Возможно, сыграло свою роль то, что мой нежданный спаситель занимал один из двух роскошных «президентских люксов» на 21 этаже гостиницы (то есть это был практически пентхауз). Я, по его словам, поначалу никуда идти не хотел — и согласился только после того, как мне было обещано, что мы идем «к инженеру Гордееву». Всю дорогу в специальном «президентском» лифте я рассказывал без умолку, какой великий человек Гордеев и как важна наша с ним встреча для судеб мира.
Этого я тоже почти не помню. А вот своего спутника я запомнил. Сначала он показался мне старичком — этаким интеллигентным аккуратным занудой, такими в старых советских фильмах изображали старорежимных профессоров. Я даже так и окрестил его мысленно — «Профессор». Лишь потом я разглядел, что «Профессор» совсем не старик, просто суховат и бледен не в меру; а так он вполне моложавый мужчина лет 50.
Мужичок представился доктором Александром Иноземцевым… Впрочем, это было уже потом.
А до того случился небольшой конфуз: завалившись в номер, я сразу же проследовал в дальнюю комнату пентхауза, рухнул там на кровать и… захрапел. Прямо как был — в куртке и шапке.
Гм! В общем-то, столь простецкое поведение мне обычно несвойственно. Думаю, сказались бесчисленные празднования, волнения, беспокойство о будущем, необычное задание и, конечно, вызванная им резкая перемена обстановки. Стресс, словом.
Однако уже через 3 часа я проснулся на удивление свежим и бодрым. Мой гостеприимный хозяин, как оказалось, все это время терпеливо ожидал моего пробуждения, тихо сидя в соседней комнате. Только тут и произошло наше взаимное представление:
— Аркадий Панин… э-ээ… журналист. Из Москвы.
— Доктор Александр Иноземцев. Из… э-ээ.. Калининграда.
— А вы и вправду доктор? — весело спросил я. — От чего лечите? Честно говоря, чертовски хочется жрать! У вас тут нет ничего перекусить?
— Я распорядился, нам принесут обед в номер. Через (он посмотрел на часы) 5 минут.
— Спасибо, кстати, за гостеприимство. Плохо помню, как я здесь очутился… Мы знакомы?
— Я вам охотно подскажу: вы пришли сюда, потому что искали некоего инженера Гордеева.
— Точно! — удивился я. — Только убейте, не пойму, почему я решил искать его здесь.
— Это уже неважно. Я предлагаю вам искать его вместе. Дело в том, что я приехал позавчера и уже отчаялся его как-нибудь найти. Мы ведь с вами знаем (тут он многозначительно взглянул на меня), что у нас очень мало времени!
Доктор Иноземцев поднял и поставил на стол дипломат. Щелкнул застежками, открыл, извлек из него нечто серое и положил передо мной.
— Вам знакома эта вещь?
Я опустил взгляд. Передо мной лежала еще одна серая общая тетрадь с уже знакомым неразборчивым почерком.
Глава 3.5 января 201… года. То же время.Средневолжская Атомная Электростанция.(реконструкция)
Большой, просторный и светлый кабинет директора станции в административном здании АЭС. Здесь недавно закончилась утренняя планерка, и сейчас присутствует только хозяин, Фролов Валерий Кузьмич. Это представительный, несколько обрюзгший мужчина в возрасте «уже за 50», с жестким подбородком и тяжелым взглядом. Типичный «штатский генерал». Он идеально выбрит, держится прямо, однако, если бы у нас была возможность присмотреться, мы бы увидели, что глаза у него немного запали и покраснели, как будто он не спал предыдущую ночь.
Некоторое время он сидит на своем директорском месте, барабаня пальцами по столу и глядя в стену. Затем лезет в стол, достает и кладет перед собой общую серую тетрадь, подписанную чьим-то неразборчивым почерком. Не открывает ее, просто рассматривает каким-то обреченным, усталым взглядом. Сидит так еще две минуты.
Вдруг как будто встряхивается и резким движением берет трубку интеркома.
— Главного инженера ко мне!
Появляется главный инженер АЭС.
— Приступаем к остановке реактора.
Главный инженер, флегматичный человек лет 40, в очках, ничем не выдает своего удивления и лишь уточняет:
— Аварийно?
— Нет, штатно.
— Прямо сейчас?
— Да.
— Есть приказ?
— Есть.
— Мне бы в письменном виде.
— Возьми у секретаря.
— Хорошо.
— Что стоишь? Выполняй!
Главный инженер, чуть помедлив и еле заметно пожав плечами, уходит.
— Быстро!! — рявкает ему вслед Фролов.
15 минут после этого в кабинете ничего не происходит. Директор, явно в каком-то ступоре, просто сидит и все так же смотрит в стену, постукивая по столу пальцами.
После этого вдруг сразу начинают звонить все телефоны на столе. Директор не реагирует. К звону присоединяется мобильный директора, лежащий во внутреннем кармане пиджака.
Открывается дверь, заглядывает секретарша.
— Валерий Кузьмич, Москва!
Будто очнувшись, директор вздрагивает и говорит:
— Соединяй.
Поднимает трубку.
— Да.
(голос в трубке)
— Кузьмич, ты? Что у вас там такое? Почему упала мощность?
— Я глушу реактор.
— Не понял. Что?
— Я отдал приказ заглушить реактор.
(пауза)
— Почему?
— Вы же знаете. Вторая турбина не в порядке, требуется замена. Главный паропровод у меня третий год отремонтирован по временной схеме…
— Ты же сам докладывал, что это все не мешает эксплуатации!
— Докладывал. Но сейчас понял, что не хочу рисковать.
(еще одна пауза)
— Я не понял, Кузьмич, ты перепил, что ли, на Новый год?! Не просыхал все праздники? Ты что творишь?
— Я со второго числа на работе. И в этот Новый год вообще не пил. Не идет…
— Да мне плевать!! Немедленно восстановить нормальную работу станции!!
Директор Фролов вздыхает и почему-то с ненавистью смотрит на серую тетрадь перед собой — так, как будто это не прямоугольный предмет, а, к примеру, огромный серый таракан. Но отвечает твердо:
— Не могу. Техника безопасности предписывает остановить реактор и провести необходимые ремонтные работы.
Голос в трубке уже заходится яростью:
— А договоры поставок кто будет выполнять?! Сейчас зима! Кто даст мощность? Господин Фролов, вы отстранены от управления! Приказываю пройти медицинское… Козел, что ты творишь???
Фролов бережно кладет трубку и выходит из кабинета, бросив секретарю:
— Я на объекте.
Телефоны продолжают надрываться в пустом кабинете.
Глава 4. Как найти чертового инженера5 января 201… годагород С., гостиница «Восток». Время — около трех часов дня.
Не скрою, я был изумлен. Та же самая тетрадь! Однако откуда она у профессора?
— Знакомая тетрадка! — сказал я как можно небрежнее. — Вы, часом, не у меня из сумки ее вытащили?
— Что? Да как вы могли подумать! Это мой экземпляр, я получил ее… получил по почте. Два месяца назад.
— Шикарно!
Я наконец скинул с себя верхнюю одежду, ботинки; извинившись, уединился в огромной, размером с мою квартиру, ванной и долго там плескался. Вышел умиротворенный. Положительно, эта дикая поездочка начинала мне нравиться! Давно заметил: если что-то плохо начинается — дальше, скорее всего, будет все зашибись. Например, если заманят тебя в гости, а тебе идти было в лом, неохота, все болит, кроме скуки ничего не ждешь — наверняка в итоге будет и весело, и нальют, и кралю какую-нибудь подцепишь очень недурственную… И наоборот: если предвкушаешь, надеешься, ждешь чего-то замечательного от какого-нибудь события — наверняка будет жесткий облом, тоска, скука и трезвость! Такова жизнь, увы, не я ее придумал.
В общем, вышел я с полотенцем на плече, в теле бодрость. И голова, главное, совсем не болит! Говорю профессору:
— А где ж еда? Обещали, через 5 минут будет!
Жрать, действительно, хочу как из пушки. Профессор слегка как будто тормозит, откликается не сразу. Задумчив и грустен.
— А, что? Да, этот русский сервис… Сейчас еще раз позвоню.
Я тем временем осматриваюсь. Номерок действительно шикарный, сделанный, как я понимаю, под «русскую старину». На полу паркет, стены обиты как бы полированными досками, везде шкуры развешаны. Стол стоит дубовый, с мощными такими ножками. А вместо одной из стен — почти что во всю стену окно, и там — шикарная панорама города с высоты.
Я пристраиваюсь за столом — сажусь но деревянную, но очень удобную то ли скамью, то ли такой суперрусский стул.
— Что ж, давайте о Гордееве. Вы, значит, получили от него эту тетрадь и примчались сюда? Что ж до сих пор не нашли? Плохо искали? На ТЭЦ хоть обращались?
Профессор отвечал виновато:
— Я уже отчаялся, правда. С ТЭЦ я, естественно, начал — ведь Гордеев никаких своих личных данных не указал, только имя и должность. Сначала звонил туда. Однако там его звать отказываются.
— Как отказываются?
— Вот так. Просто, как услышат про Гордеева, бросают трубку, и все.
— Интересно! Ну и?
— Я тогда поехал на эту самую ТЭЦ. Узнал адрес. Но меня не пустили — там же, знаете, пропускной режим. Охрана! Я там вчера полдня околачивался, дождался конца смены… Ничего! Никто про Гордеева или ничего не знает, или не хотят отвечать.
— Энергетики, они такие… — сказал я со значением. — Каста! Ну, ну, — подбодрил я его.
— Да что «ну»? — неожиданно с раздражением сказал профессор. — Вот и всё. Я скачал себе адресную книгу города. Мало того, что она старая — аж 2007 года! Так там оказалось 128 Гордеевых с инициалами И.С.! Дико популярная здесь фамилия. Когда мне их обходить? Вы же знаете — завтра уже, скорее всего, будет поздно…
Тут послышался нарастающий гул, переходящий в рев. Через некоторое время оконный проем пересекла огромная туша самолета, летящего странно низко, и рев стал удаляться.
— О черт! — вырвалось у меня. — Тут что, аэродром так близко?
Профессор совсем понурился и на самолет, казалось, вовсе не обратил внимания.
— Не знаю, — сказал он рассеянно. — Я российскими авиалиниями не пользуюсь.