– Потому что круг замкнулся. – Взгляд Дакоты, устремленный на площадь, вдруг стал жестче закаленной стали.
Я смотрела на Дакоту, и ее образ дрожал от слез, застилавших мне глаза. Девушка, которая защищала меня и видела мои чувства насквозь, оказалась той, кто просто вел меня по заранее подготовленному сценарию. Теперь понятно, почему Дакота подталкивала меня к предателю Ноксу, почему позволила уехать с ним, не дожидаясь Хагена, и почему так быстро нашла нас в лесу. Она все знала заранее.
Знала и о нападении на резиденцию, во время которого погибли мои родители. В тот вечер она могла бы убить и меня, ведь я сама пошла с вампиршей в пустые подвалы. Но почему-то вместо легкого плана по устранению сэйки Дакота выбрала другой путь: оставила меня в живых и вынудила бежать, чтобы рано или поздно мы с ней встретились здесь, в ратуше. Теперь я ее инструмент и пропуск к величию.
«Я не обижу свою сэйки».
Правильны ли мои догадки? Вряд ли когда-нибудь узнаю, ведь сейчас есть только один способ вернуть все на свои места.
Я прикрыла глаза и сосредоточилась. Попыталась нащупать тоненькую нить, соединявшую две части моей души в одно целое, чтобы разорвать ее и призвать Мергер… Но не смогла.
Дрожащие руки коснулись груди, но даже тогда клинок не откликнулся. Я принялась царапать черную ткань платья, но только оставляла на лифе затяжки.
Что со мной? Почему не получается?!
– Не пытайся, – заметив мои старания, посоветовала Дакота. – Клинка в тебе нет. Ты очень удобно достала его, когда пыталась защитить меня от моего же союзника, так что…
Губы скривились. Из горла вырвался почти звериный рык. Отчаяние окатило ледяной волной.
У меня нет Мергера. Люди считают меня предательницей и не могут прорваться в ратушу, чтобы узнать правду. Хаген, похоже, задержан, а Химеры наверняка последуют за Ноксом, который давно выбрал сторону.
– Так ты платишь семье Хагена за то, что они для тебя сделали? – зло процедила я, оседая на диван, к которому меня подвела Дакота.
Она ласково поправила мои волосы. Ее губ коснулась грустная улыбка, но глаза остались холодны.
– Семье Хагена я могу отплатить только кровью.
По коже прошел холодок. Перед глазами поплыло.
– Но ты говорила, что Хаген помог тебе, вы росли вместе, вы…
– Хаген дорог мне. – Дакота кивнула. – Но не его семья, которая несправедливо осудила моего отца, а затем хотела избавиться и от меня лишь потому, что в моих жилах течет кровь «преступника»! Как раз из-за родни Хагена и происходит то, что происходит. Круг замкнулся, помнишь?
– Я не понимаю. Дакота, пожалуйста. – Я прикусила губу, чтобы не всхлипнуть, и продолжила: – Скажи, чем я могу помочь? Уверена, вместе мы все исправим, и тогда…
– Мертвых никому не под силу поднять, Сандра, – грубо остановила меня Дакота, и я отшатнулась, напуганная сталью, звенящей в голосе вампирши.
Она виновато потупилась, а затем опустилась на корточки возле дивана, чтобы положить свою голову мне на колени. Я хотела отползти, лишь бы не касаться предательницы, но побоялась отпугнуть ее или разозлить.
– Еще не поздно остановиться. Ты ведь не преступница, Дакота, – произнесла я едва слышно. – Скажи, что случилось? Я должна знать.
– Здесь не о чем рассказывать, – буркнула Дакота, играясь со складками моего подола. – Законы Колдренов жестоки и несправедливы. Мы вампиры, хищники. А равенство – это клетка, в которую нас загоняют, чтобы отнять данное природой преимущество. Один шаг за прутья – расстрел. Так быть не должно. Лорен всегда понимал это. Как и я. Как и сотни наших союзников.
Тело похолодело от спокойствия, с которым Дакота говорила столь ужасные вещи. Я оцепенела, наблюдая за девушкой, которую, как оказалось, совершенно не знала.
– Лорен завербовал тебя, Дакота. Он промыл тебе мозги, он…
– Он дал мне шанс восстановить справедливость, – грубо прервала меня предательница. Она резко выпрямилась и взглянула мне прямо в глаза. – Я была ребенком, когда в резиденции Колдренов впервые встретилась с Лореном, но уже тогда знала, что мир ужасно, неоправданно жесток. Лорен дал мне надежду на то, что я могу помочь все исправить и уничтожить глупые законы Колдренов. Он объединил вампиров, которые устали жить в тени, принял на себя опасную роль – встал во главе оппозиции и руководил ею, десятилетиями готовя к месяцу алой луны. Лорен предложил мне, ребенку, присоединиться к нему, чтобы отомстить Колдренам за их лживое правосудие, и я приняла этот подарок. С тех пор за многие годы я ни разу не подвела господина Офудо.
– Ты шпионила ради врага короны…
– Я не только шпионила. Я врала, подставляла и убивала. Я, как и все союзники Лорена, обращала людей в низших. – Пальцы Дакоты сжались в кулак, сминая ткань моего подола. – И я делала это не ради врага короны, как ты говоришь, а ради того, чтобы однажды свергнуть старый режим, прекратить бессмысленные казни «преступников» и вернуть вампирам свободу.
– Свобода одного кончается там, где начинается свобода другого, – попыталась вразумить Дакоту я, но вампирша лишь снисходительно улыбнулась.
Она потянулась, чтобы коснуться моего лица, но я ощетинилась, будто была диким зверем. Дакота вскинула брови и убрала ладонь, так и не коснувшись меня. Вампирша встала, развернулась на пятках и направилась к выходу из просторной комнаты.
Только теперь я обратила внимание на то, что стражница, обычно одетая достаточно просто, сейчас сменила кожаную куртку на черный китель с красной повязкой на правом плече.
– Ты просто запрешь меня здесь и уйдешь? – крикнула я ей вслед, понимая, что даже подняться не могу, чтобы догнать девушку.
– Я не буду тебя запирать, Сандра. – Дакота остановилась, не дойдя до двери, и обернулась. – Ты не пленница. Ты почетная гостья, будущая королева и моя сэйки. Ты имеешь право свободно перемещаться везде, где тебе захочется. Можешь даже выйти на улицу, но сомневаюсь, что осмелишься…
Последние слова Дакота произнесла, криво ухмыльнувшись. За окном слышалось: «Предательница! Изменщица! Кровавая сэйки!»
Я скрючилась на диване, обхватила колени руками и только тогда заметила, что татуировка на моей левой кисти почти завершена. Четырнадцать из пятнадцати кусочков мозаики уже сложились.
– Да, главы других государств тоже на моей, кхм, нашей стороне, хоть и прибыли еще не все, – заметив мое удивление, поделилась Дакота. – Через четыре дня последняя ночь алой луны, и тогда…
– Ты убьешь меня. – Остекленевший взгляд застыл, устремленный на улицу, где на алтарь справедливости люди бессмысленно клали свои жизни.
Повисла пугающе долгая тишина. Я была уверена, что Дакота ушла, но она вдруг сказала:
– Я не хочу тебя убивать.
Комната снова погрузилась в молчание, которое давило на виски. В этом напряжении, казалось, даже воздух загустел, и легкие отказывались его впускать.
– Мне стоило убить тебя еще в резиденции, как и планировал Лорен, – понизила голос Дакота, а я закрыла глаза, чтобы хоть как-то отстраниться от ужасающей реальности.
– Тогда почему не убила? Мы ведь были в подвалах наедине. У тебя был шанс.
Я услышала горький смешок и совершила ошибку – посмотрела на Дакоту. Она улыбалась, но в ее глазах не было ни намека на высокомерие, чувство превосходства или издевку.
– Потому что мы слишком похожи, Сандра. Я поняла это в первые же секунды нашего знакомства. Мне было бы проще, будь на твоем месте другая девушка. Но ты… Непокорная, свободолюбивая и, несмотря ни на что, сильная.
Она, не сводя с меня глаз, замолчала, хотя я чувствовала повисшую недосказанность. Ее слова хоть и прозвучали как комплимент или даже нечто большее, но вызвали во мне лишь отвращение.
Все это время Дакота врала. Мне, Хагену, Химерам.
В тот день, когда мы встретились впервые, Дакота пришла ко мне не для знакомства, а чтобы оценить будущую жертву и завоевать мое доверие, ведь в нужный момент я должна была согласиться пойти со стражницей, а не с Хагеном.
– Я не хочу тебя убивать, – снова повторила Дакота, видя, как боль исказила мое лицо. – Надеюсь, ты не станешь глупить и пройдешь через ритуал со мной.
– И передам тебе силу, чтобы ты превратила людей в скот? – Я слабо ухмыльнулась.
Дакота скрестила руки на груди и покачала головой:
– Узнаю речи Хагена. – Она неодобрительно цокнула. – Не все люди станут кормом. Некоторые уже присоединились к нам. Они будут жить наравне с вампирами.
– Отбираешь самых полезных?
– И преданных, – подсказала девушка.
Я поджала губы и крепко зажмурилась. Нет ничего хуже слабости. Я ничего не могу сделать, хотя на моих руках нет пут, никто не запирает меня в темнице и не подвешивает на цепях. Я не пленница Дакоты, но узница собственного ослабшего без крови тела.
– А если я откажусь быть твоей сэйки? – Я упрямо задрала подбородок, чтобы увидеть расплывчатое лицо Дакоты.
Кажется, она нахмурилась, а потом тяжело вздохнула.
– Тебя убьют, когда будет произнесена последняя присяга. Тогда «королевская» метка перейдет к тому, от чьей руки падешь. Не похоже на счастливый конец, да? Так что лучше останься со мной.
В голове звенело. Но не от слов Дакоты, а от понимания: меня обманывают. Либо обманывают нас обеих.
Дакота явно не одна организовала переворот. Его готовили еще до моего рождения. Украли Мергер, начали собирать армии низших, которые использовали весьма глупо – чтобы запугать, выманить меня из резиденции и разделить нас с Хагеном. Данная мне, а не принцу первая клятва – продуманный ход.
Все вело к тому, что я окажусь здесь, в лагере врага, еще до того, как пойму, кем являюсь. Но рассчитывали ли мятежники на такой исход, верили ли, что сэйки найдет Мергер? Или полагались только на клинок?
В любом случае так, как говорит Дакота, не будет. Я умру раньше, чем наступит последняя ночь алой луны. Дакоте сколько угодно могут позволять играть со мной и надеяться, что я стану ее сэйки. Поэтому вампирша продолжает по чуть-чуть забирать мою кровь для обращения. Но до него, веро