— И все равно оно выглядит гордо, — заметил Тасолл, легко угадав мысли капитана.
— За Родину и Трон. — Тейд улыбнулся и снова посмотрел на Зайлена. — Знай, ты еще не уволен со службы.
— Прекрасно… значит, мне еще платят жалованье.
Зайлен попытался улыбнуться. Его лицо так побледнело и осунулось, что стало похожим на череп. Тейд предпочел об этом не упоминать.
— Мы запрем тебя в машине, — предупредил капитан. — Вместе с передатчиком Джандена.
— Я понял, сэр.
Тейд кивнул. Зайлен вряд ли проживет еще час, но, по крайней мере, он умрет, исполняя свой долг.
— Приближаемся к монастырю! — обернувшись через плечо, крикнул Коррун.
— Принято. «Рука мертвеца», какие проблемы впереди?
— На вид все чисто, сэр, — ответил Вертейн. — Чисто до самой границы монастыря.
— Будем молиться, чтобы так все и оставалось.
Его пожелание не исполнилось.
Той ночью жертвы эпидемии никак не могли успокоиться. Перед монастырем собралась огромная толпа ходячих мертвецов: некоторые просто стояли тихо и не двигались, другие завывали, подняв лица к ночному небу.
Восемьдесят восьмой налетел на них, подобно внезапной грозе. В монастырский парк ворвались семнадцать «Химер», их башенные лазеры с громким гудением кромсали мертвецов на куски. Тяжелые болтеры, установленные на крышах машин — и до сих пор почти не используемые, — разразились оглушительными залпами, поскольку протокол Отвоевания их больше не ограничивал. Разрывные снаряды уничтожали жертв эпидемии целыми группами, и холодный воздух наполнился брызгами еще более холодной крови.
Тейд ехал на своей «Химере», стоя на крыше и держа пистолеты в обеих руках: оружие полковника в настоящей руке, а свой пистолет — в аугментических клещах. Никаких признаков Гвардии Смерти пока не было: ни тех, что уже были на планете, ни воинов Вестника, высадившегося несколько часов назад. Возможно, Гвардия Ворона задержит Четырнадцатый легион, но после первой встречи Астартес с отрядом Вестника связаться с Валаром никак не удавалось.
«Химеры» кренились и подпрыгивали, сокрушая врагов гусеницами. Тейд крепко ухватился за броню и включил общий канал вокса:
— Восемьдесят восьмой, высадка по плану.
После этого он спрятал в кобуру один из пистолетов и, держась рукой за поручень, открыл стрельбу.
Маневр был выполнен настолько безукоризненно, насколько это было возможно в данной ситуации. При большом скоплении техники и недостатке пространства машины выстроились в почти безупречный «открывающийся глаз». Лязгнули гусеницы, заскрежетали трапы, и последние оставшиеся в строю отделения Восемьдесят восьмого Кадийского полка высадились, готовые к бою.
Толпа зараженных скверной мертвецов была рассеяна меньше чем через минуту после остановки первой «Химеры».
Затем машины были заперты, опечатаны и оставлены в том же строю. Солдаты Восемьдесят восьмого построились. Тейд, встав во главе колонны, снова вытащил оба пистолета.
— Зайлен, ответь Тейду.
— Слушаю, сэр, — последовал ответ по воксу от оставшегося на борту «Химеры» человека.
— Начинай.
Все вокс-наушники включились одновременно. Голос Зайлена был слабым и напряженным, но тем более искренне звучали в его устах слова литании отваги, передаваемые станцией Джандена.
— …вопреки всему мы храним верность Ему на Земле…
Тейд стал отдавать приказы, а литания продолжала звучать негромким фоном. В конце, когда все солдаты вытянулись по стойке смирно, укрепляя свой дух перед входом в монастырь, Тейд сказал кое-что еще:
— У нас остался только один шанс хоть что-то исправить. Один шанс, чтобы гибель экипажей разбитых кораблей, гибель каждого солдата в этом городе и каждого гражданина, умершего от долгой эпидемии… не оказалась напрасной. Единственный шанс. — Он помолчал, давая время каждому прочувствовать эти слова. — Мы направляемся в катакомбы. Потом спустимся еще глубже, к самому фундаменту. Если сумеем, проникнем еще глубже. Четырнадцатый Легион погубил этот мир, это священное место, и мы не в силах ему отплатить. Под монастырем есть нечто, что взывает к Вестнику. Вестник откликнулся. Теперь он идет сюда.
У нас есть единственный шанс лишить его добычи, единственный шанс убить того, кого он ищет. Вам известно, что мы ищем: боевой крейсер «Оскорбленный» эпохи Ереси. Вам известно, чем мы рискуем: всем и ничем, поскольку все, чего мы можем лишиться, это дыхание и кровь в венах. Это наш последний шанс всем вместе вступить в бой, прежде чем все погибнем, как должны погибнуть — на службе Кадии и Императору.
— За Родину и Трон! — хором закричали солдаты.
Их голоса прозвучали на фоне литании отваги, которую читал Зайлен по общему вокс-каналу.
— За Родину и Трон, — повторил Тейд. — Император защищает. Выступаем.
Монастырь был холодным и безжизненным, что ни у кого не вызывало удивления. И все же тишина действовала угнетающе. Топот солдатских ботинок странным эхом разносился по огромным залам, отражаясь от архитектурных деталей, а из ниш на людей сверху вниз смотрели строгие лица обезображенных статуй святых, ангелов и Астартес.
Четверым пилотам «Руки мертвеца» Тейд предоставил выбор: остаться в своих «Часовых» снаружи или бросить машины и присоединиться к остаткам полка. Все четверо предпочли остаться на месте. У высоких двойных дверей монастыря Тейд отдал им прощальный салют. Все понимали, что шансы выжить без поддержки остальных отделений у них почти равны нулю. Но солдаты знали, что и сами идут на верную смерть, и потому никто не решился уговаривать водителей изменить решение.
— Я предоставляю им возможность погибнуть так, как им хочется, — сказал Тейд. — Сидя в своих «Часовых», они истребят больше приспешников Архиврага.
— Но нам нужен каждый, кто еще в состоянии держать оружие, — настаивал Тионенджи.
— Четыре пистолета значат не так уж много, — возразил Тейд. — Они останутся и погибнут так, как хотят погибнуть. Они останутся и будут сражаться по своему выбору. Разговор окончен.
После этого Восемьдесят восьмой полк стал продвигаться вперед по разоренному храму, и время от времени одиночный выстрел лазгана уничтожал случайно встреченного мертвеца, бродящего по пустым залам. Голос Зайлена продолжал звучать на вокс-канале. На этот раз раненый читал литанию стойкости перед лицом смерти, но голос его с каждой минутой становился все слабее.
— Вокс-связь портится. Иногда совсем прерывается. Я едва слышу Зайлена, — сказал Даррик.
Тейд кивнул. У него не было ни малейшего желания поддерживать обман. Как и у мастер-сержанта Джевриана, только тот не стал молчать:
— Он едва дышит, парень. И это не повод для шуток.
Командир касркинов отбросил в сторону стеклянный пузырек, потом несколько раз сжал и разжал кулак.
— Так-то лучше.
— Ты себе что-то ввел? — с растущим раздражением спросил Даррик.
Кадийские обычаи отвергали все виды боевых наркотиков, и к нарушителям Тейд относился с особой строгостью. Большинство снадобий кроме усиления рефлексов и мышечной деятельности вызывали нестабильность и другие опасные побочные эффекты. В других подразделениях злоупотребление стимуляторами было обычным делом, но в Ударных силах практиковалось редко.
— Заткнись, нытик.
— Пошел к дьяволу, наркоман, — огрызнулся Даррик.
— Бан. — Тейд остановился и обернулся. — Это был френзон?
— Какая разница, если и френзон?
Рядом раздался щелчок и гул заряжаемого оружия. Взгляд Джевриана дернулся влево, и он увидел приставленный к виску лазерный пистолет комиссара Тионенджи.
— Будь хорошим солдатом и отвечай капитану, бритая обезьяна, — предупредил его Тионенджи.
Тейд переглянулся с комиссаром. Хорошо. Это были первые слова, произнесенные Тионенджи за несколько часов, прошедших после их стычки, и первый признак улучшения отношений. Хотя все еще очень далеких от идеала…
— Не-а, не френзон, — проворчал Джевриан.
— Это тебе не штрафной легион, и ты не катачанский дикарь, жующий запрещенные уставом наркотики.
Таким разозлившимся Тейда никогда не видел ни Даррик, ни остальные.
— Это «Десять-Девяносто», сэр? — спросил комиссар.
— «Десять-Девяносто»? За проглоченный стимулятор? Я же сказал, что это не чертов френзон.
— Так что же это? — потребовал Тейд. — Я не потерплю этого дерьма в нашем полку, касркин. Мы выше этого.
— Для капитана очень важно умереть с достоинством, — вмешался Даррик.
— Умолкни, Таан.
— Умолкаю, сэр.
— Послушай, — заговорил Джевриан. Он протянул свою огромную ручищу и опустил пистолет Тионенджи. — Мы ведь выяснили, что это не френзон и не сатрофин, верно? Трон в огне, нам предстоит выполнить большую работу, верно? И, насколько я помню, война еще не кончилась. Это всего лишь коктейль из «Ярости» с добавкой депрессанта, чтобы сохранить концентрацию. Подпитка для рефлексов.
Капитан принял объяснение, и командное отделение снова тронулось в путь, а Джевриан подошел к Тейду.
— На этот раз ты не слишком спешил меня поддержать, герой. В следующий раз, когда этот выходец с Гарадеша приставит пистолет к твоему виску, я, возможно, и не встану на твою защиту.
— Ладно, закончим с этим, — ответил Тейд. — Но ты тоже был не прав.
— Я запомню это. — Джевриан вернулся к своим касркинам. — Я запомню это, капитан.
Теперь Сет слышал голос с поразительной ясностью.
И в этом заключалась проблема. Голос исходил буквально отовсюду: из пыли под ногами, из кровавых пятен на стенах, из пор его потеющей кожи.
Инквизитор уже следил за каждым его шагом. Сет знал, в чем дело: он нужен им, чтобы отыскать источник голоса. Это очевидно. Но пока маленькая армия Тейда спускалась по широким ступеням в сводчатое подземелье, он со всей уверенностью понял: их надежда обманчива. Он был не в силах определить ни место, ни направление, откуда доносился рыдающий вопль. Даже с открытым невидимому миру разумом он чувствовал лишь иллюзорное царапанье невидимых пальцев.