— Скоро будем тебя связывать на ночь, — послышался голос сквозь туманную пелену.
Я пытался открыть глаза, но лишь чувствовал, как мечусь по лежанке, не в силах стряхнуть дурной сон. Кто-то толкнул меня в плечо, а затем поднял в сидячее положение. Я тут же схватился за голову, потёр глаза, виски, проверил, где меч. Призрачный Жнец лежал в изголовье.
— Сразу к оружию тянется, — хохотнул кто-то.
Я обнаружил себя сидящим в походном шатре, среди прочих солдат, которые сновали туда-сюда, собираясь двигаться дальше. Мы по-прежнему находились на пограничных землях, в походе за гаэльской короной.
— Выходим, строимся! — снаружи раздался зычный голос одного из десятников.
Воины спешно начали выбегать, я тоже поднялся и вышел. На востоке, в холмах, широкой розовой полосой загорался рассвет.
Наше маленькое войско медленно сворачивало лагерь и перестраивалось в походные порядки. Дозорные отправились первыми, верхом на низкорослых конягах, и я хмуро глядел им вслед, припоминая собственную участь.
Ко мне подошел Киган, молча встал рядом. Он выглядел так, будто не спал всю ночь — красные глаза с лопнувшими прожилками, осунувшееся лицо, да и в целом он имел усталый и недовольный вид.
— Выглядишь не очень, — сказал я.
— Так и ты тоже не красавчик, — возразил он.
Король на пару мгновений прикрыл глаза рукой.
— Не нравится мне, — вздохнул он. — Всё не так, как надо.
— Вроде всё как всегда. Может, предчувствие у тебя?
— Может, — согласился Киган.
Я хлопнул его по плечу и попытался улыбнуться, сказать что-нибудь ободряющее, но меня на полуслове прервал один из солдат. Он вышел из строя, озираясь по сторонам, и я понял, что не знаю его лица.
— Сдохни, самозванец! — заорал он, выхватывая сулицу из-за спины и мощным броском отправляя его в короля.
Я среагировал быстрее всех — рванул ему навстречу, перехватил дротик на лету, развернул и швырнул обратно. В лагере поднялся шум, крики, все начали доставать оружие, готовиться к бою, но всё уже было кончено, несостоявшийся убийца сидел на земле, холодеющими пальцами держась за торчащее из груди древко. Я посмотрел на короля — тот даже не пошевелился, лишь злым взглядом смотрел на умирающего.
— Зря ты его проткнул, — хмыкнул Киган. — Хотел бы я с ним побеседовать.
Мы подошли к убийце. Вокруг него уже собралась любопытствующая толпа.
— Разойтись! — рявкнул я.
— Стоять. В чьём он был десятке, — спросил король.
Воины переглядывались, не зная, что сказать. Видимо, лазутчик проник незамеченным, причём совсем недавно. К нам подошёл Чеслав, посмотрел на умирающего, посмотрел на нас. Убийца тихо стонал, держась за рану. Его бледное лицо напоминало мне о вчерашнем сне.
— Первая жертва этой войны, — тихо произнёс кто-то в толпе.
— Строиться! Живо! — зарычал Чеслав. — Все!
Солдаты чёткими отработанными движениями выстроились в две шеренги.
— Десятники, ко мне!
Из строя выбежали десятники и встали перед командиром.
— Чей? — спросил Чеслав, указывая на остывающее тело убийцы.
Никто не ответил.
— Ладно, — протянул он. Внешне Чеслав оставался спокойным и рассудительным, но я видел, как он был на самом деле взбешён.
— Кто сегодня был в карауле? — спросил я у десятников. — Все вернулись?
Чёрный Ветер посмотрел на меня так, словно я сказал что-то оскорбительное, но промолчал.
— Проверяйте, живо! — рявкнул он, и десятники разбежались выполнять задание.
— В первом десятке все! Во втором все! Третий — все! — доносились крики из строя.
— Осберта нет, шестой десяток!
— Проклятье, — буркнул я.
— Ещё раз полезешь, когда я работаю — зарежу, — тихо произнёс Чеслав, повернувшись ко мне вполоборота. — Но на этот раз — прощаю.
— Ты же Кетиль, да? Из Форт Одайна? — скучающим голосом спросил король, обращаясь к подбежавшему обратно десятнику.
Тот кивнул. Киган рассеянно хмыкнул.
— Караул ведь уже должен был смениться, так? — спросил он, глядя на встающее солнце.
Кетиль из Форт Одайна снова кивнул. В его глазах читался нескрываемый ужас. Все понимали, к чему эти вопросы.
Король подошёл к мертвецу и потянул за древко сулицы. Железный наконечник вышел из груди с противным хлюпающим звуком.
— Думаю, дело было так, — произнёс король, наконечником копья поворачивая мертвеца лицом к себе. — Осберт проворонил этого поганца в карауле, за что поплатился жизнью. А ты, десятник Кетиль, проворонил то, что в одежде Осберта в лагерь пришёл этот гаэл. Я прав?
— Да, — дрожащим голосом ответил Кетиль.
— Так я и думал.
Сулица мелькнула в воздухе ударом молнии и вонзилась Кетилю в горло. Король отряхнул ладони, развернулся и ушёл в свой шатёр. Мы несколько секунд стояли молча. На мой взгляд, наказание было слишком строгим, но всё равно было уже поздно.
— Шестой десяток, похороните, — произнёс Чеслав. — Остальные готовимся к маршу.
Глава 18
«Слыхал я сказание,
Как витязи кликали клич:
На бой, в поединке сразиться,
Вызывали друг друга они.
То Хильдебранд c Хадубрандом
Меж войск повстречались своих.»
— Песнь о Хильдебранде.
Мы плелись под дождём по бездорожью, оставляя за собой широкую колею. Телеги застревали в мокрой глинистой почве, нам то и дело приходилось их толкать, но цепкая гаэльская грязь никак не хотела их отпускать. Киган злился, скакал на лошади вдоль всей колонны, ругался и подгонял всех, но фактически он не мог ничего сделать. Сперва он хотел уменьшить привалы, но идти совсем без отдыха мы не могли, и он оставил всё так, как есть. Я понимал его злость, ведь цель так близка.
— Нас по этой колее даже слепой выследит, — проворчал Чеслав, подъезжая ко мне.
Я ехал верхом в середине колонны, хмуро наблюдая, как король носится туда-сюда и кричит на отстающих.
— Нас и так уже выследили, — ответил я.
— Знаю, — сказал полководец. — Идём как бродячие артисты, шум на всю округу.
Я пожал плечами. Впереди виднелся пологий спуск в ложбину меж двух холмов. По загривку пробежали мурашки и я поёжился, как от холодного ветра.
— Будь ты вражеским полководцем, где бы ты нас встретил? — ни с того ни с сего спросил меня Чеслав.
— Честно? — я нервно похрустел костяшками пальцев. — В этой ложбине. Место превосходное.
Рутен ухмыльнулся и проверил, как меч выходит из ножен.
— Да, парень, если в этом походе не сдохнем, будет из тебя толк. Десятникам скажи, пусть к бою готовятся.
В битве, как и в обычной драке, побеждает не тот, кто сильнее ударил, а тот, кто может удар предвидеть. Если ты читаешь противника, словно открытую книгу, видишь все его движения ещё до того, как он их совершил, то ему никогда тебя не одолеть. Я за всю жизнь встретил лишь троих людей, кто обладал таким сверхъестественным даром понимать битву, и Чеслав Чёрный Ветер был одним из них.
Я ударил лошадь пятками, проехал вдоль колонны, передавая приказ, и подъехал к королю. Тот ехал впереди, сгорбившись в седле и потеряв весь интерес к происходящему. Видимо, понял, что крики и ругань здесь бесполезны.
— Чеслав говорит, будет битва, — сказал я. — Гаэлы близко.
Киган ап Конайлли взглянул на меня исподлобья и сплюнул в траву.
— Наконец-то, — произнёс он. — Я уже заждался.
Вскоре наши разведчики вернулись, верхом на взмыленных конях. Их счастье, что на них не напали.
— За тем холмом отряд — примерно полсотни всадников, — спешили доложить они. — Пехоты не видно, но свежих следов полно.
Мы отправили их отдыхать.
Дождь всё шёл, не прекращаясь ни на мгновение, и я вспомнил свой сон. Дурное предзнаменование. Я погладил рубин на рукояти меча, на удачу.
Чеслав приказал выдвигаться дальше, и мы начали медленно спускаться в ложбину, где нас наверняка поджидала засада. Будь я на месте гаэльского вождя, то расположил бы лучников на склонах, расстрелял бы колонну, а затем внезапной конной атакой добил выживших.
Я ехал рядом с королём, до боли в руке сжимая рукоять Призрачного Жнеца. Я нервничал перед битвой, чувствуя, как трясутся мои поджилки, но каким-то неведомым образом знал, что с началом боя это всё как рукой снимет.
— Как думаешь, кто ими командует? — спросил я у короля, имея в виду гаэльских воинов.
— Кем бы он ни был, скоро он будет кормить червей, — ответил Киган, пресекая дальнейшие попытки разговора.
Когда весь отряд спустился в ложбину меж двух холмов, случилось то, чего я совсем не ожидал. На вершину холма вышел гаэл с веткой ивы в руках. Переговорщик.
— Чтят старые традиции. Славно, — произнёс Чеслав и приказал остановиться.
Киган выругался, но переговоры есть переговоры. Мы втроем отделились от колонны и проехали чуть вперёд, а навстречу нам спустились трое гаэлов.
— Говорить буду я, — бросил Киган на ходу.
Никто не возражал. Это его война, в конце концов.
Северяне ехали в полном боевом облачении, с раскрашенными чёрной краской лицами, всем своим видом показывая готовность к бою. Посередине ехал гаэл на вороном жеребце, с золотой цепью на шее и золотыми браслетами на руках. Они остановились в двадцати шагах от нас.
— Вы, наверное, заблудились? Это земля свободных гаэлов, вам нечего здесь делать! — крикнул их вождь на теурийском языке, который понимали все.
Издевался.
— Ты что-то сказал? — с наигранным удивлением спросил Киган. — Я думал, это твоя кобыла пёрнула!
— Я — Фивелл ап Мона, и я говорю, что вам нечего здесь делать, южане! — крикнул он, и я даже под чёрной краской видел, как побагровело его лицо.
— Я слышал о тебе! Говорят, все мужчины из клана ап Мона сношаются с козами! — Киган продолжал браниться. — Я — Киган ап Конайлли, законный король этих земель, и я приказываю тебе сложить оружие, Фивелл ап Мона!
Гаэлы рассмеялись.
— Этой землёй правит король Гибрухт, и он приказал, если ты не уберёшься, нахлестать тебя розгами, как ребёнка, и вышвырнуть обратно к южанам! Так что убирайся, пока не поздно!