарт, диктофон я давно уже вынул из кармана и держал в руке. «Славный получается сюжет! — думал я. — Безумный инженер по ночам клеит рукописные призывы к эвакуации на двери подъездов!»
— А как реагировали жители? — спросила Катя.
— Никак, — слабо улыбнулся Гордеев. — Один раз чуть не побили — ну, наверно, просто пьяные были.
— А, и дверь вам тоже благодарные соседи разукрасили? — догадался я.
— Да постойте же! — спросил с беспокойством проф. — О каком затоплении вы сказали? Неужели…
И он безумным взглядом обвел комнату. Потом вскочил, подбежал к окну и стал непонятно зачем вглядываться в темноту.
— Вы лучше скажите, где у вас чай, — спросил я. — Газа ведь наверняка нет, а чай, я вижу, теплый! Вы как это делаете — по-инженерному, трением?
— Пойдите на кухню, — отмахнулся Гордеев. — Там должно быть еще на чашку...
— Катюша, — попросил я, — а не плеснешь нам чайку, а? Там на кухне…
— Да стойте же! — громыхнул проф. Он наконец оторвался от вглядывания сквозь оконное стекло, видимо, поняв, что все равно ничего там не увидит. — Какое затопление?? Неужели это то, о чем я подумал?
— Да. Вы правы, — спокойно отвечал ему Гордеев.
— Средневолжская ГЭС… — прошептал проф. — Но нет, не может быть! Плотина должна устоять! Это немыслимо, Александр Степанович!
— На плотине уже авария, разве вы не поняли?
— Да откуда вы знаете?!
— Да вы что, не видите? — взорвался инженер. — Эта часть города запитывается от ГЭС! Все вырубилось два часа назад!!
Проф перестал метаться по комнате и, словно обессилев, рухнул на диван рядом с Катей. Спросил:
— Когда исчезло все освещение?
— Да часа два, — ответил я. — Сколько мы сюда добирались?
— Два часа. Два часа! — снова оживился «профессор». — Если плотина рухнула, здесь бы все уже затопило! Значит, авария не настолько серьезна!
— Волна идет модуляциями, — повторил Гордеев странную фразу профессора. — Разрушения еще не закончились…
— Подождите, — вдруг влезла в разговор Катя (на кухню за чаем паршивка и не подумала сходить). Она вообще как будто очнулась от ступора. — О чем вы все сейчас говорите? Какое затопление?
Вздохнув, я сам встал и пошел на кухню, по дороге объясняя:
— Насколько я понял, у этих двух фриков очередная завиральная идея, Катерина: они думают, что тут есть рядом какая-то плотина какой-то ГЭС, и вот она якобы вот-вот рухнет, и все, хе-хе, водохранилище, которое за ней, притечет сюда. Это ж будет что-то вроде цунами, да, проф? — прокричал я из кухни.
На кухне я увидал забавное сооружение: на специальной, явно самодельной подставке стояла крохотная кастрюлька с водой (даже не кастрюлька, а ковшик) — а под ней горели две свечки — грея таким образом воду.
Благодаря тем же свечкам найти заварку, ложку и сахар тоже не составило труда.
Катя в комнате ахнула.
— Но там выше по реке действительно есть плотина, это все знают… правда… как она может рухнуть? Что за чушь?
— Вот именно! — сказал я, возвращаясь из кухни и помешивая чай в стакане. — Все-таки надо, я считаю, знать меру. Хотя звучит грандиозно.
— Аркадий! — укоризненно сказал проф, обращаясь ко мне. — Ведь мы с вами весь этот жуткий вечер! Вы видите, что теория господина Гордеева подтверждается самым зловещим образом! Вы же ради нее и приехали!! Как вы можете…
— Вижу, что в городе происходит черт знает что, — сказал я, прихлебывая горячий сладкий напиток. Это было блаженство! — Но это провинция, господин… э-ээ… швейцарский шпион. Вам, иностранцам, не понять. В российской провинции всегда все наперекосяк, — сказал я, обращаясь уже к Кате. — Поэтому я и предлагаю: Катя, поехали со мной в Москву! Это единственный нормальный город во всем этом дурдоме!
— Позвольте, да кто вы такой??
Взбешенный инженер упер в меня свой дрожащий палец.
— Разве я не представился? — удивился я. — Извольте — я… Олег Папашин, московский корреспондент (черт знает, почему вдруг я решил представиться чужим именем!) У меня и визитка имеется, сейчас…
— Послушайте, Папашин! — заревел инженер. — Вы же видите всё. Вы же сами из города. ТЭЦ взорвалась! Мост рухнул! С утра два авиакрушения, один древний боинг пытался сесть на лед там ниже по течению, спасти удалось только 8 человек! В аэропорту, слава богу, четыре лайнера просто не смогли подняться в воздух. Три — три!! — схода с рельс на жд, два товарных и один пассажирский! На 8 вечера говорили про 38 погибших и двести раненых! А еще — утечки газа, два саморазрушения многоэтажных домов… Это что всё, случайность, по-Вашему??
— И еще кран упал на стройке, — добавил я. — Мы сами видели.
— В город введены войска! Комендантский час! Света нет практически нигде, не работает сотовая связь и интернет!! — продолжал Гордеев.
— Да вы хорошо осведомлены, — удивился я. — Но откуда?? Опять Ваши фантазии?
— Вы уже смешны со своим недоверием, — бросил проф.
— Я современный человек! — возмутился я. — И в бабушкины сказки про всякие «волны», извините, не верю! И не поверю никогда! Телевизор не работает, интернет не работает — а этот человек вам рассказывает все с такими подробностями. Откуда? Неужели вы не понимаете, что он фантазирует??
Инженер повернул ко мне древний радиоприемник. И нажал кнопку. Приемник ожил.
— Эх вы, Папашин…
Черт, про приемник я как-то не подумал.
— Хватит болтать, — сказал Гордеев. — Сейчас полночь — я включу на 5 минут, послушаем новости. И сразу уходите! Я надеюсь, что еще не поздно…
— «Радонеж-Поволжье»? — кивнул я на приемник.
— Что?
— Слушаете, говорю, «Радонеж-Поволжье»?
— А? Нет, — рассеянно сказал Гордеев. — Какой еще «Радонеж»… «Свободу», конечно. Только все время подстраивать надо — волну, зараза, не держит…
Пока он крутил ручки настройки, я смотрел на Катю и профессора. Они трогательно сидели на краешке дивана, как воробьи на жердочке, и лица их, в дрожащем свете свечей, были хмурыми и озабоченными.
-… положение остается напряженным… — сквозь привычный вой глушилок послышался гнусавый голос диктора. — В городе продолжаются беспорядки, периодически слышны взрывы. По данным нашего корреспондента, все это больше всего похоже на взрывы бытового газа. Удивляет отсутствие официальных сообщений о ЧП по федеральным каналам — есть предположения, что население не хотят беспокоить в канун Рождества… гуманитарная катастрофа… режим секретности…
Звуки стали уплывать, и инженер снова принялся ожесточенно крутить ручки настройки.
— Какой-то бред! — не выдержав, сказал я. Меня никто не поддержал.
Вдруг сквозь шипение эфира вплыло совсем отчетливое, словно на усилении:
«А! Внимание! Сообщение-молния!! Как только что сообщили по данным спутниковой разведки… постойте, я не верю своим глазам… именно в данную минуту происходит разрушение плотины Верхневолжской ГЭС… Это невероятно! Если это террористы — как они заложили такой объем взрывчатки? Это невероятно! Со спутника видно плохо — в Поволжье облачность. Но… Но… Плотина полностью разрушена! О! Это грандиозно! Гигантская волна идет на город!!»
— Вы поняли? — спросил, ни к кому не обращаясь, инженер по технике безопасности.
Глава 16. Катаклизм
Честно говоря, тут даже я немного опешил и не успел еще сообразить, что сказать, как тут раздался… стук в дверь. Стучали требовательно и настойчиво.
— Что за черт? — в недоумении спросил проф. — Вы кого-то еще ждете?
Гордеев открыл, и в квартиру важно, без какой-либо спешки вошла строгая женщина в изящной белой шубке.
— Здравствуйте, — сказала она официальным голосом. — Могу я видеть инженера Гордеева?
— Это я, — сказал тот. Он явно был удивлен не меньше нашего.
— Я — секретарь приемной директора Балановской АЭС Фролова Валерия Кузьмича. Сегодня он просил меня найти вас и передать сообщение.
— Что за сообщение?
— Что он свою часть сделал и его совесть чиста, а вы можете не волноваться.
— Это все? — нервно спросил Гордеев. — А сам Валера… Валерий Кузьмич? Почему он… не сам?
— Он сказал, что вы все поймете…
И тут вдруг весь официоз с этой строгой женщины как-то мигом слетел, и она дальше продолжила жалобно, как будто вдруг сжавшись и утратив стержень: — В городе творится непонятно что… Станция остановлена. А Валерия Кузьмича… он арестован! Его взяли ФСБ! Я пришла к вам — объясните мне, что происходит? Я с трудом отыскала ваш адрес!