Они придержали коней. За редеющими зарослями юкки поднимались галереи высоких мексиканских дубов, увитых гирляндами эпифитов44 и ярко-розовых цветов. Раскидистые кроны деревьев с зеленой листвой бросали на подлесок сумрачную тень, где мелькали неясные силуэты.
Прищурившись, братья осмотрели лес, потом вершину холма, по склону которого сбегала тропа. Это была страна диких племен и антилоп. Ступая по этой земле, им следовало прислушиваться к малейшему шороху, опасаясь ловушки.
Общее решение отправить Мигеля на выручку к дону Диего не было прихотью. В округе рыскали военные отряды краснокожих. И после того, как третьего дня они напоролись на останки распятого на земле человека, лицо которого было до неузнаваемости искромсано, а мясо рук и ног срезано ножом, Мигелю немедленно выдали недельный запас провизии, дополнительное оружие и запасного коня.
Фернандо хмурил брови. Что-то интуитивно заставляло его осматриваться и быть начеку. С нарастающей тревогой братья вглядывались в изломы рельефа. Им не давал покоя лес, подбитый густым подшерстком кустарника. Там могла скрываться целая армия. Кони тоже притихли, точно пытаясь отделить запах опасности от пряного аромата степных трав.
Незаметно подъехала и остановилась карета. Муньос вопросами не допекал, напротив, с напряжением прислушивался к ветру и разговору Гонсалесов.
− Не знаю, есть ли там кто, − Фернандо кивнул на немую полосу леса, − но что бы они ни предложили… я откажусь.
У возницы ёкнуло сердце: «Ужели нас догнал капитан Луис?..» Опушка волос на его лысине встала дыбом.
− Мать Небесная! Чует мое сердце… не уйти нам от лап капитана… − Початок втянул голову в плечи, − он же лучше других…
− Умеет вытаскивать чужими руками каштаны из огня. Так, что ли? − Алонсо, сжав губы, смотрел на Ан-тонио.
− Конечно, глупая твоя голова! Но не только… Он лучше иных в Мексике стреляет и идет по следу!
Алонсо покачал головой:
− Знаешь, в чем твое преступление, старик?
− Ну? − торгаш напрягся, сузив глаза, пот заблестел на его носу.
− В том, что ты родился. И из пятидесяти − тридцать лет просидел под бабьей юбкой. И как она отпустила тебя с нами?
− Послушай! − Початок налился темнючей кровью. − Если только у тебя, сопляк, рождаются в башке умные мысли, то мне, может, лучше пропустить глоток-другой и отправиться в Мехико?
− Да заткнитесь вы! − Фернандо дернул за рукав Алонсо. − Нашел время! Пожалуй, будет лучше, − он говорил сухо и уже только по делу, − если кто-то из нас подъедет поближе к этому чертову лесу и крикнет, что к чему.
Алонсо проверил в ольстрах у седла пистолеты.
− Я еду!
− Нет, брат, − Фернандо остановил его рукой, посмотрел младшему в глаза. − Лучше это сделаю я. А ты присмотри за ним и держи палец на курке.
Не говоря боле ни слова, он пришпорил коня.
Когда мохнатый склон холма скрыл с глаз Фернандо, Початок со смиренной вежливостью окликнул младшего Гонсалеса:
− Сеньор Алонсо, как вы думаете, сколько мы уже ждем нашего дона?
− Порядочно, − не поворачивая головы, отрезал испанец.
− А сколько будем еще ждать?
− Порядочно.
Початок затих. Душила обида: его откровенно не заме-чали.
* * *
Фернандо уже изрядно удалился от империала. Конь уверенно мял высокую, впросинь, траву вдоль самого леса. Столб мошкары курился над ним, звонкий и злой, нудный, как гортанная песня краснокожих. На некоторое время он позволил жеребцу жить своим умом, тот потянулся к траве, спугнув чету притаившихся кроликов. За четверть часа всадник еще дважды поднял с лежки чернохвостых оленей, а это был хороший знак: людей рядом не было. Взгляд Гонсалеса то и дело натыкался на следы животных. У встречающихся ручьев их было особенно много: старых и совсем свежих.
Вдруг конь его будто споткнулся. Дернул кожей, насторожил уши. Теперь он ступал нехотя, готовый тотчас взять с места в карьер.
Фернандо впился глазами в напряженную сумеречность леса. Но тут жеребец вскинул утопающую в густой гриве морду, скосил глаза и захрапел. Гонсалес крутнулся назад, на дубленном ветрами и солнцем лице мелькнуло беспокойство. Там, далеко на холме, гарцевал Алонсо и кричал, сполошно давая ему знак возвращаться.
Глава 10
Увидев, что брат повернул узду, Алонсо стремительно съехал с холма. Угроза надвигалась с востока. С первого взгляда испанец не придал значения мелькавшим в необозримой дали темным точкам: то ли стайка антилоп, то ли степная игра трав. Но вот черная перхоть обрисовалась во всадников, лошади которых стелились над землей во весь опор.
В груди Антонио заныло, по спине будто рассыпали горсть колотого льда. «Значит, всё это время был на нас засадный, стерегущий альменду глаз! Дьявол! Но кто это? Индейцы? Солдаты Луиса или бандиты?»
− Если это драгуны капитана… ты труп, толстяк. − Алонсо спокойно взвел курок короткого кавалерийского ружья, тверже оперся носками сапог в стремена.
− Ты не смеешь, слышишь?! Не смеешь так говорить со мной! − вожжи мелко дрожали в руках Початка. − Это уже ваша драка, сеньоры. Я не нанимался охранником! Черт возьми! Я всего лишь возница… Эй, слышишь?!
Муньос опасливо выглянул из-за каретного фонаря, и его охватила паника: они уже были близко; можно было различить коней и фигуры наездников. Но у папаши Антонио такого желания не было. Привстав на козлах, он жалобно возопил:
− Но их же в пять раз больше! О Боже, что делать?!
− А ты не считай, легче будет, − Алонсо неторопливо раскурил сигару.
− Это же не по совести! У вас молодость и сила, мерзавцы! А я старик! У меня семья, хозяйство… Эй, Алонсо, волчье ты вымя! Да перестань дымить! Послушай хоть раз старика!
Младший Гонсалес повернул голову:
− Ну!
− Так вот, сынок! − уже безбранно закурлыкал Муньос. − У меня есть опыт. Пока вы будете знакомиться с ними, − он одурело мотнул головой в ту самую сторону, где под копытами гремела земля, − я спрячу карету… Ну, как?
− Спускай свою жирную задницу с козел и бери оружие!
− Э-э! Э-э! − глаза Антонио выкатились из орбит. −Так дело не пойдет! Это совсем другое!
− Другое − это когда яйца на лбу или глаза на заднице! Бери оружие! И только не говори мне, что не умеешь стрелять. Ты, слизняк, сделаешь всё, что я прикажу! Будь проклят тот день, когда дон спас тебе шкуру! Дьявол, как он ошибался…
− Это в чем же он ошибался, болтун? − Початок прямо-таки раздулся индюком и почернел от обиды.
− В том, что ты − мразь более крупного калибра!
В это время, взвихряя пыль, к ним подлетел Фернандо. Поравнявшись с Алонсо, он прокричал:
− Как думаешь, кто они?
− Похожи на гринго… − распахивая плащ, под которым был целый арсенал оружия, сквозь зубы процедил Алонсо.
Фернандо обернулся к вознице:
− Старик, ты трещал в Мехико, что неплохо болтаешь на их языке?
− Верно, сеньоры, если под боком есть словарь или толмач ихнего роду.
Братья лишь отмахнулись: приближающееся мельтешение и приплясывание стремительного галопа всадников приковало внимание.
− Четыре… Шесть, десять, двенадцать… − Гонсалесы щелкнули замками.
− Двойками скачут… зло.
Початок судорожно глотал воздух, еще не веря, что обречен.
Животные видят и слышат острее, особенно если дело касается смерти. И сейчас лошади жались боками столь плотно, что приходилось отпихивать их друг от друга, давая свободу ногам в стременах.
− Черт! Не краснокожие и не солдаты, да и на гринго не тянут…
− Антонио! − Фернандо легко вскинул тяжелый штуцер. −Прикроешь нам спину! Да не трясись ты, как фазан на разделочной плахе. Мы не из тех, кто бросает в беде.
− Вот и хорошо, − промямлил Початок. − Оставайтесь такими… и у нас не будет неприятностей…
Похоже, он совсем обезгласил. Гонсалесы разъехались в стороны, взяв боевой порядок. Держась в семидесяти ярдах друг от друга, они шагом пустили коней навстречу отряду.
Оба сидели прямо, легко придерживая поводья, ружья лежали поперек седел, указательные пальцы покоились на курках. Всадники, приближавшиеся с молниеносной быстротой, придержали коней, перейдя на зловещую рысь.
Фернандо, остановив рукой младшего, выехал футов на тридцать вперед.
Чем плотнее съезжались обе стороны, тем более удивлялись Гонсалесы. Взгляду бросались суровые монашеские рясы, клобуки капюшонов, подпрыгивающие за спинами заросших щетиной мужчин. Поражала ратная четкость и слаженность. Незнакомцы остановились, тут же перестроившись в боевую цепь, в руках мерцало оружие.
Угрюмый срослобровый монах с тяжелой челюстью варвара выехал на два лошадиных корпуса вперед, сразу оценил братьев и их жеребцов.
− Кто вы? − зычно спросил Фернандо. Его поразили глаза предводителя: в них напрочь отсутствовала грань между зрачком и радужной оболочкой. Они смотрели на него из-под тяжелых надбровных дуг сплошными черными дырами.
− Друзья, − монах смотрел не мигая. − Брат Анхель услышал крик, − он криво улыбнулся. − Кто-то попал в беду, решил я. Иисус учит христиан протягивать руку помощи. Вот мы и поспешили… − Его улыбка резко контрастировала с мертвостью взгляда. − А вы, я вижу, путешествуете?
− Ехали мимо, − Фернандо цепко хватал коричневое, морщинистое, будто кора дуба, лицо монаха, его пугающие глаза, и ему всё менее нравился этот человек. − Здесь никто не кричал, − продолжил он настороженно, боковым зрением держа остальных и подъехавшего Алонсо.
Тот мрачливо супился, готовый в любой момент развести спор оружием. Пегий жеребец под ним шумно вскидывал голову, грыз удила и пританцовывал в нетерпении.
− Вот видишь, Анхель, тебе послышалось. Я же говорил… Должно быть, просто звенело в ушах, знаете, как бывает на равнинах?..
Пока звучали слова, трое монахов медленно тронулись навстречу братьям.
Алонсо не спускал глаз с их жестких лиц и внезапно почувствовал: его с ног до головы словно обдало морозным дыханием.