–Куда вы меня ведете?– не выдержал Деранс.
Молчание.
–Почему вы молчите?
В ответ ни слова.
Он сделал еще несколько попыток вызвать их на разговор, но безуспешно. Конечно, клиры-хранители, особенно в братстве вестников, были люди малообщительные, нелюдимые. Уж таков их удел. Но клир легко мог нарушить свое уединение. Стоило дернуть за плетеный шнур, как где-то звонил колокольчик и в дверях появлялся сенешаль. А уж он, по распоряжению клира, вызывал к хранителю цитадели того, кого начальство пожелает увидеть. И каждый отвечал на вопросы клира без промедления.
Они молчат умышленно? Глухие? Или немые? А может, ему только кажется, что он говорит? Может, рассудок помутился настолько, что все слова звучат лишь в его голове? Должно же быть объяснение! Обычно тюремщики хоть как-то общаются с узниками. Оскорбляют, злорадствуют, но – говорят!
Деранс стукнулся головой. Его даже не предупредили о низкой притолоке. Лишь настойчивые тычки в спину. Что им стоило сказать: «Пригнись!»
Еще один удар. Другая притолока.
–Будьте вы прокляты!– прорычал Ментан.– Именем Двенадцати проклинаю вас и ваши семьи!
Может, хоть на это они ответят? Разозлятся и ответят?
Нет. Молчание…
Вдруг он почуял невыносимый при его постоянном голоде запах. Пахло жареным мясом, только что снятым с огня. Пахло овощами и маслом. Пахло свежими лепешками, вином и шкварками. Рот заполнился тягучей слюной, и свело пустой живот. Повязку с глаз сняли. Он находился в отделанном деревом помещении без окон и с низким потолком. Горели свечи. Перед пленником стояло два стола. Один большой, другой, чуть в стороне, поменьше. На малом столе какие-то предметы были прикрыты тряпицами. Но на малый стол Деранс и не смотрел. Его взгляд прилип к тому столу, за которым сидел Олвин Тоот собственной персоной.
Этот стол ломился от яств. Все они источали ароматы, мучающие разум и плоть. Олвин неторопливо резал ножом горячее мясо, придерживая его вилкой. Отправлял в рот, смакуя и тщательно прожевывая каждый кусок. Затем поднимал серебряный кубок и отпивал душистого вина. При этом он даже не смотрел на пленника. Будто и не было его здесь. Просто ел, всем видом давая понять, что получает от этого неслыханное удовольствие.
Перед Ментаном поставили стул и усадили, после чего завязали руки за спиной. Лесной король Роберт, Шон Арчер Покойник и Карл Лысая Гора стояли позади, в полумраке, и с любопытством наблюдали, что же будет делать Олвин дальше.
А он все наслаждался трапезой, глядя мимо пленника. Клир тем временем тяжело сглатывал и не отрывал глаз от стола.
Кубок опустел. Олвин неторопливо взял штоф с вином и столь же неторопливо подлил себе. Сделал большой глоток и шумно выдохнул.
«Вот она, пытка,– думал Ментан.– Не железом и огнем истязают – голодом. Просто привели меня поглазеть, как он жрет!»
Вдруг Олвин вперил взгляд в Деранса.
–Ты голоден?– произнес опальный вестник.
Ментан вздрогнул. Слова? С ним говорят? Он завертел головой, словно искал тех, к кому мог обращаться Тоот на самом деле.
–Клир девятого пера Деранс Ментан, что ты башкой вертишь? Ты голоден?– строго повторил вопрос Олвин.
–Д-да… конечно…– закивал пленник. «Еще спрашивает, будь он проклят!»
–Тогда я могу предложить тебе выбор. Возможность первая.
Олвин протянул руку и сдернул одну из тряпиц на малом столике. Под тряпицей оказались весы. Тяжелая подставка из бронзы и две покачивающиеся плоские чаши.
–Ты выберешь еду с этого стола. Любую. И сколько пожелаешь. Мы положим ее на одну чашу весов. Затем я возьму нож, отрежу кусок твоей плоти и положу на другую чашу. Если чаши не уравновесятся, мы добавим еды на одну или твоей плоти на другую. Ты получишь еду, когда чаши будут весить одинаково.
–Что-о?– Ментан дернулся на стуле.– Зачем! Вы не можете!
–Хм,– нахмурился Олвин.– Ты сидишь привязанный к стулу и говоришь мне, что я могу, а чего не могу?
–Вы не так меня поняли!
–Ты сказал, что я дурак?
–Нет!!!– заорал Ментан.– Чего вы хотите?!
–А вот это хороший вопрос. Я хочу не так уж и много. И если ты пойдешь мне навстречу, то получишь еду, а твое бренное тело не пострадает.
Олвин сдернул вторую тряпицу. Под ней была серебряная чаша, похожая на те, в коих подавали на пирах фрукты и ягоды. Рядом с ней лежали серые бруски и шар с иглой.
–Скажи для начала, что это.
Ментан снова сглотнул, уставившись на чашу и бруски.
–Так вот оно что… Вот зачем все… Ты выкрал… это…
–Что – это?
–Самописец!– обреченно выдохнул клир.
–Самописец? И для чего он?
–Это великая тайна…
Олвин перевел взгляд на Шона Арчера:
–Отрежь ему ухо.
За спиной Деранса послышался шорох вынимаемого из ножен клинка и скрип половиц под ногами Шона.
–Нет! Подождите!– задергался Ментан.
Тоот поднял руку.
–Ты же сказал, что это великая тайна. Мне теперь хочется узнать, насколько она велика. Стоит ли она твоего уха? А может, двух? Какова цена? Добавить к ушам десяток пальцев? Оскопить тебя? Выколоть глаза? Насколько дорога для тебя эта тайна?
Олвин говорил совершенно спокойно, и это спокойствие наводило ужас.
–Я скажу! Не отрезайте ничего!
Ментан наклонился так, что едва не рухнул вместе со стулом, но Арчер, схватив за спинку, удержал.
–Говори. Но говори правду.
–Это самописец для обмена посланиями…
–Поясни,– прищурился Тоот.
–Он… пишет послание… Это трудно объяснить…
–Зато ухо отрезать легко. Так что найди слова, я очень тебя прошу.
–Послушайте… Это… особая магия…
–Ближе к делу, Деранс,– вздохнул Олвин.
–Представьте, что можно отправить послание без вестовой птицы, без лисицы, без вестника. Просто берешь особый стилус и пишешь им на вощеной дощечке. Дощечка расположена над самописцем. Игла на шаре повторяет движения кончика стилуса с нижней стороны. Другой самописец принимает послание. Шар начинает двигаться в жидкости, и игла сама пишет послание на другой дощечке. Потом берешь эту дощечку, подносишь к зеркалу и читаешь.
–Вот видишь, Деранс, совсем не трудно, правда?– заулыбался Олвин.
Он налил вина, встал из-за стола и подошел к пленнику.
–Выпей. Хорошее вино.
Тоот держал кубок, а Деранс жадно глотал кисло-сладкий напиток.
–А поесть?– выдохнул он, когда Олвин отнял кубок.
–Еще поешь, не волнуйся. Вон еды сколько. А теперь скажи мне, этот стилус, которым надо писать на дощечке, тоже должен быть из магнетита, как и те бруски?
–Магне…– Ментан поднял голову и уставился на Олвина.– Так ты все знаешь и без меня?
–Не все, но кое-что. Так что будь со мной честным. Если поймаю на лжи… Уши, пальцы, глаза… И никакой еды… Понял?
–Д-да…
–Что – да?
–Понял…
–А что насчет стилуса?
–Да, он из магнетита…
–А чем наполняется чаша? Что за жидкость?
Деранс зажмурился. Неволя, голод, угрозы… Но ведь был еще долг перед орденом. Он же клир девятого пера!
–Кровь,– выдавил Ментан.
–Кровь?– поднял брови Олвин.– Вот, значит, как. И что за кровь?
–Человеческая…
–Ага. Кровь. Человеческая. Ну-ну… А как собрать бруски, чтобы они оставались на месте?
–Их надо нагреть. Нагреть на огне. Тогда они…
Позади кто-то кашлянул, и пленник вздрогнул.
Шон Арчер поманил Олвина пальцем. Тоот, прежде чем выйти, подошел к Роберту и Лысой Горе.
–Присмо́трите за ним?– шепнул он.
–Конечно,– кивнул лесной король.
–Но только никакой еды. И разговоров тоже.
–Хорошо.
Олвин взял подсвечник, вышел с Шоном в соседнюю комнатку и плотно закрыл за собой дверь.
–Говори, Арчер.
–Он лжет,– тихо заговорил Покойник.
–О чем именно? Я догадываюсь, что он лжет о крови. Она бы оставила следы на чаше, на камнях или на шаре. Что-то еще?
–Да, магнетит. Его нельзя нагревать. Волшебная сила магнетита исчезает, если накалить его до половины того жара, который плавит бронзу.
–Откуда знаешь?
–Плавал я одно время на торговой галере. Незаконные товары и все такое прочее. Однажды мы выпивали в Белой гавани с торнайскими моряками. Мы все хотели выторговать у них секрет путевода.
–Путевода?
–Да,– кивнул Арчер.– Они его компасом называют. Этот компас показывает, где север. В любую погоду знаешь точное направление. Оттого торнайцы славятся как знатные мореходы. Но эти мерзкие жабы не делятся секретом и не продают компасы.
–И что?
–Так вот, компас – это стрелка на блюдце. Стрелка – из этого самого магнетита. Они все же кое о чем проболтались по пьяни. Хотя что толку… Никто не знает, где взять магнетит. Но название я очень хорошо запомнил. Ты же знаешь, на память не жалуюсь.
–Ну да, ну да…
–Так вот. Подвыпив, моряки торнайские рассказали, как они погубили киннелийских пиратов. Они продали киннелийцам компасы. Только все магнетитовые стрелки прокалили в жаровнях, и те потеряли свои свойства. Показывали куда попало. Двадцать киннелийских кораблей сгинуло. Погода стояла пасмурная, и вся надежда была на магнетитовые путеводы. Но они нещадно врали!
–Нещадно врали, говоришь. Как и наш клир… Давай так. Когда кивну, выбьешь из-под него стул.
–Что может быть проще. Сделаю,– кивнул Шон.
Тоот выдернул из-за пояса кожаный мешок, о котором просил Роберта.
–И еще кое-что…– Олвин кивнул на свисавший с пояса Покойника нож.
Деранс Ментан сгорбился и повесил голову, стараясь не смотреть на еду. Он мог не смотреть, но от запаха деваться было некуда.
Позади послышались шаги. Олвин. Он обещал еды. Но когда накормит? Когда?!
Удар был столь неожиданным, что сердце едва не разорвалось. Стул рванулся под Ментаном, словно необъезженный скакун. Еще падая, клир почувствовал, как на голову натягивают мешок. И сразу стало невозможно дышать.
–Я же говорил: не лги мне, хранитель! Говорил?!– закричал Олвин, садясь на грудь клира и затягивая мешок вокруг шеи.
Ментан сучил ногами, дергался, мотал головой, тщетно пытаясь освободиться от мешка. Опальный вестник повернул голову и кивнул Шону Арчеру.