Я выпрямилась и обернулась на Дакоту, которая наблюдала за мной с лукавой усмешкой. Той самой, какой попрощалась со мной с утра. Той самой, в которой читается: «Я знаю, что ты притворяешься».
– У нас был перерыв, – ответила я за всех. – Но я уже отдохнула и готова продолжить.
– Не сегодня, – припечатал Хаген. – Я ведь сказал, Сандра. Ты устала и вряд ли сможешь хотя бы поднять меч.
– Меч – точно нет, – вместо меня сказал Нокс. Он отклеил от себя Одри и в пару шагов оказался рядом со мной. – Я ведь обещал научить тебя стрелять.
Чародей улыбнулся, но я ответить ему тем же не смогла. Слабо кивнула и протянула раскрытую ладонь, в которую парень вложил незаряженный пистолет.
Дакота воодушевленно потерла ладони и устроилась там, где еще пару минут назад сидел Нокс. Тренировка с ним была не такой долгой и изнуряющей, как с Хагеном. Маг большую часть занятия посвятил тому, как правильно целиться, перезаряжать пистолет и держать руки. Если с первыми пунктами я поняла все сразу, то на последнем пришлось остановиться.
– Вот так, держи, – постоянно поправлял мою позу Нокс, когда у меня в очередной раз провисал локоть или слишком задиралось плечо.
Он раз за разом подходил ко мне почти вплотную, клал свои ладони на мои плечи или ладони, помогая принять правильное положение. Хаген делал так же, когда учил управляться с мечом, но именно сейчас мои щеки запылали, а в груди расцвел колючий букет смутных сожалений.
Тренировка была полезной, но недолгой. Во-первых, потому что к концу дня я окончательно вымоталась и мое тело казалось безвольным желе. Во-вторых, зрители оказались слишком шумными – и на их голоса быстро стянулись другие Химеры.
Больше всех мешалась Одри. Вампирша не смогла усидеть на месте и решила, что пояснений и помощи лишь Нокса недостаточно. К концу занятия все чаще она, а не Нокс поправляла мои движения, что в итоге начало меня раздражать.
– На сегодня давайте все, – сказала я и вручила Одри пистолет.
Перед этим меньше чем за пять минут я чисто в учебных целях успела раз двадцать его зарядить, а затем вытащить магазин обратно. Нокс сказал, этот навык нужно довести до автоматизма.
– Уже устала? – Одри выгнула брови в притворном удивлении.
Я не стала ей отвечать, хотя на языке вертелось много злых слов. О том, что у меня есть дела поважнее, чем просиживать весь день в лазарете у кровати спящего. О том, что сегодня с полученным клеймом моя жизнь снова перевернулась с ног на голову. О том, что я отдаю слишком много крови и из-за этого постепенно умираю.
– Устала, – выдохнула я коротко. Обошла Одри, слабо кивнула в знак благодарности Ноксу, на прощание махнула ладонью всем остальным собравшимся у костра Химерам и ушла с поляны в компании Дакоты и Хагена.
Меня не покидало чувство, что сегодняшним вечером побывала на дешевом спектакле.
Однако меня ждало продолжение шоу. Оно случилось, когда я осталась наедине с Хагеном, чтобы в уже привычном вечернем ритуале позволить ему выпить моей крови.
Я помнила, чем кончился вчерашний поцелуй. Помнила терзания, угрызения совести и жалость к себе. Но снова совершила эту ошибку и сама поцеловала принца перед тем, как он меня укусил. Обнимала его, а перед глазами стояли Одри и Нокс. Даже не знаю, распаляла меня эта картинка, добивала или же так подсознание стремилось сказать: «Так и должно быть. Иного пути нет».
Я пыталась принять свою судьбу, растормошить сердце и душу, пробудив в них чувства к принцу, с которым проведу остаток дней. Хаген этого не понимал и, веря в мою искренность, самозабвенно отдавал всего себя каждым касанием, каждым поцелуем, что становились увереннее и глубже.
Он вбирал мои губы так, будто дышал нашим поцелуем. Трепетно касался моей кожи и сам дрожал от нежности, с которой это делал. А меня изнутри колотило от ненависти к себе и отвращения, которые росли вместе с привязанностью принца.
Когда Хаген залечивал новые раны укусов, когда укладывал меня одну на постель, когда заверял, что всегда будет рядом, я улыбалась. Ждала, когда он уснет, а затем долго душила рыдания подушкой.
Глава 16
Следующая неделя стала мучительным повторением одного и того же дня. Кто-то словно записал его на кассету, а затем стал проигрывать ее, пока пленка не сотрется до дыр. И с каждым повтором мне становилось все тревожнее. Мнимое спокойствие и однообразие походили на затишье перед бурей. В душе собирались тучи, и я уже не различала, где мой страх перед судьбой, а где предчувствие.
Каждый день мы посещали новых глав государств. За Лореном Офудо, хранителем Равена, последовали представители Ламии, Фумея, Локшера… После я запуталась в порядке и числах. Не теряться в происходящем помогало только клеймо на кисти, что паутиной раскинулось на весь ее тыл. Каждая новая клятва – очередной виток узорной спирали.
Всякий визит к главам был до зевоты одинаков. Менялись только языки, на которых нас приветствовали, и количество охраны, что с каждым днем становилась внушительнее.
Переводчиком была Дакота, но примерно к третьему нашему путешествию я в ее услугах совсем не нуждалась. Главы всегда говорили и спрашивали одно и то же.
Одинаково звучала речь Хагена и его доводы присягнуть мне. Демонстрация Мергера – та еще рутина. Я думала, что разнообразие однажды проявится в попытке кого-то из глав ослушаться принца и сорвать ритуал, но этого так ни разу и не случилось. В глубине души это даже разочаровало меня. Ведь осмелься хоть кто-нибудь нарушить волю Хагена, у нас бы появилась новая зацепка в деле, которое впало в анабиоз.
Допрос Лорена Офудо не сдвинулся с места. На директора бара, где обращали людей в низших, Химеры нарыли кучу замятых дел, но ни одно не было для нас полезным.
Полное затишье.
Однако оно не внушало спокойствия, а выглядело каким-то натянутым, неестественным. Такая тишина бывает в секунду, когда видишь занесенную для удара руку. Миг. Осознание. Удар.
Эта пугающая ассоциация не выходила из головы. В каждом новом хранителе очередного государства я видела вероятного противника и представляла, что именно он виновен в обращениях людей, он подставил нападение на резиденцию, а значит, он убил моих родителей. Я подозревала всех, скалилась на любого, кто приближался ближе, чем на десять шагов, но всегда проигрывала самой себе, ведь ничего не происходило.
С каждым днем я становилась все более нервной, настороженной и слабой. Хаген забрал уже столько крови, что моя кожа походила на крыло бабочки. Такая же тонкая и хрупкая. Бинты прятали укусы на шее и запястьях. Губы обрели ежевичный оттенок, что помогала спрятать только ярко-красная помада, которую мне одолжила Дакота. Но если кожу можно припудрить, губы подкрасить, то стеклянный взгляд оживить не могло ничто.
Неизменными оставались и тренировки с Хагеном и Ноксом, на которые день ото дня являлось все меньше зрителей. Примерно к середине недели они и вовсе пропали. На поляне, огороженной забором, или на краю лагеря со мной возились только Нокс и Хаген. Удивительно, но даже Одри перестала хвостиком бегать за нами. Или, лучше сказать, за Ноксом?
Каждое занятие я показывала новые результаты, сносные для мастеров своего дела, но просто великолепные для меня, ослабшей девчонки с пустым от отчаяния и тусклым от болезни взглядом.
За неделю уроков у Хагена я научилась простейшим блокам, нескольким выпадам и цепочкам атак. Я сама понимала, что двигаюсь недостаточно быстро, а меч держу некрепко, но принц всегда хвалил меня, понимая, насколько мне тяжело.
– После обращения будет проще, – подбадривал он каждый раз, когда мои руки слишком быстро начинали дрожать после малейших усилий.
Тренировки с Ноксом были проще. Стрелять я училась быстрее, хотя тоже имелись свои трудности: затекающие руки, слишком громкие звуки выстрелов, к которым нужно привыкнуть… И недосказанность, повисшая между нами.
Сначала мне казалось, что ее чувствую только я. Только я ищу в случайных касаниях смысл и пытаюсь прочесть что-то во взгляде, мерцающем серебром луны. Но когда после очередной тренировки с Ноксом в своем кармане я нашла записку, все стало одновременно и проще, и сложнее.
«Нам надо поговорить», – размашистым почерком гласил клочок бумаги, в который оказалось завернуто эххо.
Я перекатывала красный камень между ослабших пальцев, стоя у раковины. Мне стоило просто сжать эххо в ладони и позвать Нокса. Уверена, осколки этого камня есть только у нас двоих, а эххо – единственный шанс на разговор. Хаген никогда не оставит меня наедине с Ноксом, а при принце мы не решались обменяться и парой фраз. Даже сейчас Хаген сторожил за дверями ванной комнаты, дожидаясь меня.
Со звонким стуком камешек ударился о железо раковины, но в смыв так и не скатился. Я прикусила губу, огорченная тем, что судьба дает второй шанс, о котором не просила. Если бы камень упал в смыв сам, я могла бы сослаться на дрожащие руки, слабость и неаккуратность. А сейчас пришлось ударить по нему ногтем, чтобы эххо безвозвратно ухнуло в паутину труб.
Последний раз взглянув на записку, я разорвала ее на крошечные клочки, открыла узкую форточку и пустила конфетти по ветру.
На моей руке уже двенадцать витков спирали. Осталось всего три клятвы, и через неделю я бесповоротно стану сосудом силы короля. Нам с Ноксом не о чем говорить. Все давно решено, и клеймо на моей кисти – самое назойливое тому подтверждение.
– Сегодня мы никуда не отправимся. – Хаген поставил на стул поднос с завтраком и придвинул его к моей постели. – Постарайся отдохнуть, хорошо?
Я так и застыла, не донеся ложку до рта.
– Ты так говоришь, будто сегодня оставляешь меня одну.
– Не одну, а под присмотром Дакоты и Химер.
Отложив ложку и выпрямив спину, я недоверчиво склонила голову набок. Мне потребовалось время, чтобы оформить недоумение в слова, а затем еще слабым после пробуждения голосом сказать:
– Ты с меня пылинки сдувал, когда на мне не было и первой части этого, – я подняла левую руку, демонстрируя витой узор, больше похожий на лабиринт, – а теперь, когда мне присягнули двенадцать глав, просто уходишь?