Они сели на диван, Бергер — в кресло напротив.
— Чем могу быть полезен, господа? — спросил он.
— Мы американские корреспонденты. Моя фамилия Лестер, моего коллеги — Бельски. Проезжая мимо вашей клиники, мы обратили внимание на вывеску. Доктор — иностранец, да еще и психиатр, практикует в такой глуши. Нас это удивило. Вот мы и решили увидеться с вами, чтобы поподробнее узнать о вашей клинике.
— Ну что же, дорогие соотечественники, — сказал он. — Мне льстит, что наконец-то моей скромной работой заинтересовалась пресса. Могу рассказать вам кое-что интересное. Но прежде — несколько слов о себе.
Я врач-психиатр, до недавнего времени имел частную практику в Штатах. Но меня всегда волновало, что сотни миллионов жителей нашей планеты лишены медицинской помощи. Поэтому я часто на свои деньги совершал поездки в страны Африки, где в отдаленных районах оказывал помощь душевнобольным, лечил наркоманов. Два года назад я узнал, что многие кампучийские беженцы в Таиланде, пережившие ужасы кровавого режима Пол Пота и потерявшие в этой бойне родных и близких, страдают расстройством психики. Этим людям еще можно помочь, если вовремя взяться за их лечение. Но ни тайские власти, ни международные организации не оказывают им соответствующей медицинской помощи. Тогда я решил поехать в Таиланд и с разрешения правительства открыть в этом городе психиатрическую лечебницу. У меня были кое-какие средства — накопления, пожертвования. Семьи у меня нет, так что я мог позволить себе это.
Со мной приехали мои друзья — опытные американские врачи-психиатры — доктор Спейс и доктор Иверс. Я потом познакомлю вас с ними. Мы купили этот дом, установили кое-какое оборудование и приступили к работе.
Кроме нас в клинике работают восемь человек — тайцы и кампучийцы из числа беженцев. У нас, так сказать, мужской монастырь, ни одной женщины. Могу похвастать, что за это время пятнадцать человек полностью выздоровели и были возвращены в лагеря. На их места мы взяли новых пациентов.
— А можно посмотреть больных? — спросил Майкл.
— Не стоит их беспокоить, — ответил Бергер. — Лучше я познакомлю вас со своими коллегами. Подождите минуту.
Бергер вышел и вскоре вернулся с двумя рослыми, плечистыми молодыми людьми в таких же, как он, новеньких, ослепительно белых, накрахмаленных халатах.
— Познакомьтесь, это доктор Мартин Спейс, а это доктор Джон Иверс. Мои помощники и друзья.
Молодые люди настороженно смотрели на журналистов, Бергер молчал. Майкл понял, что хозяева не расположены к откровенной беседе.
Бергер сам пошел провожать их. Он долго смотрел им вслед, потом повернулся и побежал к дому.
— Ну как тебе понравилась эта клиника? — спросил Дик, когда они сели в машину.
— Странное заведение. Бергер вроде бы чудак, а вот его помощники скорее похожи на вышибал из кабака, чем на врачей.
— Бергер не такой уж чудак, как кажется с первого взгляда. Его насторожил наш приход, это ясно. Одно могу сказать точно — это заведение не производит впечатления медицинского учреждения. Нет запаха лекарств. Ты обратил внимание на их халаты? Только что из стирки. Они явно надели их в нашу честь. Трудно себе представить, чтобы три врача одновременно сменили халаты, да еще в середине рабочего дня. А ты заметил, что холодильник, в котором, по идее, должны храниться лекарства, не включен в сеть? Карточки больных на полке покрылись пылью, к ним, видимо, давно никто не прикасался. Похоже на бутафорию. Я не удивлюсь, если окажется, что Бергер не имеет к медицине никакого отношения. Он довольно бесцеремонно отказался показать нам своих больных. Для врача это странно, они любят демонстрировать свои успехи.
— Я, пожалуй, напишу о клинике Бергера. Тема уж больно хороша — «альтруист-американец в таиландских джунглях».
Бангкок, 26 июля 1984 года.
Продиктовав по телефону статью, Майкл решил побродить по городу: может, удастся напасть на след Лайлеса.
Молодой администратор «Лебедя» встретил Майкла традиционной тайской улыбкой.
— Чем могу быть полезен, сэр? — спросил он.
— Мне нужно найти одного американца. Питера Лайлеса. Возможно, он останавливался у вас в начале этого года. Не могли бы вы проверить по своим записям?
— Зачем же, я хорошо его помню. Высокий шатен с кудрявыми волосами. Кажется, телеоператор. Он все время ездил на кампучийскую границу. А вы его родственник?
— Друг. Меня интересуют обстоятельства его отъезда…
— Видите ли, давать частным лицам сведения о посетителях нам запрещается. Боюсь, что не смогу вам помочь.
— Может быть, в виде исключения. — Майкл положил на стойку стобатовую купюру.
— Ну разве что в виде исключения. — Администратор быстро спрятал деньги под стойку. — В отель он приходил только на ночь, остальное время где-то пропадал. Уезжал на границу на несколько дней раза два или три. Вещи оставлял в номере. Но в последний день с ним, видимо, что-то произошло.
— Когда?
— Сейчас я посмотрю, какого числа он выписался. Да, первого марта. В этот день я как раз дежурил. Часов в шесть вечера Лайлес вернулся. Я заметил, что выглядел он очень усталым. Через плечо нес большую сумку, с которой обычно ездил на границу. Наверно, со съемочной аппаратурой. Попросил заказать разговор с Лос-Анджелесом.
Примерно через час он подошел ко мне. Отель у нас маленький, в номерах телефонов нет. Поэтому все звонят отсюда. Разговаривал он с какой-то женщиной, по-видимому с женой, сказал, что завтра вылетает домой. После этого расплатился за номер и поднялся к себе.
Минут через двадцать позвонил какой-то мужчина и попросил Лайлеса к телефону. Я не слышал, о чем они говорили, но понял, что этот человек хочет встретиться с Питером вечером в баре «Наполеон». Тот согласился, назвав время: десять часов. После этого звонка ваш друг начал кому-то звонить. Просил срочно приехать, говорил, что есть важное дело.
Еще минут через сорок в гостинице появилась молодая женщина. Я сразу же обратил на нее внимание. Красивая, прекрасная фигура, стройные ноги, что, если вы успели заметить, не очень характерно для тайских женщин. Она спросила, у себя ли Лайлес, и сразу же поднялась к нему.
Вышла она минут через десять с небольшим свертком в руке. А около десяти появился Лайлес, сдал ключ и ушел. В двенадцатом часу он позвонил. Сказал, что ждет автобуса, так как срочно должен выехать на границу, в Араньяпратет. Вещи просил передать его другу. Погодите секунду, я тогда записал его имя. Ага, вот. Леон Моберг — директор фирмы «Континентал сервис».
— А вы уверены, что звонил именно Лайлес?
— До этого я никогда не разговаривал с ним по телефону. К тому же было плохо слышно, шум машин все время заглушал голос. Видимо, он звонил откуда-то с улицы. А потом, он и сказал-то мне всего две фразы.
Вскоре на «тоёте» бордового цвета приехал этот самый Моберг. Забрал вещи, они были упакованы: ведь Лайлес собирался уезжать домой. Вел себя странно, обшарил весь номер, явно что-то искал. Потом спросил, был ли кто у Лайлеса до него. Я рассказал о женщине. Узнав, что она ушла со свертком, Моберг побледнел, быстро спустился вниз и уехал. Вот и все. Лайлеса я больше не видел…
Фирма «Континентал сервис», ее директор Леон Моберг, бар «Наполеон». Все это вселяло некоторые надежды.
В клубе иностранных корреспондентов было прохладно и тихо. Майкл подошел к стенду с надписью «Информация для членов клуба». В его ячейке было несколько конвертов. В одном из них лежала фотография, запечатлевшая Майкла с Гроллом и Бельски на коктейле. Сунув конверты в карман, Майкл уселся в кресло.
«Значит, кто-то вызвал Лайлеса на встречу в «Наполеон» перед самым отъездом. После этого сразу же решил ехать на границу. Но зачем и почему ночью? Он бы явно не успел вернуться к своему рейсу».
Майкл подошел к телефону, полистал справочник, нашел телефон автовокзала. Автобусы в сторону приграничного города Араньяпратета, куда ездил Лайлес, отходили в десять утра и в шесть вечера. Других рейсов не было. Его предположения подтверждаются. Лайлес тогда не уехал в Араньяпратет. В отель звонил кто-то другой. Кто же мог знать о его планах на вечер? Поникон Висават? Конечно же. Она была у него, и он, наверняка, рассказал ей о причинах столь неожиданного приглашения в «Наполеон». Майкл снова набрал номер.
— «Бангкок пост»? Попросите, пожалуйста, мисс Поникон Висават. Что? Уехала в командировку, будет через два дня? Спасибо.
— Господин Моберг?
— Да, это я.
— Вас беспокоит Майкл Лестер, журналист. Мне бы хотелось встретиться с вами.
— Когда?
— Сейчас, если вы не возражаете. Я отниму у вас не больше получаса.
— Ну что же, жду вас. Запишите адрес.
«Континентал сервис» занимала две смежные комнаты в многоэтажном здании на одной из центральных улиц Бангкока. В одной сидела скучающая секретарша, в другой, в мягком кресле у большого, совершенно пустого стола, расположился сам шеф. Увидев Майкла, он встал и протянул руку.
— Господин Лестер? Рад познакомиться с вами. Всегда любил иметь дело с прессой. Кроме того, мы с Диком давнишние приятели. Работали вместе еще в Пномпене. Так чем могу быть вам полезен?
— Меня, как газетчика, интересует судьба Питера Лайлеса. Случайно узнал, что вы были хорошо с ним знакомы. Не могли бы рассказать, что вам известно о его последнем приезде в Бангкок?
Майкл заметил, как Моберг напрягся.
— А вы сами-то знали Питера?
— Нет, но его жена просила меня выяснить, что же все-таки случилось с ним здесь, да мне и самому стало интересно.
С минуту Моберг молчал.
— Что же я могу рассказать вам? Вряд ли то, что я знаю, может вас заинтересовать. Мы с ним, так же как и с Диком, работали вместе в Пномпене. Иногда встречались. Потом долго не виделись, наверное, лет десять, а то и больше. А тут недавно, в феврале, какого числа, правда, не помню, случайно встретил его здесь, в Бангкоке. Поговорили немного, а вечером я его пригласил на ужин. Питер рассказал мне, что в Штатах никак не может устроиться на работу. Поэтому он и решил поехать в Таиланд, снять фильм о кампучийских беженцах. Рассчитывал, что если фильм получится интересным, какая-нибудь телекомпания предложит ему постоянную работу.