Я взглянул на профессора. Тот стоял, как громом пораженный.
— Ну, счастливо оставаться, — сказала Катя. — Любуйтесь тут в окно, спасибо за угощение.
И она нажала ручку двери. Дверь не шелохнулась. Она надавила плечом — никакого эффекта.
— Откройте, пожалуйста, дверь, — сказала она тихо.
— Я ее не запирал, — растерянно сказал профессор.
— Дайте я, — почувствовал я необходимость вмешаться.
Я подошел и толкнул дверь сам. Крепкое дубовое сооружение не шелохнулось.
— Генератор, говорите, в подвале, — тихо сказал я. — Сколько литров?
— Пятьсот, — прошептала Катя.
Глава 6. Волна пришла
— Давайте я, Катя, — сказал я. — Заело, наверно, что-то!
И я как следует навалился на дверь. Она не шелохнулась. Я надавил еще, аж застонал от натуги. Никакого эффекта!
— Во дела!
Я аж запыхался, пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке. — Какие-то чудеса. Что за шутки? Может, у вас администрация так шутит, типа, новогодние розыгрыши?
Катя негодующе фыркнула.
Профессор весьма нервно подошел к двери, тоже толкнул ее, потом стал осматривать и цокать языком, постепенно склоняясь до пола. Мы с Катей смотрели на него с недоумением и тревогой.
— Все ясно, — сказал он.
Я тем временем бросил взгляд в окно — и не удержался от возгласа.
— Ого! А что в городе-то случилось?!
— Что такое?! — вскинулись одновременно Катя и профессор.
— Да сами посмотрите — темень!
Действительно — еще вроде бы минуту назад вид из окна был вполне новогодний, открыточный — снежный и умиротворяющий: «дорожки» из горящих фонарей вдоль магистралей, приветливый свет тысяч окон… Теперь же за окном поселилась серая тьма, лишь местами прорезаемая фарами проезжающих машин.
Забыв о двери, мы с профессором бросились к панорамному окну.
— А где ж город? — вырвалось у меня. Мельком взглянул на профа — его лицо было искажено самым настоящим ужасом.
Отозвалась недовольная Катерина от двери.
— Да там же город, где и был. Что вы так переполошились? Опять свет веерно вырубили, эка невидаль! Аварий на электростанции, что ли, не видели? У нас так часто бывает.
В пейзаже стали вдруг снова проявляться окна — на этот раз они горели неярко, с каким-то красноватым свечением.
— Видите? — продолжала Катя. — Народ привык. Свечи зажигают, керосиновые лампы. Вы лучше думайте, как выйти отсюда. Я лично не собираюсь здесь с вами сидеть, мне домой пора, смена уже закончилась!
— Профессор, давайте вдвоем!
Я отвлекся от окна и снова пошел к двери.
— Бесполезно, — махнул тот рукой.
— Да бросьте! Вместе навалимся — и все!
— Посмотрите внимательно: дверь… как это говорится?.. встала косо…
(Я мельком удивился тому, что профессор, похоже, стал забывать русские слова)
— Перекосило? — ахнула Катерина.
— Ну да, — в голосе профа сквозила безнадежность. — Опустилась, так сказать, ниже уровня пола. И замок заклинило. Не открыть.
— Так давайте ее выбьем к чертовой матери! Не век же здесь сидеть, правда что!
Я действительно рвался в бой.
— Как вы ее выбьете, дорогой мой? Это дубовая дверь, толстая. Проклятый номер «люкс» и эта их «русская аутентичность»!
— Мда, дела… С чего ж вдруг ее перекосило?
— А Вы что, не замечаете наклона? — горько сказал профессор.
— Какого наклона? — не понял я.
В подтверждение своих слов профессор молча достал яблоко из блюда, стоящего на столике, и положил на столешницу. Яблоко секунду поколебалось, а потом решительно и весело покатилось к краю. Перед самым падением его машинально подхватила девушка Катя.
— Кривой столик?
Я все еще не понимал, что происходит.
— Это Волна, — проговорил профессор. — Стол ни при чем. Все здание чуть накренилось. Набок.
Подала голос Катерина:
— Я тоже что-то чувствую… вроде наклон в самом деле появился, туда, к стенке… Но этого же может быть!
Профессор развел руками.
— Стоп-стоп! — опомнился я. — Вы хотите сказать, что из-за этой вашей Волны… как ее… синхронизации сначала потух свет во всем городе, а теперь и наша гостиница стала как Пизанская башня?! И еще дверь из-за этого не открывается?? Но это же бред!
— Бред?! — чуть не закричал профессор. — Вы же сами приехали сюда из-за инженера Гордеева! Вы ему поверили! И вот пожалуйста — вы — и я! — оказались правы: все идет так, как он и предписал вот в этой (он потряс ею — я не заметил, когда он успел взять ее в руки) серой тетради!!
Мы попытались позвонить — телефоны не работали. Ни гостиничный, ни, что уж совсем показалось странным, наши сотовые. Мы поочередно давили экраны на каждом из них — никакого эффекта!
— Какая-то мистика! — не удержался я. — И телефоны не работают! А в то же время свет горит.
Буквально в следующий миг что-то крайне неприятно скрежетнуло, и я впервые почувствовал легкий, но все-таки безусловно реальный наклон комнаты. Тут же вдруг замигали, а потом погасли все лампы, и гостиничный номер погрузился во мрак. Что-то еще можно было различить разве что благодаря лунному свету — луна взошла в полную величину. По сырому ночному небу бежали облака, поэтому воздух в номере как бы все время мерцал.
— Ну вот, вы и накаркали, — желчно сказал профессор. — Свет горел, видимо, благодаря тому самому генератору в подвале. А сейчас гостиница еще чуть просела и накренилась, какие-то кабели зажало — вот и электричество накрылось.
— Господа, — внезапно подала голос Катя. — Прекратите скубаться. Лучше подумайте, как мы будем выбираться отсюда.
Я еще раз бросил взгляд за окно (там по-прежнему клубилась серая тьма), после чего решительно уселся в кресло. — Да что делать, что делать. Давайте просто посидим, помолчим. В конце концов, вас наверняка хватятся и кого-то пришлют.
— Да никто меня не хватится! — чуть не слезами в голосе сказала Катя. — Я же говорила, что у меня смена заканчивается! Девчонки наверняка подумают, что я отнесла еду и пошла домой, а мимо них как-то прошмыгнула…
— Ну ладно, — примиряюще сказал я разволновавшейся девушке. — Тогда заночуем! Это же люкс, тут масса места. Утром наверняка придут и освободят нас. Мы тогда рванем к Гордееву…
— Да вы что, не понимаете, господа?? — буквально взревел профессор. — Ферфлюхтер, майн готт!! Если основа гостиницы действительно построена в 1977 году, то что это значит? А?!!
— Не хотите же вы сказать… — начал я.
— Вот именно!! Здание изношено, и Волна на него действует, получается, точно так же, как и на все изношенное дерьмо в этом городе или даже в этом регионе!
— И… что тогда? — осторожно спросила Катя.
— Это значит, что оно может рухнуть в любой момент, — обреченно и уже как-то спокойно произнес профессор. — Мы в ловушке.
Словно в подтверждение его слов, пол снова едва заметно, но ощутимо качнулся, как будто еще чуть просел. Катя еле слышно ойкнула и, похоже, заплакала.
Глава 7. Трудно жить в Пизанской башне
И после этого, словно по волшебству, вновь повсюду загорелись лампы, а потом и телевизор вспыхнул. На экране все тот же Иван Ургант что-то издевательски втолковывал Гарику Мартиросяну. Беззвучно. Но свет меня приободрил.
— Ну что ж, — бодро сказал я, — выбираться так выбираться! А вот что там, в том углу за портьерой?
— Там балкон, — всхлипнув, сказала Катя. — Но он на зиму закрыт.
— Закрыт? Не беда, откроем! — сказал я.
И действительно, немного повозившись, балконную дверь удалось открыть (возился в основном я, поскольку профессор, видимо, от переживаний впал в некую прострацию, а от Кати было мало толку). Балкончик оказался маленький и узкий, но, главное, с его дальнего конца было буквально рукой подать до соседнего!
— А там что за балкон, Катя?
— Это наш второй суперлюкс, «Американский». Вы же видели — у нас два суперлюкса. Номер сделан в модном стиле «модерн хайтек», оборудован редкими композитными материалами… — Катя, видимо, шпарила по заученному, но быстро осеклась и сердито сказала: — Да что я вам рассказываю!
— Там живет кто-нибудь? — продолжил я расспросы.
— Нет, у нас вообще мало постояльцев.
— А дверь входная там тоже дубовая?
До Кати начало доходить.
— Нет, там дверь стеклянная — хайтек же! Из матового стекла, постмодерн… Так вы что же?..
— Да, я именно об этом. Мы сейчас аккуратно переберемся в этот ваш хайтек, расколотим стекла — и мы на свободе! Как вам план, профессор?
— Аркадий, вы не понимаете…
Профессор оставался в своем ступоре.
— Аркадий, Волна пришла. Город уже начал рассыпаться, я вижу. Наша гостиница рухнет в любую секунду. Я не понимаю зачем…
Я взял профа в охапку и вынес на балкон, на свежий воздух. Признаться, на высоте 20-го этажа погода чувствовалась еще мерзее, чем внизу. Резкий холоднющий ветер, сырость. Бррр!
— Не время распускать нюни, профессор! Нам, между прочим, сказочно повезло: гостиница просела как раз в нужную сторону! Мы спокойно перейдем куда надо по вон тому бортику — а сила тяжести сама будет прижимать нас к стене!
— Я не понимаю, — нервно сказала Катя, — почему нет тревоги? Почему не объявляют эвакуацию?! Может быть, в самом деле нам подождать — они должны будут прийти за вами…
— Это геометрия, — неожиданно ясным и четким голосом ответил проф. Холод ему явно пошел на пользу. — Ваши сидят ведь в основном на первом этаже? Ну вот. Понятно, что у основания наклон чувствуется гораздо меньше, чем у нас здесь, на вершине!
— То есть они там даже не знают про крен гостиницы?! — ахнула Катя.
— Сами же видите — никто не беспокоится…
— Так, господа! — встрял я. — Позвольте прервать вашу высокоученую беседу! Я вот тоже этот ваш «крен» ощущаю с трудом. Возможно, никакого крена и нет вовсе. Давайте, однако, действовать, инженер Гордеев нас заждался. Кто первый?
— Если вы не ощущаете крена, зачем вы вообще куда-то лезете? — желчно осведомился профессор.