–Капитан!– воскликнул один из его матросов.– Взгляните туда!
И он вытянул руку на запад. Матрос стоял, нехотя поднялся и Вистлер.
–Проклятье,– простонал капитан «Соленого ветра».– Надеюсь, их не придется разгружать. Или я первый в очереди бросаться со скалы…
Пленники один за другим стали подниматься. То, что они увидели на горизонте, повергло их в тихий ужас. К острову Последний Взор шли десятки, а может, и вся сотня кораблей с черными парусами.
Командор Ворхарт кивнул, и надсмотрщик дунул в боцманский свисток. Раздались злобные окрики и едва передохнувших пленников снова погнали на пристань. Ворхарт продолжал сидеть в седле, наблюдая за сборкой и установкой метательных орудий. Корабли на горизонте его не беспокоили. Ведь это были не враги, а соратники.
Позади, со стены цитадели раздался крик.
–Командор! Скорее, вы должны это немедленно увидеть!
Ворхарт обернулся.
–В чем дело?!– хриплым басом крикнул он в ответ, придерживая рукой черную широкополую шляпу.
–Я не могу при всех, командор!
Это был человек с Мамонтова острова. Хранитель чаши, который должен был заменить в цитадели местного клира, а заодно установить самописец.
Конь рысью бросился к воротам. Хранитель уже ждал у входа в донжон.
–Это продолжается четверть часа!
–Что именно, якорь тебе в глотку?!
–Сейчас увидите!
Они бегом достигли лестницы в башню вестников и поднялись к тайной комнате. Хранитель загремел связкой ключей и отпер дверь. На столе стояла серебряная чаша самописца. Над ней находилось хитроумное устройство в виде крутящегося колеса с восемью восковыми табличками. Устройство позволяло не бдеть постоянно у чаши: если приходило послание, игла писала на одной табличке, а когда место заканчивалось, срабатывала пружина и колесо поворачивалось на одну восьмую оборота, подставляя чистую табличку.
Игла медного шара неистово дергалась. Ворхарт никогда не видел ничего подобного. Движения были столь стремительны, что даже разглядеть иглу было невозможно. Она с противным скрипом чертила по восковой табличке, и тут же срабатывала пружина.
–Что пишет самописец?
–В том-то и дело, что не пишет! Он рисует!
–И что он рисует?
Ворхарт подошел к столу и попытался разглядеть таблички. Но колесо вращалось слишком быстро, и он видел только что-то круглое.
–Холера! Ты можешь это остановить?!
–Он рисует одно и тоже, но вдруг возникнет что-то новое?..
Вдруг игла замерла. Драконья ртуть перестала колыхаться, словно мгновенно затвердев. Остановилось и колесо. Хранитель осторожно снял все таблички и разложил на столе. Рисунок на каждой был прочерчен по нескольку раз и ничем не отличался от прочих. В середине большой круг. От круга расходились заостренные лучи. А в самом круге… Поначалу командор увидел лишь беспорядочные полоски и завитки, походившие на клубок спутавшейся бечевки. Но через мгновение Ворхарт разглядел в нем жутковатое лицо с раскрытой пастью…
–Тринадцатый,– выдохнул он.– Это что за байда?!
–Понятия не имею, командор!– развел руками хранитель.
Он взял одну из табличек и стал разглядывать рисунок.
–Как будто солнце. И у него… один… два… три… тринадцать лучей! И один луч чуть длиннее!
Ворхарт уставился на хранителя.
–И что это может значить?
–Если бы я знал!
–Чаша испорчена или работает?
–В наставлении сказано, что, если игла ведет себя странно, надо перебрать магнетитовые бруски.
–Займись сейчас же. Если выйдет, отправь письмо колдунам. Сообщи, что тут было, и жди ответа! Может, объяснение найдется у них.
–Да, командор!
Издалека горное поселение язычников выглядело заброшенным, как и то, что попалось днем раньше. Здесь уже выпал снег. Но если люди покинули жилища из-за снегопада, то почему на снегу не было никаких следов? Олвин долго рассматривал дома из необработанного камня, глины и дерна, стоящие на склоне одной из гор Цитадели Богов.
Долгий путь по Змиевым лесам был позади. Они достигли северного рубежа, за которым запретные земли. Но до горы Флориана, вершина которой утопала в низких облаках, по меньшей мере день, а то и два. И ничто бы не задержало их, если бы не это.
Во вчерашнем поселении не было ни людей, ни животных. В паре домов на печах стояли котелки с похлебкой. Печи потухли, а похлебку так никто и не тронул. Что заставило людей сбежать? И если они сбежали, то куда? И вот еще одно поселение. Нет дымов от очагов. Не видно людей. Только холод, свежий снег и подвывающий в кронах горных сосен ветер.
Шон Арчер подполз к Олвину на край скалы, откуда Тоот наблюдал за расположенной внизу деревней.
–Ну что?
–Тишина и запустение.
–Что делать-то будем?
–Надо осмотреть деревню. Мне это очень не нравится.
–Тогда зачем осматривать?
–Ну вдруг понравится? Где Красавчик?
–Внизу. Нас ждет.
–Тогда идем.
Осторожно ступающие ноги хрустели по снегу. Флориана нигде не было видно. Шон Арчер уже второй раз прокричал гагарой, но ответа не последовало.
–Проклятье, куда он делся?– прошептал Покойник.
Олвин хмурился. Ощущение опасности не покидало, а вестников учили прислушиваться к своим ощущениям. Но в этом мрачном месте их было столько, что от их неслаженного хора можно было оглохнуть. А еще и Флориан куда-то запропастился…
Вдруг движение на склоне. Руки судорожно сжали мечи, и в низину скатился, под конец кувырнувшись, Красавчик.
–Да поимей тебя тринадцатый! Ты почему не отзывался?!– зашипел Арчер.
Флориан тяжело дышал и выглядел крайне возбужденным и напуганным. Он быстро встал, отряхиваясь от снега и поправляя колчан.
–Наверху…– выдохнул он.– Наверху святилище друидов!
–И что там?– напрягся Олвин.
–Мертвецы!
Святилище располагалось на вершине небольшого скалистого нароста, торчащего из склона соседней горы. К нему вела тропа, ограниченная двумя плотными рядами сосен. Само святилище представляло собой круг из поставленных стоймя плоских каменных глыб, в середине которого высился собранный из бревен конус. В бревенчатом конусе имелась низкая дверь. Входящий волей-неволей должен был поклониться.
Но Олвин со спутниками входить не торопились…
Олвин внимательно смотрел на покойника. Неведомая сила оторвала левую руку, что лежала чуть в стороне. Ноги переломаны так, что в нескольких местах торчат кости. Голова нашлась не сразу. Она глубоко вошла в снег. Тоот осторожно ткнул острием меча и развернул голову лицом к себе…
Бледное бородатое лицо и открытые желтые глаза с крохотными зрачками.
–Мангус!– отшатнулся вестник.
–Чего?– спросил Арчер.– Мангус?
–Да. Я рассказывал про них. Люди, обращенные колдунами. Исполняют любую их волю. Живые мертвецы…
–Так он жив или мертв?
–Мертв. Голова отсечена от тела. Точнее… оторвана…
Флориан, стараясь не приближаться, стал разглядывать голову.
–Выходит, это мангусы перебили местных?
–Нет,– мотнул головой Олвин.– Судя по внешности и одежде… это и есть местный. И его обратили…
–Тринадцатый,– выдохнул Шон.– Значит, и нас могут обратить?
Вестник продолжил осматривать святилище, медленно отвечая на вопрос:
–Это могут сделать только колдуны. И только если мы попадем к ним в руки. Да и то это дело небыстрое. Тем более что люди с сильным духом обращаются плохо…
–Ну тогда хорошо, что с нами Крошки Четта нет,– невесело усмехнулся обезображенным ртом Красавчик Флориан.
–Меня иное беспокоит,– проговорил Тоот.– Кто это сделал с мангусом?
–Там еще один!– заметил Шон и двинулся далее по кругу.
Голова была полностью размозжена, и только выпавший глаз свидетельствовал, что это тоже мангус. Брюхо было разорвано, кишки прилипли, а затем примерзли к каменной глыбе. А дальше еще с полдюжины истерзанных тел.
–Похоже, мертвы уже больше недели,– проговорил вестник, осторожно трогая кровавые раны.– Но ни один зверь не пришел на падаль. Почему?
Все трое обменялись взглядами. Но сказать было нечего.
Олвин направился в бревенчатый конус. Пригнулся, входя в дверь. Здесь во время обрядов жгли костер, и наверху имелось отверстие для дыма. Через отверстие внутрь поступал свет.
Олвин ничего не сказал. Только поджал губы, борясь с тошнотой. А вот вошедшие следом Шон и Флориан заголосили вразнобой:
–О боги!.. Мать твою!.. Вот ведь срань-то какая!.. Тринадцатый!..
Святилище устилали части человеческой плоти. Куски были столь мелкими, что невозможно было определить, останки скольких тел здесь лежали. Последние две ночи выдались морозными, и трудно было вообразить, какой бы иначе стоял здесь запах. В середине находился обложенный камнями очаг. Возле валялся наиболее крупный из останков: верхняя часть туловища с обеими руками и головой. Мертвец, лежащий спиной вверх, был в темно-синем балахоне с накинутым на голову капюшоном. Медленно подойдя, Олвин перевернул тело и склонился. Серая морщинистая кожа. Никаких волос на лице. Даже бровей. Глаза, налитые кровью.
–А вот это, друзья мои, уже не мангус.
Олвин повернулся к товарищам и внимательно посмотрел на них.
–Это колдун с Мамонтова острова.
Флориан сглотнул.
–Да что же здесь случилось?
–Смотрите!
Шон бросился к очагу и поднял из золы какие-то предметы.
Олвин Тоот узнал их. Это была серебряная чаша самописца и несколько магнетитовых брусков.
–Откуда она здесь?– удивился Красавчик.
–Наверное, колдун связывался с Мамонтовым островом,– предположил Олвин, и тут же его озарило: – Ищите стилус и ртуть! Они должны быть здесь!
Флориан и сам Тоот, преодолевая отвращение, принялись рыться в останках.
–Чаша валялась дном вверх. Если и была ртуть, то вся вытекла,– развел руками Арчер.
–Может быть еще,– сказал Олвин.– Ищите сосуды, фляги. Шон, забери чашу и бруски. И поищи остальные бруски. И шар с иглой.
–Хорошо…
Вскоре вестник обнаружил тонкую длинную палочку с одним заостренным концом и другим сплющенным. Олвин приблизил палочку к мечу. Ее потянуло к металлу, и палочка с глухим звоном прилипла к лезвию.