Я недоуменно посмотрел на него, но старик оставался предельно серьёзным.
— Я взял его в гробнице, из руки короля, — ответил я.
Брианна шумно втянула воздух и прижала ладони ко рту. Старик хмуро глядел на рубин.
— Тогда и увидел первый сон, — продолжил я. — Как горстка северян обороняется против целой армии кочевников.
— Есть легенда. Про битву у холма Эста. Что мёртвые поднялись в атаку, когда Аргайл позвал их, — сказала девушка. — Аргайл — это мой предок, основатель клана.
— У нас есть легенда, что Господь поднял мёртвого праведника из могилы, когда весь мир оплакивал его, — сказал я.
Повисло неловкое молчание.
— Я молю всех богов, чтоб ты использовал силу этого клинка во благо, южанин, — произнёс шаман. — Он пьянит тебя хлеще вина, замутняет разум безграничной силой, но не он должен направлять тебя. Твой дух должен стать сильнее.
Глава 31
«Оружье друзьям и одежду дари — то тешит их взоры; друзей одаряя, ты дружбу крепишь, коль судьба благосклонна. »
— «Речи Высокого».
В конюшне было даже уютнее, чем в гостевом доме. Пахло конским навозом и сеном, а не затхлостью и сыростью, о лошадях заботились гораздо лучше, чем о гостях. Я чистил Ветерка пучком травы, дорожные сумки стояли рядом, седло висело на перегородке. Мерин смотрел на меня большими умными глазами, покорно подставляя исколотые шпорами бока. Шрамы были застарелые, я шпор не носил.
— Что, не повезло тебе с бывшим хозяином, да? — тихо сказал я.
Ветерок тряхнул чёрной гривой.
— Будто понимаешь, ага, — сказал я.
Но сейчас конь понимал явно больше моего, и чем дальше, тем запутаннее всё становилось. Я совсем не представлял, что будет, когда мы найдём Кигана, и не был уверен, найдём ли его вообще.
Если кто из войска и выжил после того позорного поражения, то наверняка разбежались кто куда, гаэлы — по холмам и лесам, к родичам, солдаты наместника — на юг, домой. Солдаты сражались не ради Кигана, а ради добычи, которой почти не было, ради драки, вся охота к которой отбилась после той ночи, ради жалованья, которое можно было получить, спокойно сидя в гарнизоне. После такого поражения никто не назовёт тебя дезертиром.
Озеро Лок-Ломонд. Я запомнил это название, благозвучное, красивое, хоть и чуждое моей родной речи. Поиски следовало бы начать оттуда, но я понимал, что за столько дней следы затерялись, и мы вряд ли сможем что-то отыскать. Будет большим везением, если мы найдём хоть кого-нибудь вообще в этих пустошах.
Впрочем, Брианна так не считала. По её словам, после такой битвы следов будет столько, что даже ребёнок сможет по ним пройти. Она разбиралась в этом куда лучше меня, и я не спорил.
Тогда я старался не думать, что будет потом, жил сегодняшним днём. Если бы я только знал, чем всё обернётся — ускакал бы отсюда, сверкая пятками, но, видимо, Господу было угодно, чтоб всё прошло именно так.
В конюшню вошёл вождь, с ним был ребёнок лет четырёх, судя по всему, один из его сыновей. Вилас ап Мэй встал чуть поодаль и смотрел, как я чищу коня. Малец глядел на меня во все глаза, беспрестанно сосал палец и держался за отцовский плащ, то и дело прячась за ним.
— Приветствую, вождь, — произнёс я.
— Приветствую, южанин, — ответил тот, и я не могпонять оттенок в его голосе, враждебный или заинтересованный.
Я дал Ветерку кусочек сушёного яблока, а потом взял его за ногу и стал вычищать его копыта от грязи и навоза.
— Шаман сказал, что хочет отправиться с вами, — произнёс вождь.
Я замер от удивления. Это было внезапно.
— Я не хочу его отпускать, — продолжил вождь. — Но кто я такой, чтобы противиться воле богов?
Брать шамана с собой мне тоже не хотелось, но кто я такой? Я чувствовал, что даже выскажись я против, старик всё равно увяжется за нами.
— Что ещё сказал шаман? — спросил я.
— Да ничего, — вождь пожал плечами. — Поставилменяперед фактом, сказал, что уходит с тобой.
Я продолжал вычищать копыта. Уходит и уходит, ну и чего бухтеть?
— Я решил, что помогу вам, — сказал он.
— Ты уже помог нам, Вилас ап Мэй, и мы благодарим тебя, — ответил я, но тот лишь отмахнулся.
— Накормить гостя — это не помощь. Боги отвернулись бы от меня, если бы я вам отказал. А сейчас я говорю про настоящую помощь. Клан Мэй никогда не вмешивался в чужиераспри, и мой отец завещал мне не вмешиваться, но раз уж даже шаман идёт с вами, я не могу остаться в стороне. Я дам тебе десяток воинов. Именно тебе, а не дочери Аргайла, и тем более не выскочке Конайлли.
Я не мог поверить своим ушам.
— Я благодарю тебя, Вилас ап Мэй, — произнёс я и поклонился вождю. — Это честь для меня.
— Желаю успехов, Ламберт из Стратхорна. Может, ещё свидимся, — сказал вождь и взял сына за руку. — Пойдём, малыш.
Гаэл вышел, и я снова остался в конюшне один. Ну и дела. Мне даже стало немного стыдно за своё вчерашнее недоверие. Я улыбнулся сам себе, потрепал коня по гриве, взнуздал, взвалил на него седло и сумки и вывел из стойла. Дорога предстояла неблизкая.
У выхода из деревни меня уже все ждали, я оказался последним. Брианна о чём-то тихо беседовала с шаманом, воины прощались со своими близкими, понимая, что, возможно, видят их в последний раз. Провожать нас пришла почти вся деревня, и я вспомнил, как мать провожала меня в дозоры.
Болото встретило нас жадным чавканьем, мы шли цепочкой, растянувшись на добрую сотню шагов. Всего набралось двенадцать человек, считая шамана и нас с Брианной, и я подумал, что это добрый знак. Теперь мы шли обратно в холмы, но я знал, что в этот раз будет легче.
На запасную лошадь нагрузили мешки с припасами, которыми щедро поделился Вилас, каждый из воинов нёс с собой лук со стрелами, щит, длинный нож и копьё, и каждый из них наверняка был умелым охотником, так что я был уверен — голод нам не грозит.
Гаэлы шли пешком, в том числе и шаман, поэтому когда мы вышли из болота на твёрдую землю, я не поехал верхом. Я пошёл рядом с воинами, чтобы познакомиться с теми, кто, возможно, будет умирать за меня.
Почти все они были старше меня и опытней, но беспрекословно приняли моё командование. Все они были родственниками, как я и предполагал. Близнецы Виглаф и Видар, их дядя Фергус, изуродованный оспой Финли, молчаливый Вайрд, его кузен Вайлен, лысый как яйцо Фингар, и самый молодой из всех — Вултен. Я удивился было, как похожи их имена, но Финли объяснил мне, что у гаэлов ребёнка называют в честь одного из предков со стороны отца, поэтому выбор не очень велик.
Не узнал я только одного имени. Шаман наотрез отказался назваться.
— Что в имени тебе моём? — огрызнулся он. — Зови меня шаманом, как и всеостальные.
Я пожал плечами и отстал от него. Старик явно был не в себе, но шагал бодро, наравне со всеми, и если хочет идти — пусть идёт, лишь бы не приставал ко мне со своими пророчествами, видениями, колдовством и прочими сказками.
Мы шли обратно на восток, но другим путём. Фергус только посмеялся, когда я рассказал ему о нашем маршруте, и сказал, что мы зря пошли вдоль ручья тогда, и что он выведет нас обратно гораздо быстрее. С хорошим проводником любое путешествие превращается в лёгкую прогулку.
И в самом деле, уже к вечеру мы вышли на границу земель клана Мэй. Дальше была чужая территория, земли клана Кифог, которые были вассалами Гибрухта. Воины хищно заулыбались, предвкушая драку с соседями. Вражда у гаэлов могла тлеть многие поколения, а клан Мэй с соседями явно не ладил.
Границу отмечали каменные столбы, густо поросшие мхом. Шаман оставил у подножия камня несколько лепёшек и плеснул что-то из своей фляжки, остальные терпеливо ждали. Ритуал не выглядел чем-то богопротивным, как мне рассказывали в детстве про язычников.
Шаман сел на землю у столба, приложил сухую ладонь к поверхности камня. Повисла тишина, и только шаман что-то бормотал, я не мог расслышать, но я видел, что это не молитва. Это была скорее дружеская беседа или ненавязчивая просьба, а порой в его голосе даже проскакивали угрожающие интонации.
С запада на восток пролетела сова, я счёл это тоже добрым знамением. Пока всё ладилось, и я неистово желал, чтобы всё так и продолжалось.
Глава 32
«Вороны кормятся
Павшими в битве,
Нет погребения
Воинам храбрым.
Будут теперь
Могильные кучи
Там, где росли
Злаки и травы.»
— «Песнь об Аргайле».
На чужой земле воины вели себя иначе. Куда-то делись шутливые перебранки, истории и песни, которыми нас развлекал Вултен, каждый из гаэлов был начеку, а ночью мы обязательно выставляли караул.
Фергус шёл первым, выбирая дорогу так, чтоб держаться подальше от возвышенностей и открытых мест, и делал это весьма умело. И если раньше я задавался вопросом, как это деревенские патрули могли не увидеть гаэльских налётчиков, что просачивались через границу в поисках наживы, то теперь я знал точно — в скрытном проникновении гаэлы были мастерами.
Я решил, что мне нужно этому научиться, и запоминал всё, что видел. Ходить тихо, как оказалось, целая наука. По высокой траве ногу ставить с носка и на всю ступню сразу, а по мелкой воде лучше проскальзывать, словно на лыжах. Выглядывать лучше сбоку от укрытия, чтобы не оказаться на фоне светлого неба. По открытым местам лучше перебегать, но если уж начал бежать, то контролировать дыхание, чтоб не выдать себя его шумом. Гаэлы знали это с детства и применяли даже не задумываясь, в то время как мне приходилось учиться прямо на ходу.
Даже шаман, несмотря на возраст, передвигался тише меня.
— Будто медведь через бурелом лезет, — попытался пошутить Вултен, но осёкся под моим суровым взглядом.
Но, разумеется, скрывались мы скорее по привычке, чем из реальной необходимости. Двенадцать человек и три лошади оставляли столько следов, что нас нашёл бы даже ребёнок, не говоря уже про вражеских воинов, которые и сами прекрасно знали все эти уловки.